139 — Жаль, что я не могу взять эту бутылку и разбить ее о твою гребаную голову, Джейкоби. — А что тебя останавливает? — Он отстреливает насмешку так быстро, что, должно быть, знал, что я себе это представляю. — Потому что я не сумасшедшая. Я не нападаю на людей, потому что мне так хочется. Я не раб своих инстинктов. — Жаль. — Рэн откидывает голову назад; он смотрит на меня с ленивой самоуверенностью, которая заставляет меня так злиться, что мне хочется плакать. — Если бы это было так, мы бы уже обошлись без этого дерьма и трахнулись. Я кривлю губы, глядя на него. — И это все, что тебя волнует? Трахнуть меня? Если я сдамся и позволю тебе овладеть мной, ты наконец заскучаешь и перейдешь к следующей жертве? — Нет. — Он говорит это без удивления и осуждения. — Я никогда с тобой не закончу. Точно так же, как ты никогда не предложишь мне себя только для того, чтобы я оставил тебя в покое, милая девочка. — Не называй меня так. Я вовсе не милая. Он смеется. — Это как раз то, что мне нравится больше всего. Когда тебе в последний раз делали прививку от столбняка? — Что? Он показывает на меня бутылкой вина. В частности, на мои ноги. — Ты забыла свои ботинки, Стиллуотер. Я сделал все, что мог, но здесь далеко не чисто. А еще у тебя идет кровь из руки. Я смотрю вниз, потрясенная тем, что вижу свои собственные босые ноги на полу. Как, черт возьми, я забыл надеть туфли и носки? Пинаясь и царапаясь, я пробиралась через пространство в лазу, и это могло бы порезать меня на кусочки. Черт возьми, о чем я только думала? Что ты хочешь убить этого самодовольного мудака, лежащего перед тобой на одеяле, вот о чем. Ух. Я так торопилась подняться сюда и разорвать его на куски, что даже не подумала обуться. Костяшки пальцев гудят от боли, когда я сжимаю руку в кулак, осматривая нанесенный мне урон. Все не так плохо, как могло бы быть — рана не такая глубокая, но она определенно кровоточит. Я натягиваю рукав толстовки на рану, прикрывая ее манжетой. — Все будет хорошо, — отрезаю я. — Остановится через минуту. Острый взгляд Рэна пробирает меня до костей. — Садись, Элоди. — Нет. Я пришла сюда только для того, чтобы спросить, кем ты себя возомнил. — И как только я скажу тебе, кем я себя считаю, ты снова заберешься в эту дыру и исчезнешь внизу? — Да. Именно так. 140 — Ладно. Окей. Ну, я думаю, что я единственный парень в этой богом забытой дыре, на которого ты смотрела дважды. Думаю, что я тот парень, о котором ты не можешь перестать думать. А еще думаю, что я единственный парень, который когда-либо заставлял твое сердце биться быстрее. Я ошибаюсь? Я сужаю глаза до щелочек. — Да. Снова используя бутылку вина, Рэн грубо указывает на меня. — Ты совершенно не способна говорить правду, да? Это довольно грустно. — Я говорю тебе чистую правду. — Хорошо. Тогда отрицай все, что я сказал. Скажи мне, что я ошибаюсь. Ты не думаешь обо мне. Ты не страдаешь от мыслей обо мне днем и ночью, как я страдаю от мыслей о тебе. Видишь, у меня нет никаких проблем с правдой. Я подружился с ней давным-давно. Ложь делает из лжеца дурака. Правда всегда выходит наружу. Я осажден тобой, и это чертовски хреново. Когда я просыпаюсь, ты уже в моей голове. Ты в моей голове, когда я брожу по этому жалкому месту, и ты все еще там, мучая меня вечно милым дерьмом, когда я закрываю глаза по ночам. Так что сделай это. Солги мне снова, малышка Эль. Пожалуйста, не стесняйся. Но извини меня, если я решу напиться, пока устраиваюсь поудобнее для шоу. Я не ожидала от него такого признания. Я всегда думала, что он слишком горд и слишком высокомерен, чтобы когда-нибудь вслух признаться, что у него есть слабости. Невозможно понять, что я и есть эта слабость. Рэн делает еще один глоток, затем широко разводит руки, как бы призывая меня продолжать. Он так чертовски уверен в себе. Так уверен, что знает меня. Он точно знает, что я собираюсь сказать. И я не собираюсь оправдывать его ожидания. — Ладно. Да, ты прав. Я прогнила и съедена изнутри из-за тебя. Это то, что ты хочешь услышать? Я впустила в свою голову что-то испорченное и плохое, а теперь не могу избавиться от этого, и оно гноится, сводя меня с ума все больше и больше с каждым днем. Ты победил. Я иду против каждой унции здравого смысла, который у меня есть каждый чертов день, и я принимаю решения, которые, как я