– Мне снять амулет? Она посмотрела на Гнева, приподняв серебряную бровь. Я не успела обернуться, чтобы увидеть его реакцию, но матрона поджала губы. Она посмотрела на мою шею, прежде чем снова встретилась со мной взглядом. – Нет. Амулет тебя больше не побеспокоит. – Следи за словами, Селестия. – Иди взмахни мечом или ударь кулаком о какой-нибудь кусок камня и сгинь. Ты думал, я не слышала о твоем грандиозном проявлении темперамента? Домиций и Макаден – дураки. Но только еще больший дурак поступил бы так, как ты. Кто-то может подумать, что вмешиваются новые грехи. Вам следует быть внимательным, Ваше Высочество. Другие смотрят. И они проявляют особый интерес к вашему двору. – Думай, что говоришь. – Его ярость закружилась, как порывистый ветер шторма. Матрона улыбнулась, но не той любящей улыбкой, с какой бабушка обращается к внуку. Она была словно из стали. Выражение лица Гнева стало еще хуже. – Я не подчиняюсь твоим приказам. – Тогда считай это предложением. Как бы то ни было, не сказать ей об этом – безответственно. – Да, мне бы очень хотелось знать, о чем вы оба говорите. Теперь, когда боль ушла, я начала раздражаться. Я знала, что у Гнева все еще были секреты. Секреты, которые даже Селестия считала, что я имела право знать. И после того, что только что произошло между нами на отмели, я их больше не потерплю. Я пристально посмотрела на Гнева. – Кто-то должен ответить на мой вопрос. Сейчас же. Селестия взглянула на нас. – Вам двоим стоит поговорить друг с другом. Наедине. – На этот раз ее улыбка была по-настоящему обеспокоенной. – Хотя ты можешь отвести ее в Храм Ярости, подальше от того места, где тебя могут подслушать. У меня такое чувство, что вы двое разбудите весь замок. С этими словами она вывела нас из своей комнаты с настойками и захлопнула за нами старую дубовую дверь. Я смотрела на принца. Так или иначе, он сказал бы мне правду. Я не могла понять, почему Селестия знала его секреты, а я нет, и мое раздражение переросло в злость. И эти эмоции не были вызваны Домом Гнева. Кто еще в его дворе был осведомлен о том, что он скрывал от меня, и что непосредственно касалось меня? Это было недопустимо, что я была единственной, кого держали в неведении. – Я хочу знать правду. Больше никакой лжи. Ты мне слишком много задолжал. Казалось, что он был близок к тому, чтобы схватиться за оружие. Хотя его расстройство не было связано ни со мной, ни даже с матроной. Возможно, он злился сам на себя. В какую бы игру он не играл, она была окончена. И переиграть возможности уже не было, как он надеялся. – Твою мать. – Гнев провел рукой по волосам и отошел от меня. – Я думал, у нас будет больше времени, но после сегодняшней ночи, это, очевидно, больше не может ждать. Гнев отвел нас в свою личную библиотеку и заколдовал комнату так, чтобы наши голоса оставались внутри. Я стояла перед огромным камином, согревая руки. В прохладе замка, изнуренная охватившей меня болью, в тоненькой сорочке и с мокрыми волосами, я промерзла до костей. Страх тоже играл роль в моей дрожи. Может что-то случилось с моей семьей? Если они пострадали – или еще хуже – не знаю, сказал бы мне об этом Гнев. Он знал, что они были как моей слабостью, так и в той же степени моей силой, и я бы выторговала свое возвращение домой, разорвав договор с Гордыней. Это бы точно усложнило его миссию и было достаточным мотивом для того, чтобы не откровенничать со мной. Напряженное настроение Гнева тоже не успокаивало. Оно захватило мои чувства, пока нервы не стали натянутыми настолько, что лопнули. Он расхаживал по комнате, как большое животное, запертое в клетке. До наших страстных объятий в лагуне, а затем в коридоре перед его спальней, он всегда оставался спокойным; даже будучи в ярости, он никогда не был… на грани. Как тревожно видеть его таким. И то, как он огрызался на матрону, было