– Ты танцевала у костра в ночь, когда встретила Похоть. Тогда ты была великолепна. Не понимаю, почему у тебя могут возникнуть проблемы с вальсом. Я пожала плечами и снова бросила взгляд на столик рядом с нами. Несколько странных кинжалов были аккуратно выложены в ряд. Полностью черного цвета с вырезанной длинной частью по центру рукояти и клинка. – Восьмидюймовые метательные ножи. – Гнев подошел к столу и взял один. – Они сделаны из прочной стали с гладкой ручкой, чтобы не мешать захвату, и утяжелены спереди, чтобы сделать бросок более точным. Хочешь попрактиковаться? Я провела пальцем по холодному металлу. – Да. – Возьми за нижнюю часть. Мы поработаем над техникой вращения. Я держала нож за ручку, нацелившись на деревянную мишень в дальнем конце оружейной комнаты, которую указал Гнев. Нож пролетел в воздухе, приземлился слева от центра и упал на пол. Принц демонов кивнул и протянул мне еще один клинок. – Нож не вошел, потому что ты стоишь слишком близко. – Откуда ты знаешь? – Если лезвие наклонено вниз при падении, это означает, что тебе нужно отступить. Когда метаешь ножи, попадешь ты или нет, наполовину зависит от того, где ты стоишь. Я изменила позицию, затем повторила. На этот раз удар пришелся справа от красного кружка, и нож застрял. Меня охватило глубокое чувство восторга. Я протянула руку, ожидая следующего клинка, и с удивлением почувствовала, как пальцы Гнева вместо этого сжимают мои. Я сжала их в растерянности. – Что ты… – Мы начинаем следующий урок. – Он осторожно притянул меня ближе. – Положи одну руку на мое плечо. И держи. Хорошо. – Он наклонил нас, затем выпрямился в полный рост. – Движения просты. Будем танцевать квадратами. Сделай шаг назад на носочек правой ногой и притяни левую. Во время движения держи их на расстоянии фута. – Мы не можем танцевать здесь. – Конечно можем. Наша пара выглядела странно. Грудь Гнева была обнажена, кожаные штаны облегали его формы, а я одета в багровый шелк. Похоже, он не возражал. Он вел себя так, как будто был в лучшем вечернем наряде. Принц-воин медленно вел нас, между нами было расстояние, и мы двигались назад, в стороны и вперед, в вольной интерпретации квадрата. Я смотрела вниз, опасаясь наступить ему на ноги или запутаться в шагах. – Подними подбородок, чтобы с любовью смотреть мне в глаза. – Он ухмыльнулся моему сердитому взгляду. – Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, насколько я хорош, насколько я талантлив в танцах и убийствах, и забыла обо всем остальном. За исключением того, как сильно ты хочешь меня поцеловать. Я ничего не могла с собой поделать и засмеялась: – Ты неисправим. – Возможно. – Его голос стал низким и соблазнительным, когда рука скользнула к моей пояснице, притягивая меня немного ближе. – Но теперь ты вальсируешь как богиня. Его тепло, его похвала, твердые мышцы под моими пальцами… заставили меня прильнуть ближе. Гнев прижался губами к моему уху: – Ты… – Теперь тут чертов бальный зал? – Анир прислонился к дверному косяку, скрестив руки. Ленивая ухмылка расплылась по его лицу, когда он захлопал ресницами. – Вы будете обучать этой новой технике всех солдат, Ваше Высочество, или только таких, как мы, хорошеньких? С огромным усилием Гнев оторвал от меня взгляд, но продолжал держать в той же позе. – Хороший боец владеет оружием. Великий боец умеет танцевать. Возможно, я назначу тебя новым учителем танцев. – Хотя звучит и захватывающе, я пришел с новостями из темницы. – Анир с серьезным выражением лица оторвался от стены. – Это смертный. Гнев напрягся: – Что случилось? Анир посмотрел на меня: – Он просит Эмилию. – Антонио? – Я отошла от Гнева, сердце бешено колотилось. – Он здесь? Двадцать один Я ожидала, что темница Дома Гнева окажется под землей. Бесконечная тьма, нарушаемая лишь скудными огоньками факелов, разбросанными по пустынным коридорам. Камни, пропитанные мочой и прочими отвратительными запахами забытых и проклятых, проникали в самую суть этого места. Крики измученных душ, которые оказались настолько отвратительными, чтобы оказаться в заточении в Аду. Я решила, что плач, который я слышала в саду, исходил из этих камер. Реальность оказалась совсем иной. Мы поднялись по широкой каменной лестнице в башню, воздух был свежим и чистым, а свет лился через серию арочных окон, расположенных высоко под потолком. Наверху