Над водой, в том месте, где мы переплывали реку, показалась длинная приплюснутая голова, покрытая серой бугристой кожей. Бог мой! Это же настоящий аллигатор! Да всякие ужи и поползни кажутся безобидными зверушками по сравнению с этими тварями! Вот это испытание подготовили для нас профессора! Гуськом – потому что иначе не получалось пробираться сквозь пышные заросли папоротников – мы двинулись за куратором в глубь леса. Глава 19. Ловушка для Годфри Нас окружили самые разнообразные звуки: весёлый стрекот птиц, назойливое жужжание насекомых, подозрительное шуршание в траве, далёкий вой одинокого хищника. Мне стало не по себе. Наверняка здесь и змеи водятся! Но вскоре все чувства уступили любопытству и восхищению. Прежде мне не доводилось наблюдать такого бурного природного разнообразия! Да я южнее Хантергрина и не выбиралась никогда… Толстые стволы старых деревьев, опутанные вьющимися растениями, казались гигантскими колоннами древнего языческого храма. Встречались «колонны» тоньше и изящнее – молодые деревья, тянущиеся к свету, пальмы, папоротники, цветущий мох, мягкая, будто ковёр, трава. А цветы!.. А бабочки!.. А мелькающие между ветвей пёстрые колибри и попугаи!.. Мы с Годфри, на время оставив страхи и волнения, связанные с предстоящим путешествием, наперебой издавали восхищенные ахи и охи. – Я таких цветов, – говорила я, – даже в столичном ботаническом саду не видела-а ты? – По-моему, их нет даже в «Популярном каталоге ботанических растений», который выписывает моя матушка, – вторил Годфри, не заметив моей оплошности. – Под ноги смотрите, ботаники, а не по сторонам! – гаркнул командир. – И ступайте за мной след в след, здесь полно ловушек. Осторожно отодвигая потревоженные идущим впереди Уиллом ветви папоротников и прислушиваясь к лесным звукам, я продвигалась вперёд. Пару раз, увлёкшись наблюдением за новым видом бабочки, Годфри наступил мне на пятки. Нужно отдать ему должное, он всегда извинялся при этом. Внезапно меня охватило чувство, будто за нами кто-то наблюдает. Как в ответ на мои мысли из кустов слева послышалось попискивание, и под ногами, задевая штанины длинными тонкими хвостами, промелькнула стайка каких-то мелких зверюшек. Не пойму, на кого они похожи. Не то крысы, не то ящерки. Что-то среднее. Насколько они опасны? Дьюк озвучил мой немой вопрос. – Смотрим по ситуации, – отмахнулся Уилл. – Смею предположить, звери спешат на запах крови, и их путь пролегает как раз по этой тропе, – высказался Годфри. – Нам не стоит следовать за ними, – отозвался Дьюк, – там, где кровь, обязательно присутствует крупный хищник. Действительно, так пронзительно может реветь только какой-нибудь тигр, я не очень хорошо разбираюсь в плотоядных. Зато мои волосы на затылке отлично реагируют на такие звуки. – Они идут к водопою, бестолочи, – рыкнул Уилл. – Я же показывал вам карту. Надо было запечатлеть её в своих дурацких мозгах. Чтобы не столкнуться с опасным хищником, Уилл свернул немного левее, и какое-то время мы продолжали продвигаться сквозь тропический лес. Но вот земля пошла под уклон, очевидно, здесь звери сворачивали к ручью. Или озерцу – не помню, что там было на карте. Ноги заскользили по влажной земле, пришлось крепче держаться за ветви папоротников, чтобы не поскользнуться и не упасть. Снова послышалась возня и писк мелких хищников. – Уилл, скажи, а что нам грозит за нарушение границы? – осмелилась задать давно волновавший меня вопрос. – Ничего не грозит. За хаоситами должок имелся, поэтому мы в расчёте. Я не рискнула расспрашивать подробнее, может быть, потом, когда представится подходящий случай. И тут-то мы и попали в переплёт. Вернее, попал Годфри, который отошёл в сторонку, любуясь крупной бабочкой с разноцветными крылышками. Профессор Дуглас рассказывал, что в приграничной зоне легионеры частенько сооружают ловушки для завернувших не туда хаоситов. Ловушки бывают разные, но самыми распространёнными являются глубокие ямы, выкопанные на ведущей к водопою тропе. Дно этих ям усеяно заострёнными кольями, а верх замаскирован ветвями папоротника и мхом. Часто, чтобы привлечь хищника, в яму кладут остатки убитой лани или птицу, и вот, хищник приходит на запах, тонкие ветви не выдерживают его веса, и он проваливается. Тот же безрогий дьявол – хаосит достаточно смышлёный, чтобы заподозрить неладное, и обычно он норовит аккуратно отрыть издающую запах добычу. Но к ветке платана или дуба легионеры привязывают увесистое бревно. Потревоженное хищником, оно раскачивается, и когда тот в очередной раз опустит голову к земле, бревно неизбежно подтолкнёт его, и он упадёт в ловушку. Убитый хищник в свою очередь привлечёт ещё одного проголодавшегося сородича, ибо известно, что они не прочь полакомиться себе подобными, и тоже угодит в ловушку. Потом яму засыпают и роют новую, в другом месте. Аккуратно отодвинув меня в сторонку, Уилл поспешил на помощь попавшему в беду. – Годфри! Го-одфри-и-и! – надрывался то ли