тоже на него не похоже. Иногда он мог быть сердитым, высокомерным или исполненным мужского самодовольства, но никогда не был грубым. – Может сядешь? – Я потерла руки. – Ты нервируешь меня. Он подошел к столу и налил немного лавандовой жидкости в бокал. Он залпом опрокинул его, затем быстро налил и предложил мне второй стакан. Я покачала головой. Ожидание казалось невыносимым. Мой живот был словно завязан в какой-то замысловатый узел. Мне хотелось знать, что он должен рассказать, и почему все это так сильно на него влияло. Даже когда он напал на Макадена, он не чувствовал ни сожаления, ни беспокойства. Только действие. Он приводил в исполнение приговор и был беспристрастен к его жестокости. – Может не стоит так нагнетать? – Мой голос был на удивление спокойным. Полное противоречие бешеному стуку сердца. – Что бы ты не сказал, это не может быть настолько плохо. Я надеялась. Наконец он остановился, чтобы посмотреть мне в глаза. По выражению его лица невозможно было понять, что он чувствовал. Он был охвачен прохладным, тревожным спокойствием. Дрожь поползла по моей спине. Его поведение напомнило мне акушерку, сообщившую роковые новости. – Ранее этим вечером ты спросила, почему я оставил на тебе Метку. Я не уверен, что ты полностью понимаешь, для чего она. Почему это даруется так редко. Я уставилась на него, на мгновение он застиг меня врасплох такой внезапной сменой темы, какую роль в этом всем играла Метка призыва. По крайней мере, мне стало понятно, откуда Селестия узнала об этом секрете; ее взгляд ненадолго переключился на мою шею. Я ошибочно решила, что она смотрит на амулет из рога дьявола. – Ну? – подтолкнул он, снова привлекая к себе внимание. – Что ты знаешь об этом? – Бабушка рассказывала, что она позволяет вызвать принца Ада, не используя принадлежащий ему предмет. То, что это великая честь, оказанная немногим. И что, пока он дышит, принц демонов всегда должен отвечать на призыв. За исключением, конечно, того момента, когда я попыталась тебя вызвать, но ты не появился. – Мой тон стал ледяным. – Я думала, ты умер. Он отступил, его внимание быстро переключилось на меня в тихом раздумье. – После ранения кинжалом Дома Зависти я еще недостаточно окреп, чтобы путешествовать между мирами. Я не знал, что тебя расстроило мое отсутствие. Я одарила его сердитым взглядом, от которого его губы изогнулись. Взгляд исчез почти мгновенно. – Ты знаешь, почему она даруется так редко? – Потому, что принцы – самодовольные ублюдки и не любят, когда их вызывают по собственному желанию? Тень улыбки снова коснулась его губ прежде, чем он стер ее. – Потому что эти магические узы невозможно разорвать. – Невозможно? Любую магию можно разрушить. – Не эту связь. Даже после смерти. – Но ты бессмертен. – Представь себе, как долго она продлится. Мы смотрели друг на друга, а истина словно нависла между нами. Я изо всех сил пыталась впитать эту информацию, и ее смысл. Гнев молчал, его лицо стало мрачным, пока я отходила от потрясения. Если связь продолжалась даже после смерти, я не могла понять, как это работает. Наши души навсегда останутся связанными. Вот только я продала свою и понятия не имела, что это скажется на нашей связи. Или на нем. – Эмилия. – Его голос был тихим, но властным. – Скажи что-нибудь. – Ты говорил, что не стоит изрекать абсолютных истин. Они склонны никогда не сбыться, помнишь? – Вспомни, что я сказал в ту ночь, когда на тебя напала Випирида? Гнев направился ко мне, с каждым своим размеренным шагом внимательно наблюдая за мной. Мне показалось, что он чувствует, насколько я близка к тому, чтобы сбежать, и изо всех сил старался не делать резких движений и не пугать меня. Его внимание переключилось на Метку. Бессознательно, я дотронулась до места на шее, где почти невидимый символ заклеймил мою кожу. В ту ночь мне было слишком больно, чтобы