Я видела его на экране телевизора и не смогла удержаться от улыбки. – Как ты себя чувствуешь, милая? – обеспокоенно спросила Элли. – Все хорошо, просто немного устала. Но я в порядке. С момента рецидива прошло два месяца, и я уже набрала двадцать фунтов. Процесс шел медленно, но с каждым днем мне становилось все лучше… с помощью Остина. Он тоже пришел в норму. Ему удалось отыскать жилье для них с Леви подальше от «Западных холмов», и больше они даже не слышали о банде. Я вдруг ощутила, как промялся диван; на меня, улыбаясь, смотрел Леви. – Ты можешь поверить, Лекси? Мы едем в Сан-Франциско! Похлопав его по коленке, я улыбнулась в ответ. – Конечно, милый. Ты начнешь все сначала и в Калифорнии станешь по-настоящему прекрасным человеком. Улыбка Леви погасла, и он склонил голову набок. – Но ты ведь тоже поедешь, правда? Ты будешь жить там с нами? Я опустила глаза, а потом окинула взглядом собравшихся вокруг друзей. Они все решили приехать в Нью-Йорк на отбор. Роума выбрали вчера, в первом раунде. Ему предстояло ехать в Сиэтл, чтобы играть за «Морских ястребов». Вчера вечером мы отпраздновали это событие. Но сегодняшний день принадлежал Остину. Друзья с пониманием наблюдали, как я боролась с вопросом Леви. По правде говоря, я сомневалась, что достаточно пришла в себя и смогу сейчас уехать куда-либо за пределы Таскалусы. Черт, да доктор Лунд и сюда-то на несколько дней отпустил меня скрепя сердце. Кроме того, Остин даже не упоминал, что я поеду с ним. После многих лет волнений он лишь восемь недель назад зажил нормальной жизнью. И я сомневалась, что ему хотелось тащить с собой за компанию девчонку-анорексичку. У него и так забот хватало. – Давай просто наслаждаться этим днем, милый. А дальше посмотрим, как все сложится. В глазах Леви мелькнуло беспокойство, но тут же исчезло, когда в дверях вновь появился Остин, сжимая в руках новенькую майку с логотипом «Сорок девятых». На лице его читалось полное недоверие, но я-то не сомневалась, что он справится… И верила всей душой, что его мама видела это сверху и танцевала от счастья, с гордой улыбкой наблюдая за мужчиной, в которого превратился ее сын. Роум встал и, прижав Молли к себе, сказал: – Мы идем праздновать? Остин взглянул на меня; проверял, достаточно ли я для этого окрепла. Я кивнула и проговорила: – Еще пару часов вполне смогу продержаться. Ответная улыбка Остина чуть не сбила меня с ног. Мой сломленный мальчик из трейлерного парка постепенно приходил в себя… забирая с собой мое сердце и душу. * * * – Ты справляешься, эльфенок? – позже тем же вечером спросил Остин, когда мы вошли в наш номер в отеле, и, потянувшись, взял меня за руку. Улыбнувшись, я кивнула и подавила все опасения. В последние пару месяцев мы с Остином почти все время были вместе, но вновь заняться любовью нам еще только предстояло. Он ходил со мной на все консультации и, пока меня не выписали и не отправили домой к родителям, вместе с Леви оставался рядом в больнице. А потом навещал каждый день и просто находился рядом, согревая любовью. Две недели назад я уговорила родителей позволить мне вернуться в общежитие. Но сейчас мы впервые действительно остались одни. Поцеловав тыльную сторону моей ладони, Остин выпустил ее и направился в ванную, по пути снимая куртку. В черном костюме он выглядел просто прекрасно, а темные волосы и цветные татуировки на фоне дорогого материала смотрелись почти греховно. Остин обернулся, и стидда на его щеке показалась мне менее суровой. – Я просто приму душ. Скоро вернусь, – проговорил он. Как только дверь в ванную закрылась, я медленно подошла к зеркалу и, не отрывая взгляда от пола, сосчитала до трех. «Один… два… три…» Резко подняв глаза, я уставилась на девушку перед собой и глубоко вздохнула. Посмотрела на темные волосы, постепенно отрастающие после обильного выпадения, вызванного рецидивом. На зеленые глаза с черной подводкой, на темно-красные губы. «Ты не соответствуешь, Лексингтон. Как и всегда. Мы никогда не станем для него ни достаточно хорошими, ни в полной мере красивыми». Зажмурившись, я позволила голосу выговориться. А потом открыла глаза и, глядя на отражение, прошептала: – Неправда. Для него ты прекрасна. Он тебя не отвергнет. Ты красива, и точка. Голос в подсознании