— Говори! — рычал Гордон. — Или мы оставим тебя здесь умирать. Малаец даже глазом не повел. — Нет, — спокойно произнес сыщик, — ты не умрешь. Ты будешь жить, чтобы поплатиться за свои преступления на виселице. Малаец сверкнул глазами. Ни один мусульманин не может думать о виселице без содрогания. — Вы меня повесите? — заговорил он, наконец, слабо, почти шепотом. — Если скажешь мне, что ты здесь делаешь и что означает эта тайна, приговор, может быть, удастся смягчить. Малаец пристально вгляделся в пробивающийся сквозь туман слабый лунный свет, и вдруг неистовым рывком вырвался из сжимающих его рук Гордона, перевернулся на бок и сорвал с ноги жгут. Его действия были молниеносны, неожиданны и ужасны. Кровь хлынула невероятным потоком, тело Али Массара дрогнуло и застыло неподвижно, но мертвые глаза со злорадным торжеством смотрели вверх. — Вот так! — прошептал потрясенный Джон Гордон. Костиген даже не шелохнулся. Тяжелая жизнь на дне ожесточила его более, чем кого бы то ни было, даже более, чем Гордона, привыкшего к сценам насилия. — Вряд ли человек может так быстро умереть от потери крови, получив рану в ногу, — сказал он. — Он потерял невероятно много крови, прежде чем я перевязал ему ногу, — сказал Гордон. — Это большая артерия, и она соединена с главной аортой брюшной полости. — Что нам делать с трупом? — спросил Костиген равнодушно, коснувшись мертвеца, точно мертвой змеи, ногой. — Придется оставить его здесь, — решил Гордон. Выглядит немного жестоко, но не нести же нам его через болота, в любую минуту ожидая нападения. Потом мы возьмем карету и вернемся за телом. А сейчас каждая минута дорога. Из замка еще сигналят, видите? Но на судне больше нет света. Пока они спешили к поместью, Гордон предавался раздумьям: — А что, если судно должно не высадить человека, а взять на борт? Что, если этот человек сейчас притаился где-нибудь в поместье и ждет удобного момента, чтобы ускользнуть незамеченным? Может быть, он прячется там уже месяц или еще дольше? — Вы имеете в виду сэра Холдреда? Думаете, сигналы подает сэр Холдред? — Ничего не могу сказать с уверенностью. Проделав, как им казалось, бесконечный путь, они подошли к поместью Таверела, где их встретил Хансон, слуга на все руки — коренастый, крепко сложенный человек с тяжелыми, простоватыми чертами лица. — Вы ранены, сэр, у вас вся рука в крови? — Мистер Костиген упал и порезал руку об острую скалу, — отрезал Гордон, чтобы избежать дальнейших расспросов. — Хансон, ваш хозяин уже в постели? — Да, сэр. — Прекрасно. Проведите нас в самую высокую башню в этом здании. — Хорошо, сэр, — Хансон повернулся и без лишних вопросов повел детективов к башне. Они шли за ним по бесчисленным пролетам винтовых лестниц и темным коридорам и в конце концов оказались в самой верхней комнате башни, возвышающейся над западным крылом замка. Гордон понял, что это та самая башня, откуда посылались сигналы. Теперь здесь не было ни души; пыль и паутина подтверждали слова Хансона, что в этой маленькой, скудно обставленной комнате никогда никто не жил. Гордон подошел к окну, выходящему на море, и взял из рук Хансона свечу, служившую им единственным источником света. Он предполагал, что тот, кто подавал сигналы, должно быть, пользовался более мощным источником. Ему казалось невозможным, чтобы слабое пламя свечи могло быть видно так далеко, да еще сквозь туман. Но, повинуясь неосознанному порыву, он начал регулярно размахивать свечой. Не успел он закончить свои эксперименты, как Хансон, бросив взгляд в дверь на темный коридор, заорал, как бешеный, и, отскочив назад, всей тяжестью своего тела навалился на Гордона, выбив у него из рук свечу и погрузив комнату в кромешную темноту. * * * Гордон в мгновение ока оказался у почти невидимой двери и выхватит пистолет. В наступившей тишине он слышал рядом с собой частое, тяжелое дыхание Хансона и спокойное, размеренное дыхание Костигена. — Черт бы все это побрал, Хансон, — довольно раздраженно бросил он. — Что означает эта потасовка? — Лицо, сэр, — тяжело дыша, произнес Хансон, в темноте схватив детектива за руку. — Лицо прямо за дверью! Ужасное, желтоватое лицо с отвисшими губами! Костиген зловеще рассмеялся в темноте. — Пойду посмотрю, есть ли там еще кто-нибудь! — Стойте, где стоите! — резко приказал