Когда вчера телефон в фургоне Джорджа зазвонил, ледяной голос сказал: "три дня". До того как раздались гудки, Джордж быстро крикнул: "Подождите! Там у вас внизу есть кое-кто, кто нужен мне для шоу". Последовала долгая настороженная тишина. Потом медленное: "Я... не... внизу..." Джордж задрожал и покрылся мурашками. Он не ожидал получить ответ, надеялся просто, что его хотя бы услышат, до того, как тот, та... это повесит трубку. Торопливо он продолжил: "Мне нужно больше артистов. Мой брат Курт. Хочу сделать его частью номера. Уже все придумал. Я знаю, у него были проблемы с высшим руководством, но можно я заберу его? Уверяю вас, удовольствия от этого он не получит". Трубку положили. Не "да", но и (насколько он понял) не отказ. И сейчас он восседал на спине своего громилы, чьи стеклянные глаза смотрели прямо перед собой, а по подбородку стекала слюна. Они стояли в подвале Дома чудес вместе с четырьмя сильными лесорубами, которые провели последнюю неделю, сооружая тщательно продуманную клетку из дерева и железа. Она была вмонтирована в кокон из кольцевых ребер, которые можно было сжать сильнее поворотом массивных железных болтов. Даже в ночь своего буйства Курт наверняка не смог бы выбраться из этого хитроумного устройства, а теперь же он был истощен и слаб, как был Гонко, когда поднялся из глубины. Длинная толстая цепь свисала в туннель под Домом чудес. Четыре сильных лесоруба держали ее конец, готовые начать тянуть, словно рыбаки, ждущие подергивания лески. Они ждали так уже два часа. Джордж спрыгнул со спины громилы и поднес к губам мегафон: – Курт! Хватайся за цепь. Ты слышишь меня, Курт? Ты выходишь наверх. Я спасаю тебя. Поползли еще более напряженные минуты. Может быть, Курту все-таки не разрешили подняться, или может следует придти завтра и попытаться еще раз. Но тут цепь тихо звякнула и натянулась. Джордж лихорадочно замахал руками и принялся отдавать приказы. Клетку подкатили на запланированное место. Лесорубы были коротко проинструктированы, чего ожидать. При первых признаках проблем Джордж крикнет заранее оговоренную кодовую фразу "бросай цепь", и в этот момент они должны бросить цепь и отправить Курта обратно вниз. Лесорубы поднатужились, потянули. Постепенно фигура – даже еще меньше, чем Джордж ожидал, – появилась на фоне оранжевого сияния туннеля. Вскоре Курт оказался достаточно близко, что стало видно, что выше ключиц он относительно похож на человека. Нижняя же часть напоминала почерневший скелет из сплетенных вместе разнородных костей. Знакомые толстые губы изогнулись в удивленной улыбке. Джордж задрожал. Ненависть и удовольствие перемешались в нем. Он сказал в мегафон: – С возвращением, брат. – Джордж. Что все это такое? Весьма приятный сюрприз. – О! И будет даже лучше, Курт, – еще более лихорадочные махи руками. Силачи встали на свои позиции. Курт миновал устье туннеля, цепь прошла через клетку, и Джордж взвизгнул: – Давайте! Сейчас! Распорки были выбиты, запоры лязгнули. Метал и дерево упали на свое место. Улыбка Курта медленно сползла с лица и пропала где-то. Он уставился прямо перед собой. Джордж хихикал, плясал, хохотал, веселился. Лесорубы набросили на клетку черный брезент, оставив открытой только голову Курта. Они откатили его в шатер уродов, где голову Курта поместили в изготовленный особым образом стеклянный ящик. В темноте шатра, с правильно поставленным неярким освещением большая часть него была скрыта, создавая иллюзию, что от Курта осталась только одна голова. После того как он вдоволь насмеялся и нашутился, Джордж сунул руку в аквариум и похлопал Курта по макушке. – Поздравляю тебя с новой работой, – сообщил он. К стеклянному ящику была прислонена острая палка, а в землю вбита табличка с надписью: "ткни урода – посмотри, как он изменится!" – Братец Джордж, как насчет еды... – О, разумеется, – отозвался Джордж. – Но лучше сначала мы испробуем это, как ты думаешь? Перед тем как сюда придут посетители. Тысячи и тысячи посетителей, Курт. Столько, что и не сосчитать, за все те годы, что ждут впереди. Джордж ткнул первым. Курт по-прежнему смотрел прямо перед собой, его щеки и лоб становились все более осунувшимися с каждым уколом острой палкой. Медленно-медленно его щеки начали розоветь, пока не стали пунцовыми. Джордж продолжал колоть, пока у него не устала рука. – Кто следующий? – спросил он, передавая палку ближайшему лесорубу. К концу дня почти каждый побывал в шатре уродов, и Джордж следил