– Да что с ними может случиться! – У тебя глаза на мокром месте. Так не пойдёт. Не забывай, кто ты. – Зачем ты мне помогаешь? – вспылила я и невоспитанно шмыгнула носом. – Чего добиваешься? – Может, потому что... я твой куратор и это моя обязанность? Я усмехнулась сквозь слёзы. Чувствовала, что назревает серьёзный разговор, но на него совершенно не было сил. – Кстати, утром ко мне заходил Стив, – перевела тему я. – Долго тряс руку, предлагал деньги и записался в мои должники на веки вечные. – Он добряк на самом деле, хоть и выглядит настоящим медведем. Его не стоит бояться. – Да я и не боюсь. – Знаешь, я тут подумал и пришёл к выводу, что тебе всё-таки лучше учиться в академии не под именем Кристофера, а под именем Кристины. – Нет! Об этом не может быть и речи! – запротестовала я, да так громко, что мисс Маршалл за своей стойкой испуганно крякнула. Я оглянулась: какое счастье, что в читальном зале, не считая мисс Маршалл, мы с Уиллом совершенно одни! И продолжала уже тише: – Как ты себе это представляешь? Да отец, как только меня увидит, сразу увезёт домой и слушать не станет! Запрёт на миллион замков и выдаст за своего ровесника! – Да погоди ты! Не тарахти!.. – И вместо учёбы и карьеры военного врачевателя я буду практиковаться лечить подагру и повышенное давление! Так что даже не заикайся при мне о смене имени! Лучше не морочь голову и сразу звони отцу! – А карьеру тоже будешь под чужим именем строить? Ты подумала о том, что будет, когда Крис вернётся? – Он не вернётся до октября. – Значит, до октября у меня полно времени. – Что ты имеешь в виду? – Мне пора. – Он решительно поднялся со стула. – Да, и ещё. На спортивную подготовку пока не ходи, я договорился с тренером. – Спасибо. – И вообще, поосторожнее там. Если что, ты знаешь, где меня найти. – Знаю, но... – Кристоферу Блэкстону не возбраняется иногда заходить к своему куратору. Может быть, Уилл и не имел в виду ничего предосудительного, но всё равно вогнал меня в краску. Ужас! Почему я не попросила у госпожи Цукербраун амулет для поддержания естественного цвета лица? Спустя час, когда черновой вариант эссе о Рутерглене Смиттоне был готов, я попрощалась с мисс Маршалл и поплелась к себе, предвкушая унылый вечер в обнимку с невесёлыми думами. Проходя через холл, я углядела у центральной лестницы торопившихся наверх мужчин. В холле горел приглушённый свет, мужчины находились футах в тридцати от меня (9,14 метров), предоставляя для обозрения лишь затылки и спины, и всё же ничто не могло спасти мой организм от сбоя всех жизненно важных систем, ибо в одном из них я узнала своего отца. Не знаю, каким образом я очутилась у той самой деревянной стены, откуда начиналась полоса препятствий. Но дышала так часто, будто вместо Криса марафон пробежала! Уперлась ладонями в шершавые доски, заполучив в ответ пару колючек под кожу. И быстро-быстро зашагала вдоль ограждения из колючей проволоки, пока не оказалась у нашего лаза. Надо же, не забросали землёй! Я пробралась внутрь. Прошмыгнула мимо лабиринта и заросшего тиной бассейна, где квакали лягушки. Только бы подальше от отца, от людей, ото всех на свете! Бешеное сердцебиение не желало успокаиваться, наоборот, с каждой минутой ускорялось, перенасыщая мышцы кровью, дыхание участилось до головокружения. Здесь никого не было, кроме комаров и лягушек, из леса доносилось уханье совы и далёкий вой волка, но страх гнал меня всё дальше, пока я не услышала настойчивое мяуканье. – Кис-кис-кис, – звала я, но кошка не показывалась. Даже мой талисман – светящаяся кошка, что в самые трудные минуты служила мне верной опорой и поддержкой, покинула меня. Я отсиживалась в одном из туннелей на полосе препятствий, пока над Дортмундским лесом не взошла луна. Сидела, прижав колени к груди, пугаясь каждого шороха и перебрав в голове тысячу всевозможных сценариев своей разнесчастной жизни один другого трагичнее. Меня могли заочно исключить из академии, а вещи выдать отцу. Объявить в розыск. Опозорить перед друзьями. А о том, что меня ждёт по возвращении домой, лучше не думать вовсе! Наконец, основательно замёрзнув и вдоволь наслушавшись перебранку волка и совы, я решилась выбраться из укрытия. Уже, верно, корпуса заперли на ночь, и мне придётся ночевать в каком-нибудь сарае среди садового инвентаря! Едва я ступила на ведущую к жилым корпусам дорожку, с неба упала звезда, и я посчитала это дурным