— Я думаю, что он попал в какую-то передрягу и поспешил замести следы, — ответил Костиген, невольно перейдя на уголовный жаргон. — Или этот косоглазый прикончил его, а сам смылся. — Тогда где же труп? И куда девался китаец? — Не спрашивайте. — Тон Костигена оставался безразличным, но глаза его загорелись диковатым огнем. * * * Мистер Томас Хаммерби слегка прищурился, глядя на посетителей. Он был довольно тучным человеком среднего роста и казался бы мужчиной среднего возраста, если бы не белоснежные вихры, придававшие ему очень добродушный вид. Это впечатление усиливали живые приветливые глаза, блестевшие из-под очков. — Надеюсь, — виновато произнес он, — друзья сэра Холдреда не считают меня самозванцем, который воспользовался печальными обстоятельствами, чтобы завладеть родовым имением. — Ни в коем случае, мистер Хаммерби, — успокоила его Марджори Харпер. — Мы пришли еще раз осмотреть дом в надежде… Она запнулась. Мистер Хаммерби сочувственно наклонил голову. — Прошу вас, не смущайтесь моим присутствием и без колебаний зовите меня, если понадобится моя помощь. Думаю, излишне говорить вам, как я сожалею о случившемся и как надеюсь, что сэр Холдред вернется целым и невредимым, хоть это и будет означать, что я потерял поместье. Гордону незачем было вести расследование после того, как сыщики всенародно опубликовали свои выводы. Во-первых, он знал, что полиция давно обнаружила бы любые возможные улики, если бы таковые были. Во-вторых, в глубине души он почему-то был убежден, что сэр Холдред Таверел тайно сбежал. Он посмотрел на чуть заметные красноватые пятна на полу возле лестницы и обследовал странное надгробие в конце коридора. Это некоторое время занимало его внимание. — Что вы об этом скажете, Костиген? — Тибетское, — ответил его немногословный друг. — Горная страна — культ Сатаны, так ведь? — Думаю, вы правы, — кивнул Гордон. Он был поглощен идолом — на черном резном пьедестале в неудобной позе сидела на корточках человеческая фигура с обезьянье-дьявольским лицом. Она была искусно вырезана в натуральную величину из какого-то старинного желтого камня. Вместо глаз с лица смотрели два полудрагоценных камня. — Человеческие жертвы, — пробормотал Гордон, бросив взгляд на застарелые пятна на низком алтаре перед пьедесталом. — Несомненно, — педантично, как школьный учитель, произнес Хаммерби над самым локтем детектива. — Думаю, сэр, вы правы, говоря о его тибетском происхождении. Насколько я разбираюсь в антропологии, это произведение какого-то неизвестного горного народа. Местные жители говорят, что капитан Хилтон Таверел привез его из Индии в 1849 году, и с тех пор он тут и стоит. Наверное, потребовалось немало труда и денег, чтобы привезти из такой дали этакую громадину. Но я слышал, что Таверелы, если чего-нибудь захотят, никогда не жалеют ни сил, ни денег. — Кочергу нашли на этом алтаре, — сказал Гарри. — А на ней обнаружены отпечатки пальцев Холдреда. Правда, это мало о чем говорит. Может быть, он положил ее на алтарь за день или за месяц до своего исчезновения и забыл об этом. Гордон коротко кивнул. Его интерес к этому делу, похоже, ослаб. Он взглянул на часы. — Уже поздно, — сказал он. — Нам лучше вернуться в деревню. — Я был бы рад, если бы вы согласились здесь переночевать, — предложил Хаммерби. Гордон помотал головой, прежде чем остальные успели что-либо произнести. — Благодарю. Полагаю, нам лучше всего вернуться в гостиницу. Сегодня мы ничего не сможем сделать — хотя, погодите. Думаю, мы с Костигеном в конце концов воспользуемся вашим предложением. Когда Гарри, Марджори и Джоан ушли, Гордон вернулся к хозяину. — Вы знали этого Джозефа Таверела. Что это за человек? — Негодяй он, сэр! — Глаза Хаммерби сверкнули, и доброжелательное выражение его лица сменилось гневом. — Мошенник и плут, каких мало! С ним совершенно невозможно иметь никаких деловых отношений. Он без колебаний обводил вокруг пальца своих партнеров