– Я ничего там не находил. И не искал даже. Ты потеряла какой-то амулет? – Нет. – Серёжку? Кулон? – Уилл терял терпение. – Погоди. Я тогда сказал, что ты сбросила пару фунтов... Похудела, в общем. Это был какой-то доспех? Корсет? Нет, корсет утягивает... Бандаж? Боже, как он может говорить о таких вещах вслух, да ещё при девушке?! Вместо ответа я утвердительно кивнула. – М-да, это улика. Будем искать. – Скажи, это ты обыскивал комнату в моё отсутствие? – этот вопрос дался мне с трудом. Я как бы признавалась в том, что покидала свою комнату после отбоя, да и личные вещи на то и личные, ибо не предназначены для посторонних глаз и рук. – Зачем мне это нужно? Я и без того понял, что ты не Кристофер Блэкстон. – Значит, не ты? – Значит, тебя подозревает кто-то ещё. – Я выясню, кто именно. – Не пойму я тебя. Что для тебя важнее – учёба или репутация? – Учёба, конечно. Для замужества я всё равно потеряна, а репутацию в целительском деле заново построю. В Дортмунде я поняла одно: если не следовать своему призванию, то и жизнь не жизнь, а тюрьма. Разговор был прерван появлением Милли, Стивена и слуги, прикатившего столик со всевозможными закусками, фруктами и напитками. Небо над городской ратушей расцвело фейерверками. Милли сияла от счастья, Стивен сыпал остроумными шутками, Уилл не просто меня не убил, но в чём-то даже помог, и вечер закончился вовсе не так уж плохо, как можно было представить. Глава 16. Три тысячи золотых Утром я нехотя принялась за ставшие необходимыми процедуры: хорошенько затянула бинтами грудь, прошлась жёсткой щёткой по волосам, побрызгалась мужским одеколоном, сделала несколько упражнений для голоса. Проверила наличие всех защитных амулетов. Облачилась в китель, скроенный по мужскому типу. Сидел он на мне так себе, и я самой себе казалась мальчишкой-подростком или одним из своих кузенов, раньше времени попытавшемся обосноваться в элитной академии и заполучить все привилегии, причитающиеся её студентам. Всё-таки Уилл не прав. Мы с Крисом очень похожи. Конечно, брат немного выше ростом, шире в плечах и уже в бёдрах, но ведь никто до сих пор не тыкал в меня пальцем со словами: «Переодетая девчонка на факультете легионеров!» – Здорово, Крис! – приветствовал меня Дьюк по пути в столовую. – Как прошло вчерашнее свидание с Милли? Удачно? Поздно вернулся? Мы с Годфри заглядывали к тебе перед отбоем, но тебя не было. Я отвечала немногословно, мол, всё хорошо. Несносный Дьюк пытался выспросить подробности, но я не сдавалась, переводила акценты. Это действовало, но не совсем так, как мне хотелось. – Говорят, вчера в одном из ресторанов подрались старшекурсники. Девчонок не поделили. – Дьюк, ты о каком полководце писать будешь? – перебила я. – Предлагаю взять разных, чтобы не повторяться. – Да брось, какой ещё полководец? Говорят, в той драке без магии не обошлось. А это Уставом запрещено. – А девчонки хоть того стоили? – вмешался любопытный Мейси. – Красивые? – Красивые – не то слово! Я сам не видел, но Стенли со второго курса утверждает, что видел, как Стив и Уилл затащили на яхту обеих девчонок, и нашему куратору досталась намного красивее. – Дьюк, мне это совершенно не интересно! – воскликнула я, ощущая, как резко расширяются капилляры кожи лица и наполняются кровью, как натужно колотится сердце и потеют ладони. Хотелось свернуться ёжиком, сжаться в комочек, сделаться незаметной, а ещё лучше – невидимой! – А у вас с Милли всё серьёзно, да? – Дьюк не спрашивал, а трубил на всю Вселенную. – Серьёзнее не бывает, – отвечала я, не зная, в какую сторону отвернуться – повсюду натыкалась на любопытные глаза и уши. – А где вы познакомились? – Слушай, будь другом, отвали, а? – не удержалась я. Дьюк не обиделся. Я пыталась вести себя тише, не привлекать излишнего внимания и не попадаться на глаза Мёрфи, зато Уилл, как нарочно, постоянно оказывался в том же месте, что и я! В коридорах, по пути из общежития в учебный корпус, в