— «Пан Ленинград, я влюбился без памяти в ваши стальные глаза». Поехали к начальству. — «Медный Петр добывает стране купорос», — подхватил дурным голосом Герман Васильевич. — «Анна Каренина просит всех освободить перрон и не устраивать сцен», понял? — «…Все равно поезда никуда не уходят из уездного города N…» — Помнишь, какие шашлыки были на Грузинской? — На ребрышках. — Больше нэт, ничего нэт… Вот в этой квартире жил когда-то автор, которого читали все, а вот в этой Рогинский, а вот в этой академик Шмидт, спускаться пешком — лучшая профилактика артроза… * * * Полет напоминал трагедию Шекспира. Вдруг напряженно взвывали двигатели, корпус начинал сотрясаться, проваливаясь в бездну, казалось — финал, но по законам жанра катастрофа отодвигалась, сюжет переходил на новый виток, и так повторялось многажды. Но это было потом, над океаном. Адо Праги долетели спокойно и очень быстро, может быть, оттого, что после бессонной ночи Ирина уснула. Разбудила Наталья, которая сидела рядом. — Ирина Федоровна, пристегните ремни. Посадка. Нас повезут в какой-то занюханный городок, где мы будем ночевать, а утром снова в путь. Наша задача — оторваться от быдла и съездить в Прагу. Организацию беру на себя. Устроили их в отеле «Атлас», чрезвычайно смахивающем на новые, времен застоя, провинциальные гостиницы в каком-нибудь Хмельницком или Полтаве. Наталья тотчас разделась, поразив Ирину гладкостью выбритого лобка, и рванула в душ. Там, напевая «…перелеты, перегрузки, долгий путь домой, вспоминай меня без грусти, ненаглядный мой», — она плескалась, пока Ирина у окна наблюдала унылую жизнь чешской провинции. Она гнала от себя мысли о последних днях в Москве и о будущих в Америке и по привычке школьной отличницы «запоминала детали». Детали ускользали, так как не поражали ничем, кроме похожести на быт, знакомый «до боли». Вот к одноэтажной стекляшке-ресторанчику подъехали двое на велосипедах и, немного погодя, вышли с бутылками. Прошли школьники, чуть наряднее и чище московских. — А вы поняли, в каком аэропорту мы сели? — В каком? — Ирина обернулась. Наталья стояла перед ней, завернутая — по правилам западных фильмов — в мохнатую простыню, так что оставались обнаженными плечи. «Лакомый кусочек», — подумала Ирина, разглядывая ее безупречную загорелую кожу, ложбину маленьких грудок. — В «Ружичном» — том самом, где в 1968 году высаживался наш десант. Но все это уже древняя история, а сейчас — быстренько душ. Там стоит большая банка «Калодермы», намажьте руки, ноги, а главное — жопу. Ирина поняла: «командовать парадом» в этой поездке будет Наталья, эта девчонка, эта шикарная поблядушка с железными нервами и светлой головкой. Она быстро уговорила водителя «икаруса» отвезти их в Прагу. Когда слоняющиеся около отеля двое мужичков попробовали к ним присоединиться, Наталья отрезала весело, но жестко: — Ребята, на халяву — это в Москве, а здесь котлеты — отдельно, мухи — отдельно. Хард — карренси! Звиняйте дядьку! — Зачем ты так, — упрекнула Ирина, — они бы не помешали. — Во-вторых, помешали бы, а во-первых, и нечего этим козлам примазываться. Надоело! Водитель высадил их у станции метро «Градчанская» и объяснил, что на Град можно подняться по улице Тихонова, а там… — Разберемся, — перебила Наталья. — Ты к восьми здесь жди нас. Город был необычайно тих и безлюден. По дикому, заросшему кустарником откосу спустились вниз к Влтаве. Лебеди скользили по серой неподвижной глади, а они стояли на каком-то совершенно первозданном пляжике, и справа дымно серел мощный каменный мост. — Это Карлов мост, — сказала Наталья, — я узнала его. Идемте туда. Пустынными средневековыми улочками они дошли