– Про́клятые. Они думают, что горят в огне, но есть судьба и похуже, чем пламя и пепел. Последние слова странным образом напомнили то, что недавно сказал Гнев. Клаудиа запрокинула голову и закричала, отчего у меня по телу побежали мурашки. В монастыре загорелся свет. Я крепко прижала ее к себе, стараясь унять дрожь. Ей нужно успокоиться раньше, чем сюда явятся братья. – Все в порядке, все в порядке, дыши. – Черные зеркала. Горящие глаза. Смерть похоронит дружбу. Inferus sicut superus. Книге нужна кровь. Она требует ее. Кровь откроет книгу. – Она оттолкнула меня. – Береги свое сердце, спрячь его, прежде чем… – Она стукнула меня в грудь, потрясая головой. По ее лицу текли слезы. – Слишком поздно. Смерть. Кости и пыль, и крики. Все ушло. Время изменений. – Какие изменения ты видела? – Angelus mortis[26]. Он приходит и уходит. Он вор, который похитил звезды и выпил их досуха. Он заберет тебя. Тебя уже нет. В конце концов, тебе выбирать. Но он и сам выбран. Я буду оплакивать. Я уже скорблю. Как листья на ветру. – Клаудиа подняла с земли то, что, как я полагаю, она считала листьями, и сдула их с ладони. – Ангел смерти требует тебя. Он пришел за тобой. Изменил тебя. Ты здесь, но тебя нет. Твоя жизнь закончена. Та же и совсем другая. Навсегда. Я достаточно знала о предсказании судьбы, чтобы понять, что ее предупреждения не были признаками сумасшествия. Похоже, примерно то же самое случилось со старой Софией Санторини, когда что-то пошло не так во время ее ритуала восемнадцать лет назад. Похоже, сознание моей подруги застряло между мирами, теперь она слышала сотню разных голосов одновременно. Не могу представить, насколько это ужасно. Разум, заточенный в темницу безо всякой надежды на спасение. Надеюсь, это случилось не из-за заклинания, которое я попросила ее создать. Если это было… я осторожно взяла Клаудию за руку. – Давай я отведу тебя к бабушке. – Они все говорят одновременно. Я ничего не понимаю. Не могу расслышать. Один голос говорит громче других. Властный. Гладкий, как шелк. Сладкий, как мед. Он говорит «выбирай». Я хотела попробовать, но это был яд. Мне нельзя было знать. Он идет. Нет, нет, нет. Он здесь. Больше не там, а здесь. Ходит, бродит между нами, прячется в тени, как смерть. – Бабушка найдет способ тебе помочь. Нам нужно пойти к ней. Она больно впилась ногтями в мою руку, так что я сморщилась, и прошептала: – Беги. Тридцать восемь – Медлить нельзя. Он тебя ищет. На мгновение мне показалось, что Клаудиа пришла в себя, но затем ее глаза распахнулись так широко, что белки стали видны со всех сторон, и она снова закричала. Это было чудовищно. Леденящие кровь непрекращающиеся вопли животного, которое попалось в ловушку и видит приближение хищника. Мне захотелось заткнуть уши и разрыдаться. Я сделала несколько быстрых вдохов и выдохов и заставила себя собраться. Ей нужно очищающее заклинание. По крайней мере, оно может помочь хотя бы временно. Но для этого требовался розовый кварц, соль, вода и алканетовый корень. Все это имелось у меня дома, но никак не здесь. Дверь жилого корпуса распахнулась, и несколько членов братства выбежали наружу. Я подняла руку, чтобы остановить их, и они неохотно замерли в нескольких футах от нас. Я внутренне съежилась, когда заметила брата Кармина, который вышел последним. Его не было видно много лет. На поверхность сразу всплыли давно забытые воспоминания детства. Когда мы были младше, через несколько лет после того, как старая София Санторини воспользовалась темной магией, он стоял на ящике на рынке и кричал о дьяволе. Нам нужно было убираться. Немедленно. Если он увидит Клаудию в таком состоянии, решит, что она одержима. Страх делает из людей монстров. Антонио отделился от группы с выражением еле скрываемого ужаса на лице. И по мере приближения, этот ужас только усиливался. Он окинул взглядом всклокоченные волосы Клаудии, разорванное платье и пятна крови. – На нее напали? Что случилось? Я не могла сказать ему правду… что моя подруга воспользовалась таинственными силами в святых коридорах монастыря, возможно использовав кости умерших для