лично, чтобы никто не отлынивал. Потребовались уколы пятнадцати балаганщиков, прежде чем лицо Курта расщепилось надвое, вытянулось и изменилось. Вырвавшееся из его горла рычание заставило всех служащих броситься вон из шатра. Прошло много часов с последнего тычка, прежде чем его лицо снова приняло более-менее человеческую форму. Что ж, весьма впечатляющее дополнение для шоу уродов, решил Джордж. Он бросил несколько хлопьев рыбьего корма в емкость и набрызгал немного воды. – Ты будешь звездой, брат, – сказал он, ткнув Курта палкой еще пару-тройку раз, пока тот лакал еду, сверля взглядом пространство перед собой. Он все смотрел и смотрел прямо вперед, пока черная ткань не упала на его стеклянный ящик. 5. НАВЕРХУ Джейми не мог удержаться от того, чтобы каждые несколько секунд не коситься на Гоши, опасаясь новой истерики, но клоун, похоже, был целиком поглощен своим новоиспеченным страхом перед миром, по которому они крались. Темные улицы и вечерний поток машин казались какими-то далекими, хотя безразмерные башмаки клоунов щелкали по асфальту подобно хлопкам публики, хотя свет фар, подобно прожекторам то и дело вгонял их в краску, выхватывая из темноты бесстыжие кричащие оттенки розового, красного, белого и зеленого. Время от времени праздничный воздушный шарик надувался из какого-нибудь клоунского кармана, включая карманы Джейми, и уплывал ввысь к луне. Головы Дина и Джоди болтались в такт шагам, но ни один из них не проснулся И никто не остановился, чтобы поглазеть на них, как сделал бы Джейми, проходи или проезжай он мимо. Один или два человека повертели головами, словно заслышав что-то, их глаза озадаченно отметили мелькание карамельно-розовых и белых полосок, но никто по-настоящему не видел их. Тени поглотили их, обернулись вокруг клоунов словно одеяла или плащи, и несмотря на все его сомнения (и растущие подозрения, что все, что он слышит, по меньшей мере, преувеличение, – пока Гонко на ходу потчевал его историями про героические деяния клоунов), Джейми снова почувствовал то чужеродное щекочущее опьянение, бурлящее в нем с тех пор, как начал действовать грим. – Итак, как я уже говорил, помогать людям – наша страсть, – продолжал чесать Гонко, пока они лавировали по улице, плотно забитой машинами. – Только с виду это может показаться не таким уж приятным тому, кто не знает, как все это работает, усек? Вроде как доктор, который разрезает кого-нибудь, чтобы вытащить плохое сердце. Если бы ты был не в курсе, ты бы подумал, что этот доктор убивает его, верно? У нас внизу есть одно место, называется Цирк Пайло. Когда ты присоединился к нам, после того как мы спасли твой филей от очень раскаленной сковородки, вот тогда этот злобный кусок дерьма по имени Джордж и захватил это место и стал использовать во имя зла, а не добра. Он убил всю мою труппу, и мне пришлось самому лично вытаскивать их всех из земли. Тебе, должно быть, удалось спастись. И теперь расклад такой: мы устраиваем свое собственное шоу здесь наверху, где живут простецы, чтобы конкурировать с ним, усек? Мы делаем все как надо, и уже скоро Джорджа не станет. Рафшод прикусил кулак, чтобы сдержать смех. Дупи поднял руку, чтобы спросить, но Гонко проигнорировал его, хотя Дупи выглядел искренне удивленным. Он то и дело шептал своему брату: "Слышал, Гоши? Мы теперь хорошие парни, ты и я теперь хорошие парни. Правда, здорово?" – Ну так почему я ничего этого не помню? – спросил Джейми. Гонко передернул плечами и раздраженно провел ладонью по лицу. – Без понятия. Похоже, Джордж все-таки добрался до тебя, может быть использовал на тебе старый добрый мыслесос. Ты не первый. – Или может быть... – голос Дупи упал до шепота. – Может это был мистер Большестрах. – Кто? – переспросил Джейми. – Боже ж, мистер Большестрах. Мы видели его, до того, как Гонко откопал нас, там, где холодно и светло, и где тебя заставляют делать... заставляют делать... – Дупи тонко захныкал, поежился. Гоши изобразил щенячий скулеж, и водопад испуганных слез хлынул у него из глаз. – Хватит соплей! – заорал Гонко. – И больше ни слова ни о каком мистере Большестрахе. Джейми подумает, что мы рехнулись. Мистер Большестрах больше не сможет обидеть тебя, Дупс. – Боже ж, Гонко, ты точно уверен? Потому что, понимаешь ли, он может делать разные штуки, странные штуки, и у него борода, и он сидит на своем большом-пребольшом стуле и говорит всем, что делать. Они пересекли пешеходный мост над железнодорожной