Дьюк, то ли Беджер. В ответ – тишина. Из-за спины Дьюка не было видно, что происходит, и я опасалась самого худшего. Как вдруг из ямы послышалось приглушённое: – Вытащите меня отсюда! Пожалуйста! – Ты жив?! – крикнул Беджер. – Жив! Только брюки порвал. И ногу слегка оцарапал. А так ничего… – В рюкзаке верёвка! Бросай сюда! – велел Уилл. Беджер отгонял веткой крыс, которые, обрадовавшись якобы лёгкой добыче, бесстрашно подбегали к краю ямы. Один-два мелких хищника прыгнули вниз, решив составить Годфри компанию. Дьюк чертыхнулся. Желая помочь Уиллу, он ненароком наткнулся на болтающееся на верёвке бревно. Командир ругнулся и приказал Дьюку не вмешиваться. Он тянул изо всех сил, но вытащить Годфри оказалось не так-то просто. Яма была достаточно глубока, чтобы вместить крупного хаосита, а глина – скользкой, и сколько наш аристократ ни упирался здоровой ногой в стены своей ловушки, то и дело соскальзывал. К счастью для Годфри, упал он аккурат между заострённых кольев, да и ветви папоротника, и мох, маскирующие ловушку, несколько смягчили падение. Я вызвалась было помочь, но Уилл предпочёл принять помощь Беджера, и вдвоём они, наконец, вытащили несчастного. – Ну, как ты? Цел, невредим? Хвала богам, живой! – мы наперебой принялись расспрашивать и обнимать друга. Годфри отшучивался, пытаясь уверить нас, что гордость его пострадала больше, чем нога. – Годфри, позволь осмотреть твою рану, – попросила я. Друг сдался и присел на упавшее дерево, полностью заросшее мхом. Морщась от боли, подвернул штанину. Я осторожно прикоснулась к горячей коже, призвала на помощь своё второе, внутреннее зрение… Рана Годфри выглядела не такой сложной, как у Стивена, а с той я всё-таки справилась, причём без помощи опытных врачевателей! И всё же дела обстояли намного серьёзней, чем уверял нас третий сын барона Филби: были испорчены не только брюки и рюкзак (который проткнуло острие и тем спасло Годфри жизнь) – разорванная штанина насквозь промокла от крови. Управилась я быстро, дольше пришлось объяснять, почему я не воспользовалась ни бинтами, ни дезинфицирующими средствами, которые обнаружились в рюкзаке. – Спасибо, Крис! – искренне благодарил меня Годфри. – Мне необычайно повезло оказаться в одной команде с тобой. – И вообще повезло, что Криса зачислили на факультет легионеров, а не врачевателей, – добавил Дьюк, – хотя с такими крутыми способностями его быстро приберёт к рукам декан Вальмонд. Беджер ничего не сказал, просто смерил меня взглядом с головы до ног. Что такое? Подозревает, что я не совсем Крис? Или помнит настоящего Криса по вступительному по физкультуре? На всякий случай я повторила фразу, сработавшую с Дьюком: – Летом, уже после вступительных экзаменов, я тяжело заболел. И дар раскрылся в полной мере. – Доказано, что магические способности обычно просыпаются в стрессовых ситуациях, – подтвердил Дьюк. – Может, нам нарочно устроили это испытание, чтобы выявить магически одарённых студентов? Между тем Уилл проводил ревизию в разорванном рюкзаке. – Отлично, доходяги, – мрачно изрёк он. – Мы остались без половины припасов и медикаментов. Я мог бы спуститься и достать, но, боюсь, тогда вы не научитесь основным навыкам выживания в лесу – не сможете отличить съедобное от несъедобного. Никто не ответил. Настроение – хуже не придумаешь. Мы чёрт знает где, вокруг полно диких зверей и хаоситов, до Сюзанвилля семьдесят пять миль пешком, к тому же резко потемнело, и с неба заморосил дождь. Глава 20. Ночной охотник Крысы осмелели настолько, что шуршали у самых ног или даже пытались запрыгнуть на спину, и нам то и дело приходилось отбиваться от самых назойливых ветками папоротника. Но мы устроились так, чтобы двое из нас глядели в одну сторону, а двое в другую – так легче следить за манёврами мелких грызунов. Уилл уселся поодаль и принялся чинить рюкзак. Прямо над его головой, разгоняя вечернюю мглу, мерцал нежным розовато-лиловым сиянием похожий на орхидею диковинный южный цветок. – Мой отец часто говорил, – признался Беджер, – не так страшен хаосит, как ловушка на него. – А кем был твой отец? – поинтересовался Дьюк. – Легионер Джордан Фрипп. Погиб, исполняя свой воинский долг. Мы помолчали, отдавая дань памяти безвременно ушедшему герою, да Беджер, по-видимому, и не ждал ответа. Только Дьюк прошипел: – Кыш, окаянные! – а вслед за тем – звонкий удар, словно он прихлопнул присосавшегося к щеке комара. Как вдруг какие-то странные звуки заставили нас насторожиться. Вернее, не «какие-то», а очень даже определённые. Такие, от которых превращается в лёд не только сердце, но и все внутренности тоже. Видно, привлечённый запахом крови, к нам спешил хищник намного крупнее крыс. – Бежим! – возопил Дьюк и все разом подскочили на ноги. – Стоим на месте! – рявкнул командир. – Кто желает поупражняться в стрельбе по движущимся мишеням? Ты, Блэкстон? Я не нашла в себе решимости отказаться. Зверь приближался, ломая ветки и распугивая стайки крыс.