– Просто наброски? – Просто наброски, – повторяю я, помогая ей сесть на барный стул. Теперь я могу смотреть прямо в ее очаровательные глаза. Или на губы… Она кашляет, и этот звук вырывает меня из моих мыслей. – Мм? – Не смотри на меня так… – выдыхает она. – Почему нет? – Потому что… – она пытается подобрать слова, но затем направляет разговор совершенно в иное русло. – Расскажи что-нибудь о себе. Какую фотографию ты сделал последней? – Карабкающийся Фил. Одной рукой он держался за ветку, и я должен был его запечатлеть, пока он не свалился, но фотка вышла крутая. Она усмехается. – Кем ты хотел стать в детстве? – Супергероем, – отвечаю я, не задумываясь ни на секунду. – Я хотел помогать людям и мочить злодеев. Как Бэтмен. – Я опираюсь локтем о барную стойку и наклоняюсь к Хейли, чтобы не так сильно кричать. А может, я просто хочу быть к ней немного ближе. – Осторожно. Если и дальше будешь меня расспрашивать, я подумаю, что ты хочешь пойти на свидание. Ее щеки заливаются краской. Даже при таком тусклом освещении, как здесь, это трудно не заметить. Чертовски. Мило. – Моя очередь, – говорю я. – Когда у тебя день рождения? – Двадцатого февраля. – Что ты больше всего любишь есть на завтрак? Ее брови поднимаются, она с широкой улыбкой отвечает: – Блинчики с кленовым сиропом и беконом, латте макиато, фрукты и взбитые сливки. Интересно. Очень интересно, запомню на будущее. Она глубоко вздыхает: – Что ты делаешь, когда злишься? – Без понятия, – я пожимаю плечами. – Катаюсь по округе. Колочу боксерскую грушу, чтобы выпустить пар. Но… – Но?.. – едва слышно повторяет она. От нахлынувших воспоминаний я улыбаюсь. Не знаю, где они были похоронены все это время, но вдруг вернулись. – Раньше мама держала меня за руку, когда я расстраивался. Это помогало лучше всего. – Очень здорово. – Я не могу не заметить, что Хейли придвигается ко мне. – Что ты больше всего презираешь в людях? Об этом тоже не приходиться задумываться. – Ложь. Ненавижу, когда кто-то нечестен. Это относится ко мне в той же степени, что и к остальным. Я терпеть не могу, когда мне врут, но самому обманывать? Это чуть ли не хуже всего. Даже если я скрываю чужую тайну. Меня все равно от этого тошнит. Я не могу полностью понять выражение ее лица, но это не имеет значения. Потому что я точно знаю, что хочу спросить. – Кого ты поцеловала в последний раз? Она делает паузу. Резко выдыхает. Но не уклоняется от вопроса. – Бывшего парня. А ты? – интересуется она, прежде чем я успеваю продолжить расспросы. – Девушку на одной из вечеринок в колледже. Ничего серьезного. Хейли не отвечает на это, хотя я вижу, что у нее остались вопросы. Вероятно, по крайней мере, я надеюсь на это, их столько же, сколько и у меня, и она хочет узнать обо мне больше. Несмотря на то что мы находимся посреди бара, а на заднем плане какие-то люди плохо поют в микрофон, я не могу придумать лучшего способа провести вечер, чем находиться здесь. С ней. Хотя… нет, знаю. Если бы мы были одни, то могли бы спокойно поговорить и заняться другими делами. Но я рад и этой возможности побыть с ней. Как минимум, пока особенно противный «певец» не заставляет нас съежиться. Я чуть шею не сворачиваю в попытке разглядеть, кто сейчас на сцене. Голос кажется знакомым, и… О нет. Серьезно? Опять напился? – Что случилось? – спрашивает Хейли. Она замечает мое раздражение и досаду. – Ничего. Ты уже видела днем Шарлотту и Шейна Фэрфилда, – глубоко вздохнув, я киваю в сторону сцены. – А тот парень, который отвратительно поет Stop! In the Name of Love – Клэйтон Картер. Он ходил с нами в школу и был одним из ближайших друзей