Леви поднялся с места и с храбростью, о которой я даже не подозревал, приблизился ко мне. Мы вместе вошли в палату. Внутри находился доктор Смолл, одаривший нас сочувственной улыбкой. Невыносимо было видеть маму, подключенную к куче аппаратов. И я понял, что время пришло. Кьяра Карилло освобождалась из своей клетки, покидала пределы измученного тела. – Остин, Леви, очень жаль, что приходится вам это говорить, но больше мы ничего не можем сделать. Ваша мама не доживет и до конца недели. С этим нужно смириться. Леви страдальчески вскрикнул и, словно по команде, мы с ним осели на стерильный пол. Я крепко обнял брата. Позади по больничному кафелю простучали чьи-то шаги. И рядом с нами на пол опустились друзья, чтобы поддержать, когда мы сломались. Я взглянул на лежащую на кровати маму и почти услышал, как она проговорила: «Семья – это не только кровь, mio caro. Она построена на любви. И всегда рядом, без всяких условий. Чтобы поддержать тебя в самые трудные моменты жизни». Мы с Леви никогда не останемся одни. Здесь собралась наша семья. За одним огромным исключением. Но мой эльфенок тоже ощутит эту любовь. Просто сперва нужно придумать, как спасти ее от себя самой. Глава 26 Остин Прошло три дня, а изменений не было. Я проводил дни и ночи здесь, в больнице, переходя из одной палаты в другую. Мама лежала в коме, ее состояние ничуть не изменилось. А эльфенок по-прежнему блуждала в своих мыслях. Взяв айфон, что принес папа Лекси, я включил ее любимую песню, «Sleeping Sun» в исполнении Nightwish, и комнату заполнили навязчивые слова. Но эльфенок не двигалась; по-прежнему безучастно лежала на кровати, уставившись куда-то в дальний угол палаты. Я услышал, как за спиной открылась дверь, и, обернувшись, увидел на пороге доктора Харта. В руке он держал какую-то коричневую книжицу. Расстроенно взглянув на Лекси, он жестом пригласил меня выйти с ним в коридор. Как только я закрыл за нами дверь, доктор Харт встал прямо передо мной, потрясая старой книжицей. – Когда я нашел это утром в комнате Лекси и начал читать, поначалу не знал, обнять тебя или отправить под арест за твою общественную деятельность. В тот день, когда мы впервые встретились в больнице, я понял, что ты из Холмчих. – Он указал на стидду на моей щеке. – Это ведь та самая знаменитая звезда. Но я не знал, что ты тоже торговал наркотиками. Мне тут же захотелось спуститься сюда и убрать тебя подальше от своей девочки. Услышав резкие слова, я сглотнул и ощутил себя куском дерьма, каким он меня и выставлял. – Но потом я продолжил читать о внутренней борьбе хрупкого разума дочери, о ее ненависти к себе и одиночестве, что она ощущала с подросткового возраста. Когда ты вошел в ее жизнь, все это, казалось, исчезло. – Он положил руку мне на плечо, и слезы заблестели в его зеленых глазах… таких же, как у Лекси. – Она любит тебя, сынок. Очень сильно. Я даже и не думал, что когда-нибудь придет этот день. Ты заставил ее чувствовать себя красивой… Ты не представляешь, какой это подарок для нас с мамой. С тобой она считала себя достойной. И за это я обязан тебе всем на свете. Доктор Харт тяжело дышал. Казалось, он был не в силах продолжать этот разговор. Я положил руку ему на плечо. – Но я все испортил. Я ушел от нее. Доктор Харт поднял голову и вложил мне в руки коричневую книжицу. – Это ее дневник. Тебе нужно его прочитать. Я хочу, чтобы ты прочел. Я сделал закладку на ту часть, что касается тебя. Я смотрел на дневник так, будто держал в руке бомбу. А доктор Харт, больше не сказав ни слова, двинулся прочь. Но потом вдруг обернулся и проговорил: – Если Лекси сможет прийти в себя, тебе придется уйти из банды. Моя дочь больше не должна подвергаться опасности. – С этим уже покончено. С того самого мгновения, как я вошел в палату и увидел на больничной койке свою вторую половинку. Если она придет в себя, сэр, я сделаю все возможное, чтобы вернуть ее доверие… и ваше. Доктор Харт вздохнул. – Знаешь, Остин, ты ведь хороший парень. Ты просто потерялся. Но я верю, что ты все сделаешь правильно. – С этими словами он ушел. Я медленно побрел к пустой гостиной, закрыл дверь и открыл страницы дневника, на которых раскрывались замысловатые размышления эльфенка. «Милая Дейзи… Это мое первое письмо к тебе…» «Милая Дейзи… Я просто в ужасе. Не могу ни есть, ни спать…» «Милая Дейзи… Прошлая ночь стала самым фантастическим моментом в моей жизни…» «Милая Дейзи… Жаль, что тебя здесь нет… Я практически не вижу Остина. И я чувствую, как сердце мое разбивается…» Стиснув дневник в руках, я чуть не порвал бумагу. Ее слова казались резкими, пугающими. Мне весьма нелегко давалось это чтение. Но, глубоко вздохнув, я приступил к части, касавшейся меня. Лекси написала это в тот самый день, когда мы разговаривали с ней в последний раз. А потом занимались любовью в летнем домике. И я оставил ее навсегда… Взгляд мой блуждал по словам… Милая Дейзи, Милый… ты… С чего начать?