веткой. Под ними прогрохотал поезд, направляясь на юг. Когда появился поезд, идущий в обратную сторону, Гонко жестом велел следовать за ним и спрыгнул на крышу состава. Остальные клоуны прыгнули за ним с разной степенью грациозности и неуклюжести, Рафшод и Дупи при этом каким-то образом умудрились использовать свой живой груз вместо смягчающей подушки. Джейми встал на краю моста, поколебавшись секунду или две, после чего последовал на зов цирковой магии и бросил свое тело в ночной воздух, приземлившись с ликующим гиком на железную крышу поезда так мягко, словно то был удобный матрас. Он лег на спину, глядя на звезды и с изумлением думая о том странном приключении, в котором он участвует, о том, что оно настолько необычное и причудливое, что большинство живущих и живших людей ни за что не поверили бы, что такое вообще возможно. Поезд начал сбавлять ход, пересекая мост через реку Пайн и приближаясь к станции Петри. – Пошли! – крикнул Гонко через плечо. Рафшод приземлился на мелководье, в почти неподвижную воду, в процессе разбудив Джоди. Ее крики тонули в реве поезда, пока ее снова не "убаюкали" и не вытащили на берег. Гоши, естественно, рухнул вниз головой на сухую землю, вонзился в нее будто копье и застрял по самые плечи. Дупи и Гонко принялись дергать его за ноги, пытаясь вытащить, но его расстроенные крики указывали на то, что ему вполне хорошо и так, и они оставили его в покое. Джейми спрыгнул вниз с кошачьей легкостью, снова изумляясь своим новым способностям. Они были в Уайли-парке, на маленькой туристической стоянке недалеко от шоссе. Этой ночью здесь не было припарковано ни одного автофургона. – Я знаю это место, – огляделся Джейми. – Черт, я же вырос тут неподалеку. В этой реке мы рыбачили. А вон в той бумажной фабрике через дорогу мы били окна. Один мой друг даже как-то пытался поджечь ее. Что мы делаем здесь? Гонко сплюнул в сторону трех шатров, поставленных так, что их закрывали от дороги туалеты на стоянке. Это были большие шатры, в полоску цвета переваренной карамели, и один антикварного вида фургончик. Вообще-то было чудом, что Джейми не заметил их до этого момента. Тоже цирковая магия? Несколько фигур засуетились среди шатров, перешептываясь друг с другом. Для супергеройских клоунов, заботящихся о всеобщем благополучии, они довольно-таки небрежно бросили бессознательные тела Дина и Джоди в ближайшем шатре, попутно выпиннув оттуда четырех странных людей, которые там спали. Двое были коротышками – в действительности они были карликами. Один из них заработал пинок, когда начал ворчать из-за того, что его разбудили. Остальные двое были средиземноморской внешности, а их руки и шеи были увешаны медными и латунными украшениями. Один из карликов, как раз тот, которого пнул Гонко, увидел Джейми и зарычал: – Ты! Быстро как заяц он прыгнул на него, нанося удары маленькими узловатыми кулачками, не страшные, до тех пор, пока одна его рука не метнулась за спину и не выхватила кинжал. Гонко, поначалу смеявшийся над нападением, прыгнул вперед, выдернул нож и закинул его в реку. – Я тебя знаю! – заорал карлик. – Дай мне его прирезать! Мои друзья! Ты убил Счастливчика и Банджо! Ты их укокошил! И ты сломал мой граммофон, грязный ты сукин сын! Я тебя запомнил! – Остынь, это другой клоун, – сказал Гонко, силой утаскивая карлика в соседний шатер. Послышалось приглушенное бормотание и злое взвизгивание карлика, пока Гонко объяснял там ему, что к чему. Цыгане перешептывались между собой, глядя на Джейми. – Что я сделал? – спросил он. – Это был Джей-Джей, – ответил Рафшод. – Не дергайся. Не обращая внимания на карликов, они легко выходят из себя. – Кто или что этот Джей-Джей? У меня что, есть злой брат-близнец что ли? Рафшод положил руки Джейми на плечи: – Знаешь, Джей-Джей... в смысле Джейми. Это самая безумная вещь, что я когда-либо слышал. * * * Когда они, вооружившись зефиром, расселись вокруг небольшого костра, Гонко продолжил свои объяснения: – Так вот, что мы делаем, мы узнаем, у какого простеца должна случиться плохая фигня, понятно? Авария там или еще что. Потом мы приводим его на шоу и применяем кое-какую цирковую магию, и забираем его невезение. У некоторых из них есть какие-нибудь болезни, но только не после того, как они побывали тут у нас. У некоторых зло в сердцах, они любят типа пинать щенят или таскать чужую овсянку. Так вот, после шоу они сама любезность, пушистые и сладкие как сахарная вата. Усек? – Пытаюсь усечь.