— Ай. — Он хлопает себя ладонью по груди. — Я ранен. Для записи, я официально ранен. Рэн опускается на диван, вытягивая перед собой длинные ноги. Свет от огня отбрасывает теплый отблеск на твердую поверхность его живота и груди, а также на лицо, и это придает ему прекрасный вид. — Я могу найти что-нибудь надеть, — говорит он. — Если тебе некомфортно из-за меня. Все это так бессмысленно и безответственно, что я вдруг начинаю злиться на себя. Он играет мной, и я позволяю ему, позволяю манипулировать мной и дергать за мои ниточки. Рэн знает, как выглядит. Он также знает, как его внешность влияет на представительниц противоположного пола. Цепляясь за стену и заикаясь, я подпитываю его потребность во внимании. — Знаешь, от чего мне некомфортно? — рявкаю я, крадучись пересекая комнату. — Вернувшись в свою комнату, я обнаружила, что из матраса торчит охотничий нож, а мои вещи разорваны на куски. Вот из-за чего мне действительно чертовски некомфортно. 83 Сидя на диване, Рэн смотрит на меня с едва заметной, убедительной хмуростью, сдвинув брови. — Охотничий нож? — Не надо мне этого дерьма, Джейкоби. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты разгромил мою комнату и изрезал мой матрас. Если ты пытался вселить в меня страх Божий, то это не сработало, ясно? Так что просто... держись подальше от моей комнаты. Он хмурится еще сильнее. — Твоя комната была разгромлена. — Он невозмутим, слова ровные, лишенные эмоций. Он повторяет эти слова как утверждение, а не как вопрос. — Я не имею к этому никакого отношения. Это не мой стиль. Взлом и проникновение — это довольно... заурядно. — Прекрати это дерьмо. Я знаю, что это был ты. Кто бы ещё так заморочился? Рэн ухмыляется. — А с чего я стал бы заморачиваться? — Ты что-то там искал. И хотел меня напугать. — Я продолжаю свое обвинение, стараясь не сомневаться теперь, когда смотрю в его ясные зеленые глаза и не нахожу в них ни намека на ложь. Он отличный актер, надо отдать ему должное. — Лучшие мясники не пугают животных перед тем, как отправить их на бойню, Элоди. Страх портит вкус мяса. — Какого черта это должно означать? Рэн вздыхает, глядя на огонь. — Зачем мне пытаться напугать тебя, Малышка Эль? Что я получу, если запугаю тебя до полусмерти? Я уже задавала себе этот вопрос. Есть много причин, по которым он хотел бы запугать меня, и я обдумала их все. Теперь, когда он задал этот вопрос, все причины, которые я придумала, кажутся смешными. Ему не нужно пугать женщин, чтобы они забрались к нему в постель; они, вероятно, борются друг с другом за право добровольно попасть туда. Нет никакого разумного объяснения, почему Рэн испортил мою комнату. — Не волнуйся, Малышка Эль, уверяю тебя, я не входил в твою комнату без твоего разрешения, — говорит он, поигрывая швом на спинке одной из диванных подушек. Верю ли я ему? Черт возьми, нет. Но бессмысленно обсуждать с ним это. — Без разницы. Было бы здорово, если бы ты наконец выплюнул это и сказал мне, что я здесь делаю. Я бы с удовольствием вернулась в постель, и... — Я отвечу на твой вопрос, но не раньше, чем ты подойдешь и сядешь, — перебивает Рэн. — Когда ты стоишь надо мной как надзиратель, это начинает походить на допрос. Я хочу уйти. Однако за последние пять минут погода не улучшилась. Шансы на то, что я найду обратный путь из лабиринта, на данный момент невелики. Если 84 я снова потеряюсь там, мне не будет никакого проку, и я не думаю, что Рэн поможет мне вернуться в Вульф-Холл, если я не выполню его просьбу. Быстрый удар в горло. Коленом по яйцам. Удар локтем в солнечное сплетение. У меня в голове уже готовятся несколько маневров самообороны, когда я обхожу маленький кофейный столик и неохотно сажусь в кресло. По крайней мере, здесь я нахожусь близко к огню; тепло, исходящее от пламени, кажется удивительным. Удовлетворенный, Рэн проводит рукой по волосам, убирая мокрые локоны с лица. — Я хотел, чтобы ты пришла сюда, потому что ты умная, — говорит он. — Ты