нас встретила красивая деревянная дверь. Снаружи не было охранников. Не было и оружия, направленного на убийцу, который ожидал – прямо за бледными каменными стенами – аудиенции у принца и возможной принцессы этого Дома Греха. Я недоверчиво взглянула на Гнева. – Вы оставили его без присмотра? – Дверь заколдована. А еще снаружи замки. – Он приложил ладонь к дереву, и та со щелчком открылась. – Она заговорена, чтобы мы оба могли открыть ее. Я медленно кивнула. Казалось, я потеряла способность говорить. Гнев либо доверял мне больше, чем показывал, либо не считал меня угрозой. С его стороны было глупо недооценивать меня. Я вошла в комнату и остановилась. Антонио сидел в мягком кожаном кресле, а рядом с ним на низком столике стояли книга и дымящаяся чашка чая. На коленях было разложено одеяло. Он находился в нише, откуда открывался вид на заснеженные горы королевства. Черная река извивалась по земле, как гигантская змея. Вид был захватывающий, а комната намного лучше, чем общежитие святого братства. Эта тюремная камера казалась просто верхом уюта и комфорта. Я не была уверена, что дышу. Антонио взглянул на нас, когда мы вошли, его карие глаза были теплыми и дружелюбными. Исчезла прежняя ненависть, с которой он смотрел на меня. Отвращение. – Эмилия. Ты пришла. При виде его улыбки на меня накатила непреодолимая волна гнева. Мягкий тон его голоса. Он – клинок, убивший мою сестру-близнеца, а теперь бездельничающий с книгой и теплым напитком. Как будто он получил прекрасную передышку от святого братства вместо того, чтобы страдать за свои преступления. В конце концов, Гнев поступил мудро, скрывая от меня его местонахождение. Я уже была на полпути к нему, когда руки Гнева обвились вокруг моей талии и подняли меня в воздух. Его прикосновение не успокоило огонь в моих венах. Я дергала ногами, пытаясь нанести удар презренному человеку. – Немедленно отпусти меня! Я убью его! Гнев беспощадно прижимал меня к себе, но я сопротивлялась, охваченная неуправляемой яростью. В глубине души я знала, что моя реакция была слишком острой, но потеряла способность мыслить ясно. Все, на что я смотрела, окрасилось красным. Красный гнев и алая кровь сестры, лужа на твердой земле, окрасившая мои руки. В тот момент я поскользнулась и потеряла чувство покоя, которое я знала. Теперь я готова отнимать у него все до тех пор, пока ничего не останется. Пока он не разделит судьбу Виттории. Если бы пришлось, я бы зубами вырвала проклятое сердце из его груди. Антонио уронил книгу и вжался в кресло, широко раскрыв глаза. Единственное, что стояло между ним и жестоким нападением, это демон. И в этом заключалась вся ирония. – Помнишь, что я говорил о твоем гневе, миледи? В тихом голосе принца было что-то издевательское, что заглушало мою пылающую ярость. Желание драться ушло, на его смену пришло какое-то напряжение. Не отпуская меня, Гнев вывел нас в коридор и захлопнул за нами дверь. Он осторожно поставил меня на ноги, спиной к прохладному камню, его руки небрежно расположились по обе стороны от моего тела. В его глазах блеснула радость, когда я посмотрела на него. – Возьми себя в руки, или мы снова попробуем завтра. – Это была проверка. – Ты ее не прошла. Я вела себя так, как он и предполагал. Я глубоко вдохнула через нос, затем выдохнула через рот. Как и в ту ночь, когда мы боролись за зачарованные черепа. Пришлось повторить упражнение еще дважды, прежде чем эмоции улеглись. – Я спокойна. Уголок его рта приподнялся: – Меня восхищает то, что ты продолжаешь лгать мне в лицо, прекрасно зная, что я это чувствую. Ярость порождает ошибки в стратегии. Если ты не сможешь контролировать ее, то рискуешь навредить себе. – Отлично. Я успокаиваюсь. Хотя ненадолго, если ты продолжишь давить на меня. – Твое настроение отдается во мне довольно странными образами. Тогда, как он и хотел, я внезапно перестала думать об убийстве, гневе или ярости. Внутри забился новый пульс, который не имел ничего общего с сердцем. Мой взгляд упал на его грешные губы, отмечая их соблазнительный изгиб. Он не использовал ни капли магии или влияния. Это страстное чувство принадлежало только мне. И этому царству, и нашим брачным узам. Или, может быть, он был не единственным, чей гнев быстро превращался в страсть. Может, для меня он тоже действует как афродизиак. – Ты совершенно не подходишь мне.