знаком. Впрочем, в счастливый исход я всё равно не верила. Наш с Крисом план был изначально провальным, вопрос в том, сколько мы продержимся. Неделя – уже неплохой результат, как по мне. В тени раскидистого каштана обнималась парочка. Я слегка замедлила шаг, не решаясь нарушить идиллию и надеясь, что при моём появлении они прекратят, и в то же время не желая возвращаться назад. Но они не обращали на меня внимания. – Ты не пришёл на вечеринку, хотя обещал! А я ждала! – капризно простонала девица, обнимая парня за шею и преданно заглядывая в глаза. Голос знакомый… Он обнимал её одной рукой, не давая упасть, ибо ноги её плохо держали. Выпила, наверное. Или обезумела от любви – со всеми моими подругами такое случалось периодически. А кто это с ней? Мощный разворот плеч, гордая посадка головы, ёжик русых волос… Ну конечно, я узнала своего куратора до того, как тот раскрыл рот. – Все свои обещания я помню и выполняю, – чётко сказал он. – А тебе я не обещал ничего. – Уилл, как же так!.. Ты подавал мне надежду, а это много значит! Знаешь, язык тела говорит намного больше, чем ты сам хочешь сказать, и никогда не врёт. Я наконец узнала и девушку. Это медсестра, что делала нам прививку. Кузина Эммы. Элиза Пратт! – Моё тело ничего не хочет, кроме… О, это ты, Блэкстон? – увидев меня, он освободился от объятий девушки и шагнул мне навстречу. – Я тебя обыскался. Надо поговорить. – Не хочу вам мешать. Извините, – брякнула я и, пожелав влюблённым приятного вечера, припустила обратно к лесу. Ну что за день сегодня такой! Сперва эти сплетни, затем письма. Неожиданное появление в Дортмунде отца, крах моих мечтаний и планов, и, наконец, Элиза Пратт в объятиях Уилла! А она очень красивая. Никаких мешков под глазами. Идеально уложенные волосы. И грудь не затянута. Выходит, у них связь? Как давно? Нет, я, конечно, ничего не имею против, но всё равно было бы обидно, если бы Уилл, будучи связан свадебными клятвами со мной, продолжал бы обнимать другую. – Стой! – Уилл схватил меня за локоть и резко развернул к себе. – Думаешь, убежать от меня сможешь? Я пыхтела, не справляясь с дыханием, и глядела на него исподлобья. Фонарей здесь не было предусмотрено, но мне хватило лунного света, чтобы увидеть бурю в кураторских глазах. – Узнаю этот взгляд, – усмехнулся Уилл. – Замёрзла? Идём греться, дрожишь вся. Он развернул меня и повёл по дорожке. Когда до меня дошло, что он поддерживает меня той же рукой, которой обнимал Элизу, я задёргала плечом, высвобождаясь из хватки. Меня трясло от холода и негодования, зуб на зуб не попадал. – Хорошо, что ты не попалась мистеру Блэкстону на глаза, – как ни в чём не бывало сказал Уилл. – Всё удачно получилось. – Мне собирать вещи? – Зачем? – Ну что непонятного?! Отец за мной приехал, так ведь? Меня раскрыли, и вот он здесь. – Его уже проводили. – Как так? – Совсем мозги отморозила? – вспылил Уилл. – Ладно, план твой никудышный, придуманный на скорую руку, но ты нарочно всё делаешь для того, чтобы он провалился! – Я не нарочно! – Сидела бы в Дортмунде тише воды, ниже травы, так надо было снять свои защитные побрякушки, нацепить яркое платье и кричать на каждом углу, как тебя зовут и в каком ты городе! – С чего такие выводы? Я просто хотела развеяться. Позвонила одной-единственной подруге, которая здесь живёт. И всё! – Впредь доверяй только самым проверенным людям, которые сражались с тобой плечом к плечу. Иначе ты не легионер, а лёгкая добыча шпиона. – Да что случилось, можешь объяснить толком? – Тебя сдал дворецкий Алфордов. Польстился, гад, на обещанное вознаграждение. – О!.. – Естественно, твой отец приехал в Дортмунд, нанёс визит Алфордам и заодно решил справиться об успехах сына в академии. – И?.. – Хорошо, у Милли хватило ума сказать, что ты навещала брата и села на вечерний поезд в Бродсчёрч. – Ах!.. – А я сказал, ты неплохо справляешься. – Я?.. От переизбытка эмоций кружилась голова. Информация совершенно не воспринималась. Ноги подгибались, с речевым аппаратом творилось что-то невообразимое, и вместо приличных фраз с пересохших губ срывались одни междометия. – Ректор Тентерфилд вызвал меня к себе, там и мистер Блэкстон сидел, ну, я и сказал, что отослал тебя на полосу препятствий. – На ночь глядя? – Мы, знаешь ли, и ночью должны быть в форме, не только днём и в сухую погоду. Мистер Блэкстон отнёсся с пониманием. Не захотел отвлекать тебя от занятий и уехал.