Джаспера. – Когда она никак не реагирует, а просто пялится на сцену, я хмурюсь. – Ты в порядке? – Да… это… – она качает головой. – Это так странно. Мы с Джаспером общались чуть ли не каждый день в течение года. Рассказывал о родных, например, что он единственный ребенок в семье и что у него прекрасные отношения с родителями. И практически никогда не упоминал о друзьях. Я всегда думала… – Ты думала, у него нет друзей? – Нет, это неправда, – тут же отмахивается она. – Даже если это так… В любом случае, нет ничего плохого в том, что у тебя нет друзей или их очень мало. Задумчиво киваю и беру наши напитки. – Лучше меньше друзей, но хороших? С этим я согласен. Но совсем никаких? Никого, с кем можно было бы поговорить? Если ты спросишь мое мнение, то это звучит довольно-таки грустно. Она поджимает губы и отводит взгляд. – Хейли?.. Начинается новая песня, и, хотя я думал, что хуже уже не будет, теперь понимаю, как ошибался. Клянусь, от визга певца дрожит каждый бокал в этом баре. – Уиттакер! – без предупреждения Клэйтон появляется рядом с нами. – Картер, – пожимаю я его протянутую руку. – Я только что рассказывал Хейли о твоих дерьмовых навыках пения. – Эй, я прекрасно пою, – выпячивает он грудь и звонко смеется, ведь все в городе знают, что он вылетел из школьного хора, потому что он не может вытянуть ни одной ноты. – Очень приятно, Хейли. Я Клэй. Она застенчиво улыбается и пожимает его руку, затем кладет ладонь на свой наполовину выпитый стакан колы. – Чейз сказал, что ты дружил с Джаспером?.. Его взгляд испытующе блуждает между нами. – Верно. Мы вместе ходили в школу, – отвечает он и повисает неловкая пауза. Любопытно, когда упоминание о нашем мертвом друге перестанет вызывать такую реакцию. Или эта пустота навсегда останется между нами? Я раньше никого не терял, а единственные похороны, на которые меня взяли, были прабабушки Дотти. Но тогда мне было четыре или пять лет. Слишком маленький, чтобы вспомнить все подробности или понять, почему люди вокруг меня плакали. Джаспер – первый человек, которого я по-настоящему знал, у могилы которого стоял и отчаянно желал, чтобы все сложилось иначе. К счастью, неожиданно рядом с нами появляется Лекси и разряжает напряженную обстановку. – Привет, – она отбирает мое пиво, прежде чем я успеваю сделать хоть глоток. – Не стоило. – Лекси… – предупреждающе начинаю я. Она самодовольно улыбается – и игнорирует меня. – Привет, Хейли. Завтра я смогу рассказать тебе больше о твоей машине, ее как раз Тайлер посмотрит. Он владелец мастерской. Кстати, Клэй, выступление было кошмарно даже для тебя. – Не знаю, что вам всем не нравится, он с раздражением закатывает глаза. – Мама говорит, у меня ангельский голос. Все в пределах слышимости вздыхают. Даже люди в баре неподалеку от нас, которые случайно услышали его заявление. – Тебе следует серьезно поговорить с мамой, – я краду пиво обратно. Лекси даже не замечает, предпочитает трепаться на свою любимую тему: автомобили. – Когда ты наконец снова покажешь мне свое сокровище? Не нужно ли менять масло? Клэйтон качает головой и тычет пальцем в Лекси. – Клянусь, ты знаешь этот мотоцикл лучше меня. – Ты ездишь на мотоцикле? – вмешивается Хейли, которая до сих пор молча слушала разговор. Она смотрит на Клэйтона, широко распахнув глаза. Если Хейли решила завоевать его сердце, то ей удалось. – Да, – его серые глаза сверкают энтузиазмом. – Kawasaki Z900RS. Черно-красный. Байка лучше ты в городе не найдешь. – Что не особенно сложно в Фервуде, – сухо бросает Лекси, но Клэй только машет, чтобы она замолчала. – Я никогда не ездила на мотоцикле, – задумчиво бормочет Хейли.