Гордон. — Хансон, вот спички. Найдите свечу и зажгите ее, а я пока понаблюдаю за дверью. Вспыхнувший огонек спички на мгновение осветил черный проем двери, за которой, естественно, никого не было. — Плохо дело, сэр, — сказал, наконец, Ханой. — Не знаю, как это объяснить, но свеча пропала! — Чушь! Она, должно быть, упала к моим югам, когда вы наткнулись на меня. — Ну вы же сами видите, сэр, — ответил Хансон, ползая по полу с зажженной спичкой. Гордон окинул взглядом покрытый пылью пол. В том месте, где упала свеча, на пыльном полу остался след, но сама свеча бесследно исчезла. — Кто-то проник сюда и стащил ее! — бормотал Хансон, трясясь от неподдельного страха. — Я это знаю! Это не впервые. Я предупреждал хозяина, но он меня не слушал! Я говорил ему, что слышал ночью чьи-то шага и шуршание портьер — да, и видел это противное желтое лицо, смотрящее из темноты! Я его видел дважды! — В самом деле? — отрезал Гордон. — Что же вы ничего об этом не рассказали? — Хозяин приказал мне молчать, — угрюмо ответил Хансон. — Думает, я был пьян. Впрочем, мне все равно. Завтра я уезжаю из этого ужасного места. Никакие деньга не заставят меня здесь остаться. — Мы что, будем торчать здесь всю ночь? — нетерпеливо вмешался Костиген. — Вперед, — кратко ответил Гордон и широким шагом прошел в дверь, держа наготове револьвер. Спускаться по темной лестнице было жутковато, но обошлось без нападения. Ни один звук не нарушил зловещую тишину. Когда они оказались внизу в огромном холле, Гордон сказал: — Хансон, если я не ошибаюсь, в болотах лежит раненый человек. У вас есть телега, на которой мы бы смогли добраться до него и привезти его сюда. Хансон, казалось, оправился от страха и впал в свое обычное глуповатое состояние. — Есть, сэр. — Запрягите в нее пони и немедленно подведите ее к парадному. — Слушаюсь, сэр. Приказание было исполнено с проворством, достойным похвалы, и в то время как они трусили сквозь туман, который, казалось, еще более сгустился, Костиген заметил: — Глупый малый. — Глупый или невероятно хитрый. Вы верите всему этому вздору насчет желтого лица? Я что-то сомневаюсь. А если Хансон просто не хотел, чтобы я махал свечой из окна, так как это могло быть истолковано как сигнал? А если он нарочно набросился на меня, а в остальном умело притворялся? Он вполне мог взять свечу и спрятать ее в карман, в то время как мы ждали, что из двери на нас нападет какое-нибудь пугало? — Но если в этой башне прячется сэр Холдред, то какое отношение к нему имеет Хансон? И почему полиция, обыскав весь дом, так и не нашла сэра Холдреда? — Ничего не могу сказать о связи Хансона с сэром Холдредом. Насколько мне известно, он приехал сюда с Хаммерби. Что же касается того, где прячется пропавший дворянин, в старинных замках обычно полно всевозможных потайных мест. — Значит, о них никто не знает. Полиция не нашла никаких тайников. — Конечно, на то это и тайники. А вот здесь мы оставили тело — но тела нет! Я ожидал чего-нибудь в этом роде. Тело убийцы-малайца исчезло. — Друзья недалеко от берега! — пробормотал Гордон, повернув коня и бросив взгляд на замок. — Похоже, все еще таинственнее, чем мы думали. Я хотел помочь Марджори Харпер, которая думала, что мне удастся найти ее пропавшего возлюбленного. Его и след простыл, но мы видели таинственное судно, с которого подавались сигналы в замок, обнаружили банду убийц, прячущуюся здесь по какой-то непонятной причине, и — если верить россказням Хансона — нас преследует желтолицый призрак. — Те, кто на нас напал, имеют какое-то отношение к судну. — Думаю, вы правы. А судно каким-то образом связано с тем, кто находится в замке, — только кто это? Они подъехали к воротам и привязали коня. Хансона как не бывало. Они прошли по длинной дорожке и постучали в дверь. Ответа не последовало. — Идемте, Костиген, — нетерпеливо произнес Гордон. — Уже светает, и Хансон, наверное, спит. Разбудим его, пошлем позаботиться о коне, и… Вдруг он осекся. Откуда-то изнутри неосвещенного замка внезапно раздался пронзительный, душераздирающий крик. — Помогите! Помогите! О, Господи, помогите! — Хаммерби! — воскликнул Гордон, словно наэлектризованный. — Вперед, Костиген! Подождите — сначала я! Крик внезапно оборвался тяжелым вздохом, и над замком, словно черный туман, нависла тишина.