и обманывал тех, кто ему верил. Со мной он расплатился только под угрозой тюрьмы. Познакомившись с ним, я понятия не имел о том, что он имеет отношение к какому-то титулу и к какому-то поместью. Я его знал как Джона Уолшира, подрядчика. Он клялся, что у него нет никакого состояния, и это было вполне правдоподобно, потому что вел он себя беспутно, сорил случайными заработками. Он сам предложил мне приобрести поместье в качестве уплаты долга. — Долг, наверное, был солидный, — заметил Гордон. — Уверяю вас, это так! — воскликнул Хаммерби. — Вам здесь не очень одиноко? — Это мне по вкусу. Здесь у меня есть время для раздумий и пополнения своих знаний, а кроме того, — он покраснел, и на лице его появилась наивная смущенная улыбка, — я всегда хотел жить в замке! Я вырос в лачуге, мне не стыдно об этом говорить, и в детстве я часто мечтал о том дне, когда собственными усилиями добьюсь процветания и у меня будет замок не хуже других. Детские мечты, мистер Гордон, иногда сильнее всех амбиций. Моя мечта осуществилась, я счастлив об этом сказать, хотя мне очень жаль, что это произошло при подобных обстоятельствах. Что же касается одиночества, то, если мне захочется человеческого общения, поблизости находится деревня, и, хотя никто из жителей никогда сюда не заходит, мне ничто не может помешать туда отправиться. Потом, здесь есть миссис Дрейк, моя экономка, и Хансон, выполняющий самые разные работы. Нет, уверяю вас, мистер Гордон, мои дни здесь заполнены работой и учением, и если даже через несколько недель меня отсюда выселят, о времени, проведенном здесь, у меня всегда останутся самые лучшие воспоминания. Как жаль, что, для того чтобы я приобрел это поместье, с сэром Холдредом должно было произойти такое несчастье! Но так уж устроен мир; хотим мы того или нет, кто-то теряет, а кто-то находит! — Как далеко отсюда до берега? — резко спросил Гордон. — С полмили будет. Во время прилива можно слышать, как волны бьются о скалы. — Прогуляемся до берега, Костиген, — поднялся Гордон. — У меня есть странная склонность гулять в тумане, и меня привлекает шум моря у этих северных берегов. — Как вам угодно, сэр, — сказал Хаммерби. — Вы должны простить меня за то, что я с вами не пойду, но холодный ночной воздух и чрезмерные нагрузки мне вредны. Если хотите, я пошлю с вами Хансона. — Нет, нет, не надо. К скалам ведет прямая дорога, не так ли? Мы и сами благополучно дойдем. И можете нас не ждать, мы, наверное, там немного задержимся. Они шли молча, пока замок Таверела не скрылся в тумане у них за спиной. Оба флегматично пробирались сквозь густой сырой туман, попыхивая трубками. Далеко впереди слышался слабый шум моря. Вокруг, насколько можно было разглядеть сквозь туман, простирались голые пустынные болота. — Наверное, Джозеф Таверел задолжал нашему другу Хаммерби кругленькую сумму, — размышлял Гордон. Костиген засмеялся. — Я тоже так думаю. Все поместье пошло в уплату долга. Ба! Хаммерби надавил на Таверела и, если хотите знать, вытряс из него все денежки. — Хотите сказать, что он его шантажировал — угрожал ему тюрьмой? Что ж, это достаточно правдоподобно. Я не верю, что Таверел предложил передать Хаммерби поместье. Полагаю, идея принадлежала Хаммерби. Он всегда мечтал о поместье в Англии, а тут ему представился случай приобрести поместье за полцены. Ему стыдно признаться, что он заставил Таверела… нет, я нисколько не симпатизирую этому убийце. Вероятно, он с радостью променял свое родовое гнездо на свободу. — А зачем мы остались ночевать в поместье? — резко спросил Костиген. — Без всяких особых причин. В этом деле не за что зацепиться — если это можно назвать делом. Я должен сделать для Марджори все, что в моих силах, но не вижу ни единого намека на разгадку. Мне от всей души жаль девочку, к тому же меня преследует мысль, что сэр Холдред исчез не случайно. — Местные жители говорят, что его похитили призраки давно умерших