до моста, по которому чинно прогуливался очень ограниченный кон-тангент западных туристов. Здесь же, рассевшись на каменных парапетах, благовоспитанно веселилась местная молодежь. — Как это печально и как прекрасно, — сказала Ирина. — Только вот давайте без этого, без пафоса. Наталья была очень хороша в черных брючках-стрейч, в свободной блузе с огромными плечами. Западный контингент косил на нее глазом. — Надо поесть. А для этого — поменять доллары на кроны. Тут же, неподалеку от моста, она зашла в гостиницу с тремя страусами на вывеске и, выйдя через пять минут, сообщила, что чехи на удивление честный народ: портье поменял ей доллары по тому же курсу, что был объявлен в меняльной конторе в аэропорту. — И когда ты успела в контору заглянуть? — изумилась Ирина. — Прирожденная смышленость. В убогом кафе съели салат и выпили кофе. — Да, социализм — это как СПИД. Никого не щадит, — прокомментировала ужин Наталья. На маленькой площади затащила в трамвай, и они снова оказались на Граде. — Как ты сообразила? — удивилась Ирина. — Ты что, бывала в Праге? — Во сне. Зажгли фонари. Они шли под огромными каштанами, внизу светлели цветущие яблони, мерцали золотистые огни города. — Господи… — начала Ирина и осеклась, вспомнив предупреждение Натальи. — Буржуазная жизнь прекрасна, — Наталья шла медленно, засунув руки в карманы блузона, — прекрасна потому, что основана на любви к дому. Потому и пустынен город, что все сидят по домам, дома — хорошо. — Наташа, нам предстоит довольно долгое совместное существование, и сдается мне, что главным открытием в нем будешь ты. — Возможно. — Скажи, ты любишь кого-то, я не спрашиваю кого. — Любила. Да и люблю, конечно, до сих пор, но на этом закрываем тему. Хорошо? Смотрите. Чудо Града открылось, как волшебный замок в книжке с раскладной картинкой: от уханья филина и стражей в лаковых башмаках и белых кашне до пустынности площадей, арок с хрустальными подвесными фонарями и мощного аккорда собора Святого Витта. Автобус ждал в условленном месте, а портье сообщил им, что, если они хотят поужинать, — ресторан к их услугам, разумеется, бесплатно. Наталья поднялась в номер и вернулась уже в черном свитере с высоким воротом-гольф и с бутылкой вкуснейшей водки «Тархун». — Подарок солнечной Грузии, порабощенной злым гением Зви-адом. На бутылку хищно уставились двое простецкого вида парней за соседним столом. Наталья подмигнула им, и они тотчас подскочили с рюмками. Первую выпили вчетвером; парни спросили Наталью, не актриса ли она. — Как все женщины, — был ответ. Комплимент был неподдельным, потому что от второй рюмки парни отказались, сказав, что интересно было попробовать и что, наоборот, желают угостить их пивом. От пива отказались, а вот бутылку допили всю, и Ирина даже не могла попасть ключом в замок номера. Как всегда, после выпитого сна ни в одном глазу. Ирина зажгла настольный светильник с цветастым абажурчиком, открыла книгу. Какой-то дебильный детектив для совершенствования английского. Краем глаза наблюдала за Натальей. Переодевшись в роскошное, шитое золотом кимоно, она с ногами угнездилась в кресле перед телевизором. Ирина подумала, что как-то уж очень легко она переходит на содержание Натальи. «Завтра же все поставлю на свои места. А сегодня… сегодня было хорошо». — Спасибо, — громко сказала она. — За что? — не отрываясь от экрана, спросила Наталья. — За Прагу, за Град, за спуск по этому жуткому склону, за резиновые сосиски, за двадцать второй трамвай, за водку… — Пожалуйста. Don’t mention[4]. Посмотри, вот это классно. На сцене существо полу-Хозе — полу-Кармен, поворачиваясь то одним, то другим боком, исполняло дуэт.