исчез, а я вдруг ощутила запах дождевой воды и расползавшийся по спине жар. В отражении позади меня появился Остин в одних трусах, темный и абсолютно совершенный. В его глазах светилось лишь обожание, и все мои страхи исчезли. Уткнувшись носом в изгиб шеи, Остин провел пальцем по моей щеке и принялся покрывать нежными поцелуями горячую кожу. Закрыв глаза, я потянулась к его бедру и притиснула ближе, чувствуя, как прижалась ко мне затвердевшая плоть. – Остин… – прошептала я, ощущая, как внутри растекается тепло. – Эльфенок… – хрипло пробормотал он, и я повернулась в его объятиях. Коснувшись ладонью груди, я приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала татуировку в виде белого голубя на шее. Сжав мне затылок, Остин качнул бедрами и застонал. – Черт… эльфенок… Ты мне нужна… Отступив назад, я взяла Остина за руку и повела к огромной, королевского размера кровати. Он растерянно взглянул на меня, а я жестом предложила ему сесть на край. Выполнив просьбу, Остин устроился на матрасе. Я провела рукой по его волосам, и в ответ на прикосновение он закатил глаза. Реакция парня придала мне смелости. Остин протянул руку, чтобы обнять меня за талию, но я отступила назад, и он склонил голову набок. – Эльфенок? Что-то случилось? Поглощенная тем, что собиралась сделать, я даже не могла говорить и просто покачала головой. А потом потянулась назад, к молнии на платье. Я не отрывала взгляда от Остина и видела, как удивленно расширились его глаза. Расстегнув молнию, я зажмурилась и, глубоко вдохнув, позволила свободному черному платью лужицей растечься на полу. Я услышала, как Остин судорожно, почти болезненно вздохнул, и вновь открыла глаза. Он вцепился руками в края простыни, глядя на меня в лифчике и трусиках так, словно не мог сдержаться; его затвердевшая плоть туго натянула ткань трусов. Сердце бешено колотилось в груди. Я потянулась к передней застежке бюстгальтера, медленно высвободила грудь и уронила лифчик на пол. Чувствуя себя маленькой и слабой, я чуть не лишилась решимости продолжать. Но тут с губ Остина сорвался неудовлетворенный стон. Он жадно рассматривал голодным взглядом мое почти обнаженное тело. Я резко вдохнула. Я не вызывала у него отвращения… Я его заводила… Осознавая важность момента, дрожащими руками я подцепила края черных трусиков и стянула их вниз по ногам. Выпрямившись, я уставилась прямо на Остина. Его темные итальянские глаза наполнились слезами. – Эльфенок… – прошептал он и, взяв меня за руку, притянул к себе, коснулся пальцами груди, живота. – Ты так чертовски прекрасна, – хрипло проговорил он. – Ты, словно… совершенство… «Совершенство… Цель, которой я всегда стремилась достичь». Почти тая внутри от его искренних слов, я ответила: – Я красивая… рядом с тобой… И тут меня осенило: с Остином я больше не боялась. Не страшилась раскрыть свои страхи и поведать все тайны… обнажить саму душу… и просто раздеться. Внезапно, обвив руками шею, Остин притянул меня ближе и прижался губами к губам. И я потерялась в его прикосновениях. Я вцепилась в спутанные пряди волос Остина. Его язык проскользнул мне в рот, сражаясь с моим, будто бы хотел проникнуть еще глубже. Оторвавшись от губ парня, я медленно скользнула руками вниз по его телу и принялась покрывать поцелуями горячую кожу на животе, ощущая, как подергивались под ней напряженные мышцы. – Эльфенок… Боже, как хорошо… – пробормотал он и зарылся пальцами мне в волосы. Добравшись до пояса его трусов, я зацепила их пальцами и стянула вниз по бедрам до самых лодыжек, а потом отбросила на пол, где уже лежали мои. Теперь мы были плоть против плоти. И оба замерли, понимая, что это значило. Я победила свой самый большой страх. Оказалась обнаженной перед Остином. Наконец-то я стала самой собой, рядом с ним. И это оказалось прекрасно. Остин уложил меня на спину и раздвинул ноги, готовясь проникнуть внутрь. Он провел языком по обжигающей коже горла, скользя пальцами вниз по телу, до самого естества. А потом оставил влажную дорожку поцелуев на груди, животе и бедрах, и тело мое пронзила дрожь. Не сводя с меня взгляда, Остин коснулся пальцами внутренней стороны бедер, побуждая шире раздвинуть ноги. А после соскользнул с кровати, почти касаясь губами моей женской сущности.