— С чем? — Обычно соприкосновение с другим миром носит спонтанный характер. Вдруг перед глазами какое-то виденье, ушло, это был миг соприкосновения с тем миром. Это развито у животных. Кошка замирает и вдруг прыгает, прижимает уши… — С каким «другим миром»? Потусторонним? — С другим. Помимо трехмерного мира, в котором мы живем, четвертая координата — время, — существуют миры, имеющие большее число координат. Наш мир характеризуется некими фундаментальными понятиями. Скорость света — основное для нашего мира. Но есть миры, где частицы движутся со скоростью выше скорости света. И там причина и следствие меняются местами, а время движется вспять… «Где я видела этого человека? Эти рыбьи глаза? Когда-то, в далеком прошлом. С ним связано что-то неприятное… Кольчец? Нет…» За столик у входа официант угодливо усаживал высокого, жилистого, с шикарной особой лет под тридцать. — Вы меня слушаете? — Конечно… — Это пространство, ну, скажем, тор или какое-то другое. И случилось так, что вы пересеклись с этим пространством. Я уже говорил, что это бывает в состоянии шока, глубокого стресса, экзальтации либо в силу глубокой душевной связи с ушедшим человеком. Или же… и это самое интересное — резонанс. Резонанс полей! В мозге вашего пациента происходят изменения электрической активности, возникает поле… Долгий разговор… В каком он состоянии? — Пережил клиническую смерть. — Это… это точно? Кто это констатировал? — В «скорой». Зрачковая реакция по Агил-Робинсону отсутствовала. Во рту — лед. — Ну «скорая» в таких делах знает толк. И он остался жить… Вы знаете, что это значит? — Нет. — Вы ничего не знаете о зомби? — Что-то слышала, но думала, что это выдумки африканских племен. — Не совсем. Вполне вероятно, что это первый зомби Советского Союза… вернее, Союза суверенных государств, как сообщили газеты. Давайте есть эту замечательную еду. Склонившись над тарелкой, Саша начал быстро расправляться со странными зелеными макаронами-спиральками. Ел, не поднимая глаз, что-то обдумывая напряженно. — Саша, у меня голова кругом, я должна понять до конца, а тут еще зомби… — Забудьте о них, — бросил, не отрываясь от спиралек. — А что за сны вы смотрите вместе? — Я же говорила, порнуха какая-то. — Повреждение лобных и височных долей частенько дает такой эффект, даже у вполне живых граждан… И как вам, интересно? — По-моему, он маньяк. Бесконечное число женщин, самых разных, в самых неожиданных ситуациях. — Дело вот в чем… Тот мир — зеркальное отражение нашего мира. Зеркальная мораль, зеркальная этика. Ничего, а? — Это о макаронах. — Но ведь я понимаю, что происходит. — А разве в зеркале вы не понимаете? Понимаете и делаете поправку… — А вот помехи… откуда они? Он отодвинул тарелку и снова обвел зал пристальным взглядом, словно отыскивая кого-то. — Помехи… помехи… Какие помехи? А, да! Вспомнил. Есть помехи. Это фон… Ведь сигналы ничтожно слабые… Может, это и ваши «родные» помехи… Надо смотреть. Программу бы надо вам толковую соорудить. Подумаем… Да, помехи… Его мозг совершенно отключен от внешних факторов — раздражителей, — поэтому и воспринимает слабые сигналы из этого мира, а ваш нет, уверен, это ваши помехи. Вы мне вот что скажите: повторяющийся сон, конечно, есть? — Да. Какой-то железный коридор. Темнота, и вдруг — яркий свет… — Это смерть… — Погодите. Потом вид на все сверху, беспредельное голубое пространство… — Ну, это все рутина… — Погодите… Потом — белые, грязные стены. — Палата. Воскресение. — И еще одно очень странное повторение. Иногда беззвучный, бесцветный мир… — Вы и слышите сновидения? — Иногда. Простите, только то, что связано с сексом. — Поздравляю. Он незаметно опьянел. Побледнело лицо, резче выделились темные брови, на лбу выступила влага. — Саша, милый, я вас, кажется, очень озадачила этой историей. — Озадачили… Озадачили? Да, пожалуй… Вам нужна толковая программа и… компьютер пятого поколения, он и создаст вам нужное пространство. Да, пожалуй… — Говорят, в спецкорпусе есть какой-то новый компьютер. Саша, ходят слухи, что вы в спецкорпусе царь и бог. — Кто сказал? — Ну, ходят такие слухи. Некоторые считают вас гением. Саша, это правда, что программирование вы изучили самостоятельно? — Правда. — А институт вы какой заканчивали? — Женщины редко добиваются успеха в науке, потому что по-настоящему их интересуют только подробности. — И все же, какой вуз вы одолели? — Самый заурядный. Менделавочку, слышали про такой? — Моя школа была напротив. Сто семьдесят четвертая. — Действительно, напротив какая-то школа. Смешно. — А какая специальность? Она не заметила, как к столу подошел высокий мужчина, одетый с тем дорогим шиком, который понятен даже непосвященным. — Какая встреча! Саня, ты ли это? С приездом. — Салют. Ударили ладонью о ладонь в лучших традициях «голливудских менов». — Как живешь? Вот ведь, чем черт не шутит, зашел на лан-чевку и… Не виделись сто лет! Можно к вам? — Ты займи пока столик, мы вот тут посидим немного, и я готов к воспоминаниям, хоть до утра. Пришматненный, кивнув ей на прощанье гардемаринским наклоном головы, отчалил к свободному столу, а Саша, не испытав, по-видимому, бурных чувств, сказал деловито: — Вам что надо? Вам надо определить пространство, в которое вы выходите или которое пересекает вас. Но вы вот что скажите: как долго он находился в состоянии клинической смерти? — Около четырех-пяти часов. — Интересно… Как жаль, что мы не можем быть вместе… как жаль… но никому не дано сделать бывшее небывшим. Я отработаю для вас программу, но прийти в спецкорпус вы сможете два, от силы три раза ночью. У них есть ночные сеансы. Я скажу когда, а до этого поглядим вместе порнуху, придется вам потерпеть мое присутствие… Извините, что не смогу вас проводить. Видите, дружок мятежной юности возник. Когда я был молод и ходил в плаще, подбитом синим шелком, помните Митеньку Бальзаминова? Белые ночи, пухлогубые подруги… — Вы правда составите программу? — Правда, моя милая, несчастливая, любимая женщина. Правда. И денег дам вам на эту экскурсию в Юнайтед Стэйтс, я ведь знаю, что у вас на книжке две тысячи и двести — компенсация. Когда люди сидят вместе среди такого множества приборов — секретов нет. — Мне не надо… Я еще не решила. — Я решил. Отдадите, когда прославитесь. Не обманете меня, возьмете в соавторы? Почудилась издевка. Встала. — До завтра. — До завтра, когда я вручу вам небольшой пакет. В нем будут лежать… сколько? Пять, десять тысяч?