столовой, на занятиях, в библиотеке, куда я шла за книгами по медицине, да везде! На уроке по пулевой стрельбе он и его дружки зашли пострелять по движущимся мишеням, и профессор Дуглас ставит их в пример. Посмотрите, какая реакция, какой глазомер, какая любовь к делу! Да, выпускники отлично стреляют. Да, почти не промахиваются. Да, у Уилла всё получается лучше, чем у других. Но мне-то от этого какой прок? А самое главное, мы то и дело сталкиваемся взглядами. Его, трудночитаемый и транслирующий целую бурю эмоций, выжигает на мне очередное клеймо – живого места не остаётся, и чары целительства, как обычно, с ним не срабатывают. Вечером Уилл нашёл меня в библиотеке, где я дописывала эссе по истории войн. – О чём пишешь? – Он заглянул в тетрадь. Нахмурился. – Сьюзан Миллер? Серьёзно? – Сьюзан Миллер – выдающаяся женщина-полководец, я не могу ею не восхищаться и... Уилл не дослушал: – Это женская тема. Крис бы не выбрал такую. – Мой братец любит ломать стереотипы. – Возьми Смиттона, – напирал Уилл. – Обычно его все выбирают, но, я уверен, большинство будет бойкотировать семинар. У вас ведь мисс Кушинг семинары ведёт? – Да. Завтра первый. – Ну вот. Бери Смиттона. Беспроигрышный вариант. – Я не успею! Хорошее эссе не пишется за один вечер! – Тогда не выделяйся из толпы и бойкотируй вместе со всеми. – Нет, я так не могу. Нехорошо преподавателя подставлять. – Ты проколешься на своём эссе, как уже прокололась на физкультуре. Я выдохнула. – Ладно. Уговорил. Смиттон так Смиттон. – И с почерком что-то сделай. Хоть левой рукой пиши, но это никуда не годится. Выбрось, пока никто не спалил. А лучше сожги. – Но у Годфри Мюррея похожий почерк! – Бароны из Литлчестера воевали бок о бок со Смиттоном ещё в третьем веке от Первой летописи, у него всё это в крови. – А у меня не в крови, значит. Зачем тогда собирался связаться с нуворишами вроде нас? – Будешь борзеть, Блэкстон, отправлю на полосу препятствий. Устрою тебе индивидуальное занятие. – Ладно, я поняла. Понял, то есть... Уилл сидел напротив и разглядывал мешки у меня под глазами и поплывшую линию подбородка. А я сверлила взглядом аккуратные строчки у себя в тетради и не могла поднять на него глаз, ощущая при этом его присутствие каждой чёртовой клеточкой! Парадоксально, но мне как никогда хотелось сбросить эти дурацкие амулеты и не уродовать себя больше, но нельзя, нельзя... – Кстати, я не с пустыми руками, – вспомнил Уилл и положил на исписанный каллиграфическим почерком тетрадный лист два конверта – верхний с подписью «от любящей сестрицы». – Если там что-то важное, дай мне знать, хорошо? Он поднялся, собираясь оставить меня наедине с письмами. Но я не стремилась к уединению. Я нуждалась в поддержке. Как странно, что единственным человеком, которому я могла в этой академии довериться хоть частично, стал мой несостоявшийся жених! – Пожалуйста, не уходи, – попросила я. – Второе письмо от отца. Если что-то серьёзное, сразу решим, что делать. Уилл молча кивнул. Я вскрыла первый конверт, не ожидая, впрочем, от письма ничего хорошего. Так и вышло. К письму Крис прилагал чек на двести золотых и сообщал, что отец исходит гневом, а Эмме нездоровится, и они останутся у моря до конца сентября как минимум. Что мне нужно войти в её положение, проявить сестринскую любовь, долготерпение и всё в таком духе. Да иди ты к чёрту, братец! Следующее письмо также с лихвой оправдало мои ожидания: «Дорогой сын! Всей душой уповаю на то, что ты прилагаешь достаточно усилий и здравого смысла и не посрамишь нашу фамилию, ввязавшись в сомнительную авантюру. Азартными играми не увлекайся и помни: ни одна девица из академии не стоит твоей любви и уж точно не достойна носить имя Блэкстонов. А для пущего твоего рвения к учёбе прилагаю чек на пятьсот золотых. Не будешь меня огорчать, как твоя сестрица, в следующем месяце получишь вдвое больше. Любящий тебя отец». – Эй, ты чего? – окликнул Уилл. – С родными всё в порядке?