— Ты со мной никого не боишься? — Не-а… — Вот и не заморачивайся на эту тему! — Са-аш! Давай зайдём в Книжный! — Давай! 17 июня. 1974 год. Москва. Таганская площадь. Книжный магазин. В книжном магазине, что на углу Воронцовской улицы и Таганской площади, в кассу стояла небольшая, но очередь. Я сразу понял, что дают что-то ну о-очень дефицитное. Малое количество народа можно было объяснить лишь серединой июня, когда большая часть школьников уже покинула Москву. Я быстро поставил Анюту в очередь, а сам метнулся к прилавку, где тоже царил небольшой ажиотаж. Давали импортные фломастеры. Чешские «Koh-i-noor». У меня такие были в прошлом моём будущем. То, что нужно. Ими по кальке выкройки рисовать самое то. На витрине было два вида. Простенький набор шесть цветов и большой дорогой набор, аж из семнадцати. Мне такой на фиг не нужен, но… Я теперь не один. Я вернулся к кассе. Наша очередь как раз подходила. Протягиваю в окошко четвертной. — Три набора по шесть фломастеров «Кохинор» и один большой набор. — Только по две штуки в руки. — А нас двое! — приподнимаю Анюту двумя руками, чтобы её увидела кассирша. Аня недовольно взвизгивает! — Поставь меня на место! Кассирша хмыкает, пробивает чек и отсчитывает сдачу. — Ты чего? — наезжает на меня маленькая вредина. — Так надо. Тащу её к прилавку. Вдруг там тоже понадобится предъявить «вторые руки»? Так оно и случилось. Но приподнимать Аню не пришлось. Прилавок оказался ниже кассы. Получив товар на руки. протягиваю большой набор своей будущей невесте: — Это тебе! — Мне? — а глаза стали такие большие-большие, как у девочки из японского аниме. Ресницами хлоп-хлоп… И по щеке покатилась большая слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Глаза заблестели, став влажными. — Ну, ты чего? — я чуть присел, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Н-ничего… — а потом обхватила меня обеими руками и заплакала уже всерьёз. Мне опять прилетело гипсом по уху, но я не обратил на это внимания. Я обнял её свободной рукой и прижал к себе. — Хватит плакать! Всё хорошо! — шептал я ей на ухо. * * * Успокоилась она не сразу. Мне пришлось вывести её на улицу, потому что в магазине мы стали создавать препятствие для покупателей, путешествующих до кассы и обратно… — Ну, чего ты? — я никак не мог выяснить причины этого внезапного плача. — Почему? — спросила она глядя мне прямо в глаза. — Что «почему»? — Почему ты такой? — Какой такой? Плохой? — Не-е-ет… Хороший… — снова горькие слёзы. — Тогда почему ты плачешь? — Потому что так не быва-а-ает… — Видишь? Бывает и так… Хватит плакать! У тебя уже все глаза красные. Вот люди подумают обо мне плохо. Скажут, что это я тебя обидел и до слёз довёл. — Ты меня не бросишь? Заплаканные глаза девочки смотрели на меня в упор прожигая насквозь. — С чего вдруг мне тебя бросать? — Найдёшь себе другую… — А зачем она мне? — Я не знаю… — Тогда хватит плакать! У тебя есть платок? — Да… — она достала платок из маленького кармана на платье. Похоже, что это был её единственный карман. Ключи от квартиры висели у неё на шее на длинном шнурке. — А чего ты своё рюкзачок с собой не взяла? Куда же ты будешь мои подарки прятать? — Мама сказала, чтобы я его не таскала. Вещь дорогая. Кто-нибудь отнимет. — Но ты же со мной… А со мной тебя никто не обидит. — Я знаю… Забыла взять с собой. Так всё быстро произошло… — Ладно. Пусть тогда пока твои фломастеры полежат у меня в рюкзаке. А как домой поедешь, заберёшь. Тебе в книжном ещё что-нибудь надо? — А тебе? — Я бы купил себе альбом и несколько тетрадок. Чтобы было на чём одежду рисовать, которую я придумываю. — А мне придумаешь что-нибудь? — Обязательно! Но ты не ответила… — Блокнот. Альбом. Шариковые ручки цветные. — Тогда пошли, вернёмся. * * * С этим было проще. Фломастеры продавали в отдельной очереди, а за тетрадками и альбомами никакой очереди не было.