… Мне многое хотелось бы тебе сказать. И прямо сейчас. Но не хватает смелости. Я не смогу произнести слова, что так и рвутся с языка. Я слишком боюсь твоего отказа. И поэтому раскрываю их здесь, на страницах, что мне дороже всего. Я слишком слаба, чтобы говорить с тобой с глазу на глаз, но… Я люблю тебя. Очень сильно, всем сердцем, без сомнений и каких-либо условностей. Я влюбилась в тебя. В сломленного мальчика, жизнь которого всегда состояла из борьбы и невзгод. И все же тебе удалось вновь собрать воедино сломанную девочку, по крайней мере, на какое-то время. А я ведь не всегда была такой. В детстве я жила счастливой жизнью. Походившей на бесконечную череду весенне-летних дней. Вот только в один из них, когда я беззаботно резвилась среди ромашек, вдруг ударил сильный мороз, украв из мира все краски. Но потом зима отступила, и сквозь осеннюю листву пробились новые побеги. Только солнце полностью не вернулось. Дни за днями протекали в тоскливом унынии, пока… Постепенно сквозь покрывало серости начало пробиваться солнце, выпуская наружу свои целительные лучи. Этим спасительным светом стал ты. Поначалу солнце светило каждый день. Щебетали птицы, и можно было, растянувшись на жаре, наслаждаться его сиянием. А потом вновь вернулась жестокая зима, принеся с собою вечную ночь, а вместе с ней ушла всякая надежда. Ведь солнце никогда больше не засияет, а без него все зачахнет и умрет… И не останется ничего, кроме бесплодной пустыни страданий. Мы недолго продержались. Господь тому свидетель. Мы расстались в самый решающий момент, и сердце мое разлетелось на куски. Я спустилась по спиральной лестнице в глубокий темный колодец, без какой-либо надежды на спасение. Какое-то время рядом с тобой я ощущала себя нормальной. И даже красивой. Но время вышло. Его больше нет. В песочные часы сопротивления голосу упала последняя крупица. В конце концов я решила ему уступить. Все происходило постепенно, и я даже не поняла, что снова оказалась во тьме, пока не сбилась с пути, совсем одна, без света, который мог бы указать мне путь. Без тебя, способного вывести из мрака. Я думала, что исцелилась, стала лучше, здоровее, но ошиблась. Знаю, рано или поздно ты начнешь винить во всем себя. Но лишь благодаря тебе я продержалась так долго. И сражалась в битве, которую невозможно выиграть. Разве что временно. Как бы мне хотелось познакомиться с тобой раньше! Жаль, что тогда я тебя не знала. Может, я сильнее боролась бы со звучащим в сознании голосом. И все не вышло бы из-под контроля. И ты остался бы со мной. Лишь ты придаешь мне сил. Если бы мы встретились раньше, может, своим светом ты сумел бы преградить тот темный путь, по которому мне предначертано следовать. Или мы могли бы пойти по нему вместе. Крепко держась друг за друга, противостоять поглотившему жизни урагану. Но ты опоздал, а я слишком устала. У меня больше нет сил бороться за этот пустой сосуд, что я называю жизнью. Той самой, что без тебя теперь стала одинокой. Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы отыскала тебя. Обошла бы весь мир, чтобы найти и заставить снова в меня влюбиться. Ты был бы нужен мне, а я – тебе, и вся боль, все демоны, что укрылись глубоко внутри, исчезли бы прежде, чем смогли укорениться. А все шрамы пережитого, которых мы и сами стыдились, просто не имели бы возможности напомнить о себе. Но без тебя я пропаду. Я даже не могу дышать. Я способна лишь сдаться… Я вновь и вновь перечитывал запись. Руки у меня дрожали, а в сердце словно безжалостно вонзались кинжалы. Я даже не знал… Не подозревал о ее чувствах… Как я мог бросить Лекси? Я ошибся самым жестоким образом и своим поступком ее погубил. Мальчик из трущоб лишь все разрушил. Я встал, и ноги понесли меня обратно в палату Лекси. Я тихонько открыл дверь. Из динамиков лилась «All I Need» в исполнении Within Temptation. Она любила эту песню. Заиграл припев, и по бледной, желтоватой щеке Лекси скатилась слеза. И в сердце у меня зародилась искорка жизни. За все те дни, что я сидел у кровати эльфенка, она впервые на что-то отреагировала. Прижав дневник к груди, я молча попятился из палаты, схватил ручку с поста медсестры и вернулся в гостиную. А потом, отыскав чистую страницу, начал писать.