ритуала, который позволял ей читать будущее, по причинам, которых я еще не знала. И что она вынуждена была заплатить за это очень дорого. – Я… я точно не знаю. Почти правда. Клаудия издала высокий пронзительный звук. Антонио опустился рядом с ней на колени. Она наклонилась вперед и схватила его за рубашку. – Мне не надо было туда заглядывать, но она велела мне. Мы должны были узнать, ради Валентины. Крысы снуют туда-сюда, и их очень много. Они ему помогли. Странные маленькие паразиты, переносящие секреты. Теперь ничего не пройдет. Он начал это… его ненависть и злость принесли это. Она сказала, мы должны быть уверены. Он избранный. Он сама смерть. Он не должен уйти… Таковы правила. Но правила существуют для того, чтобы их нарушать. Ломать устои, подобно костям. Он любит ломать кости. Думаю, ему нужен костный мозг. – Кто? Кто велел тебе заглянуть туда? – спрашивала я. Антонио поднял брови и выразительно посмотрел на меня. Очевидно, он предположил, что я могу страдать тем же недугом, что и Клаудиа, раз я принимаю ее слова за правду. Но мне было наплевать, что он думает. Мои подозрения усиливались. А после упоминания Валентины я знала наверняка, кого она имела в виду. Но мне нужны были доказательства. – Это была твоя тетя Каролина? – Она рассказывала сказки, сладкие как сахар. Они были такими воздушными и милыми, пока не вспыхнули. А теперь мы все сгорим, потому что он уже здесь, и он зол. И ворота… ворота… она сказала, защищать ворота. Но он больше не прикован к ним, не так ли? Яд был сладок. Я все еще чувствую его вкус. Такой липкий, липкий, застревающий в горле. У него есть секреты. Он хочет поглощать. Пустые стаканы полны. Нет, нет. Пустое стекло. Как же он это сделал? Чаша или ваза. Сосуды пусты. А потом полны. У него есть книга. Самое сердце. Ему нужно тело, чтобы украсть душу. Мое внимание привлекло какое-то движение. Я взглянула вверх. К нам присоединились еще несколько членов братства. Они молча стояли полукругом, отгораживая нас от монастыря. Некоторые сжимали в кулаках длинные деревянные четки, да так, что костяшки пальцев побелели. А другие были настроены решительно, а их внимание было приковано к моей подруге. Клаудию нужно было спасать, прежде чем они попытаются изгнать из нее несуществующую нечистую силу. – Что это за безумие? – спросил брат Кармин с суровым выражением лица. Мое сердце бешено заколотилось. – Она одержима дьяволом? – Нет, нет, с ней все в порядке, – отмахнулся от него Антонио, – просто выпила лишнего. Я не знала, что члены святого братства могут лгать, но была рада, что он это сделал. Антонио был на нашей стороне, не важно, что подумают братья. – Можешь отвести ее ко мне домой? Думаю, она выпила… что-то не то. Ей нужен отдых и чай. Скажи бабушке, чтобы дала ей немного алканетового корня. Антонио закусил нижнюю губу, вероятно сомневаясь, что народные средства подействуют, но спорить не стал. Он протянул ей руку. – Пойдешь со мной, Клаудиа? Погуляем немножко, чтобы у тебя голова прояснилась. Свежий воздух всегда помогает. Подруга обеспокоенно посмотрела на меня, и я улыбнулась ей в ответ. – Он прав. Тебе станет легче после прогулки. А еще поможет травяной чай и отдых. Ты готова идти? – Да, а вот Доминико нет, – Клаудиа подала свою руку Антонио и нахмурилась, – он сказал, что он не готов и никуда не пойдет. Время утекает как вода сквозь пальцы. Но он все еще ждет. Ждет и ждет. Хочет, чтобы она выбрала. Знает, что скоро придется. И тогда он заберет ее сердце и душу. Он снова хочет убивать. Это главный приз. – Доминико? – спросила я, оборачиваясь к Антонио, когда подруга вернулась в свой мир видений. – Он тоже был здесь? – Я… думаю да, но точно не помню. Он бывает здесь почти каждый день. Ты же не думаешь… Он переключился на Клаудию, которая вновь начала бормотать на странном языке. На лице его отразилось беспокойство. – Ты же не думаешь, что он с ней что-то сделал? – Темно. Темно и затхло. Здесь прячется смерть. Он чувствует ее вкус. И жаждет большего, – Клаудиа быстро моргнула, будто приходя в себя. – Он все еще здесь? – Нет, – ответил Антонио, – Доминико ушел. – Но