Таверелов. — Ну, это вздор! Мы, однако, уже подошли к берегу! Перед ними предстали дикие, голые, зазубренные скалы, у подножия которых лениво переворачивались серые волны. Монотонная серая пустыня моря исчезала в тумане, и они, пораженные чувством одиночества и бесплодности человеческих усилий, словно потеряли дар речи. Затем Гордон вздрогнул. — Смотрите! Что это? Далеко в море сквозь туман пробивался слабый свет. — Приглядитесь! Мерцание слишком ритмичное, чтобы быть случайным! Это сигналят кому-то, кто находится на берегу. — Один парень из деревни говорил мне о судне, судя по всему иностранном, которое пару дней сновало здесь взад-вперед, — пробормотал Костиген. — Он предположил, что оно должно высадить пассажира и ждет благоприятной погоды, чтобы пристать к берегу. А к этому берегу не очень-то подойдешь. Запросто можно напороться о скалы. Гордон обернулся, озаренный внезапной догадкой, и посмотрел в том направлении, откуда они пришли. В густом тумане можно было лишь смутно угадать очертания замка Таверела, но на самой высокой башне поблескивал слабенький огонек. — Там кто-то есть! — вскричал Гордон. — Как хорошо, что мы решили остаться! Назад, в поместье! Быть может, нам удастся выясните, кто подает сигналы! Они молча бежали в сгущающемся тумане. — Ей-Богу, — сказал вдруг Гордон, когда они пробирались сквозь низкорослый кустарник. — Хотел бы я знать… В этот момент Костиген пронзительно вскрикнул, но было слишком поздно. Гордон упал на колени, сраженный внезапным ужасным ударом выскочившей из кустарника фигуры. Мгновение спустя Костиген стал центром вихревой атаки; какие-то темные фигуры, казалось, материализовались из земли и бросились на него. Но неизвестные нападающие сразу же обнаружили, что дело, которое они затеяли, не из легких. С пронзительным воинственным криком могучий американец незамедлительно перешел к смертоносным действиям. Первого атакующего он встретил прямым сильным ударом, оставив его корчиться, отбросил второго, бросившегося на его мощные плечи, и быстро, по-кошачьи развернувшись, всем своим весом встретил нападение зловещей фигуры, бросившейся на него с каким-то блестящим стальным предметом. Костиген почувствовал, как по его взметнувшейся руке полоснуло каким-то острым лезвием. Тяжелой, как железо, рукой он нанес одному нападавшему сокрушительный удар в челюсть, а другому выстрелил в спину, и тот, нелепо взмахнув руками, рухнул на расстоянии десяти футов. В этот момент раздался еще выстрел, кто-то пронзительно вскрикнул и выругался. Гордон стоял на коленях и стрелял. Неизвестные головорезы, как призраки, растаяли в тумане, оставив лишь съежившееся тело человека, которого подстрелил Костиген. Американец в мгновение ока был возле друга. — Ранены? — Нет, просто немного кружится голова, удар-то был не из слабых. Но у вас кровь! — Пустяки, — Костиген нетерпеливо спрятал руку. — Легкая царапина. Посмотрим на того, кто это сделал. Он еще не пришел в себя. Гордон наклонился над сраженным врагом и, издав пронзительный возглас, оторвал от рубашки толстый кусок материи и быстро перевязал ему ногу выше колена. — Жгут! — поспешно воскликнул он. — У этого несчастного опасное кровотечение; он может умереть. Он упал на собственный нож и, по-видимому, повредил большую артерию ниже колена. Кровь хлестала рекой! Костиген, нахмурившись, склонился над лежащим без сознания человеком. — Этот человек малаец! — сказал он вдруг. — Достаточно посмотреть на его нож с кривым лезвием, да и лицо его говорит обо всем достаточно красноречиво! — Точно! — воскликнул Гордон, когда человек открыл глаза. — Малаец! Похоже! Более того, это Али Массар, которого за множество преступлений разыскивают и в Бирме, и в Сиаме! Я раньше видел этого мошенника! Что ты здесь делаешь? Малаец уже окончательно пришел в себя, хотя по его белым губам было видно, что ему очень плохо. Узнав Гордона, он сверкнул змеевидными глазами, но не произнес ни слова.