усвоить все, что он сказал, а потом мы вместе оказались в ванной, и вскоре после этого начались кошмары. И еще до того, как я проснулась, он сказал… – Я приказал тебе жить так долго, чтобы возненавидеть меня. Именно это я и имел в виду. – Он протянул руку и провел по моей шее, его прикосновение было словно перышко. – В ту ночь я клеймил тебя. Но это еще не все. Паника билась внутри моей грудной клетки, словно пойманная птица. У меня было ужасное чувство, и я знала, откуда оно исходит, и мне не хотелось участвовать в этом. Могу поклясться, что моя татуировка невесты стала покалывать, напоминая мне, что там произошло. Словно я об этом забыла. Я заставила себя стоять как вкопанная, хотя большая часть меня хотела взлететь и мчаться сломя голову в свою комнату, запереть дверь и никогда не выходить. – Хватит. – Я повернулась и направилась к выходу. Новый страх нарастал. Мне больше не хотелось слышать его признаний. – Отведи меня в мою комнату. – Нет, пока ты не узнаешь всю правду. Сейчас Гнев стоял прямо передо мной, и его взгляд сливался с моим. Я просто возненавидела его сверхъестественную скорость. Он не пытался дотронуться до меня, не преграждал мне путь и не загонял в угол, но выглядел так, словно обещал оставаться рядом со мной, пока я не буду готова выслушать его признание до конца. Я знала, что он мог бы ждать вечность, если придется, он бы ждал, пока не погаснет солнце и не померкнет последняя звезда на небе. А я не могла тратить столько времени. Наконец я кивнула, разрешив ему продолжить. Перевернуть мой мир с ног на голову еще раз. – Магию, которую я использовал, ты ошибочно приняла за заклинание о перерождении? Это была Метка. Она связала нас, плоть с плотью, позволив моим силам исцелить тебя. Ты смогла выжить после нападения только потому, что я вытянул яд с помощь этих магических уз. Его бессмертное тело. Тело, которое бы не тронул и не уничтожил бы тот яд, который убил бы меня. Я с трудом сглотнула. Гнев сам привязал себя к заклятому врагу, только лишь бы я выжила. До меня дошла значимость того, что он сделал, чем он пожертвовал, чтобы спасти меня в ночь, после того, как я расправилась с змееподобным демоном Випиридой при помощи амулета своей сестры, и чуть не умерла. Неудивительно, что он был в ярости от того, что я отнеслась к этому так высокомерно. Его цена была существеннее, чем я могла себе представить. Но и моя тоже. – Метка была кое-чем большим, чем способ призвать меня или спасти тебя. Из-за другой магической связи, которую мы разделяем, она также означала согласие. Думаю, ты понимаешь, с чего все началось, но если хочешь, я продолжу. От тех слов, что он произнес, мое сердце забилось быстрее. Согласие. Речь не шла о Метке, призывающей демона, и не о магии, что он использовал, чтобы вытянуть яд. Мы говорили о том, чего я так боялась, и о страхе, который сейчас только нарастал. Я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. – Я разрушила заклинание после этого. – Звучит неубедительно. Но правда всегда рядом, посмотри. Я опустила взгляд на татуировку, предательски вырисовывающуюся на моей голой руке; она не исчезла. Я подозревала, что мой заговор, отменяющий заклинание, не сработал, но не стала об этом волноваться. Он был прав. Я не хотела признавать ее значение. И все еще не признавала. – Можно? Гнев потянулся к моей руке, но остановился, едва прикоснувшись. Я кивнула, и он осторожно взял руку и закатал рукав сорочки. Он поднес свое предплечье к моему, ожидая, пока истина, словно испуганная птица, перестанет метаться вокруг, и осядет во мне. Не было смысла отрицать, они идеально сочетались. И я знала почему. Мое внимание переключилось от наших татуировок на его лицо. Его красивое, холодное, благородное лицо. Лицо, которое принадлежало падшему Богу. И моему разрушителю. Предчувствие покалывало мою кожу.