не волнуйся, – я помогла ей подняться на ноги, – я его найду. – Я посмотрела на Антонио: – Ты знаешь, где он живет? Он покачал головой. Конечно, это было бы слишком просто. Так не бывает. – Я проверю их лавку с аранчини на случай, если они сегодня работают допоздна. – Одна? – Губы Антонио сжались в тонкую линию, выдавая волнение. Прядь каштановых волос упала на лоб, прикрыв бровь. Он казался таким юным и неопытным в сравнении с Гневом. – Если он совершил что-то такое… может, нам стоит пойти вместе? Я изобразила, как могла, обнадеживающую улыбку. Было бы неплохо, если бы он был поблизости, когда я столкнусь с Домиником, но часть вопросов я не смогла бы задать в его присутствии. И не только потому, что он был человеком. Я не смогла бы упоминать темные искусства или принцев-демонов в присутствии члена святого братства. – Все будет в порядке, я не верю, что Доминико мог совершить что-то плохое, – соврала я, – но возможно он видел, что она съела или выпила что-нибудь необычное. Кто знает, может, там была плесень или еще какой-то другой токсин. Или, может, у нее была бутылка испорченного вина. Вероятно, она выпила лишнего из-за смерти Валентины. Принять убийство нелегко. Казалось, мои слова немного успокоили Антонио, все в них казалось логичным, а люди любят логику, особенно когда она объясняет необъяснимое. – Она действительно упоминала, что лавровый лист пропал. Наверное сожгла весь запас в комнате для приготовлений. – Видишь, – улыбнулась я, – уверена, дело в этом. Она вдохнула плесень или что-то похожее. Все пройдет, нужен только свежий воздух и сон. Вежливо кивнув на прощание, Антонио вывел Клаудию из монастырского двора. Я подождала, пока они не исчезли из виду, и последовала их примеру, стараясь не думать о настойчивом обвиняющем взгляде, которым меня провожал брат Кармин. Поскольку я все еще не знала, где живет семья Доминико, и была почти уверена, что лавка с аранчини давно закрылась на ночь, решила, что с разговором придется подождать до утра. Зато я знала, где найти тетю Клаудии Каролину, и ей придется обменяться со мной парой слов. Я знаю, что горе заставляет людей делать то, что они обычно не делают. Я сама молилась богине смерти и яростно призывала демонов, но попросить кого-нибудь сделать то, что она могла сделать сама… Я очень надеялась, что смогу успокоиться до того, как встречусь с Каролиной лицом к лицу. Я шагала в сторону ее района, снова и снова пытаясь понять, почему она заставила племянницу совершить нечто настолько опасное. Я попросила Клаудию использовать мощное заклинание, которое бы охраняло наши дома, потому что не знала, как это делается, и потому что подобная магия не была опасна для нее. Каролина сделала кое-что совсем другое. Я завернула за угол и, почувствовав странное жжение между лопатками, ускорила шаг. Ощущение не исчезало. Это означало, что за мной следят. Кто бы это ни был, он был в ярости. Я знала как минимум одного демона, которого с легкостью приводила в это состояние с завидной регулярностью. Гнев вероятно вернулся со своей встречи с кем-то, кого он так отчаянно пытался впечатлить, раньше, чем планировал, и был недоволен, что я сбежала из своей прекрасной клетки. Хорошо, значит, его вечер тоже прошел не так, как планировалось. Я обернулась и уставилась в тень. Ненавижу дурацкие татуировки, которые нас связывают, так что он всегда знает, где меня найти, даже против моей воли. Я думала, что, когда сниму заклятие, которое нас связывает, татуировка исчезнет. Но есть дары, которые вернуть нельзя. – Хватит прятаться, это ниже твоего достоинства. Если есть, что сказать, говори. – Смело для ведьмы. Голос был незнакомым, а акцент было трудно определить, вроде бы английский, но не совсем. Мой пульс ускорился. В нескольких шагах темная фигура отделилась от стены. Я инстинктивно отступила. Незнакомец последовал за мной, двигаясь быстро и плавно. – Твоя кровь пахнет как хороший глинтвейн. Позволишь нам попробовать? – Кто ты? – Я попыталась нащупать свой лунный мел, но вдруг вспомнила, что это платье было подарком от Гнева и не имело потайных карманов.