И тут, улучив момент, когда я на мгновение отвлекся, Сантри выхватил тот тридцать восьмой, какой он таскал в наплечной кобуре, и выпалил в меня почти в упор и промахнулся, всего лишь сбив с меня шляпу. Так что и стрелком этот малый оказался совсем никудышным! Увидев, что промазал, он повернулся и побежал вдоль стойки бара, согнувшись так, чтобы его голова была мне не видна. Но придурок-полицейский совсем забыл про другую часть своего тела. А потому я схватил валявшийся рядом дробовик бармена и всадил добрую порцию дроби из обоих стволов в эту самую часть, покуда она не успела тоже скрыться из виду! Сантри истошно взвизгнул, рухнул у бара на пол и закатил самую настоящую истерику. В общем, махнул я на них на всех рукой, отшвырнул дробовик так, что он случайно пролетел сквозь колесо рулетки, и быстро вышел из салуна. Я, по-видимому, застал врасплох нескольких чудаков, засевших с оружием за лошадиной поилкой в надежде подстрелить меня, когда я покажусь в дверях. Они испуганно засуетились, и их выстрелы оставили на мне всего несколько царапин. В ответ мой шестизарядный рявкнул несколько раз, обратив этих жалких типов в беспорядочное бегство. Вскочив на Капитана Кидда, я направился по улице на восток, не обращая никакого внимания на прихвостней Миддлтона, стрелявших в меня из проездов и из окон. Впрочем, проезжая мимо них, я иногда для порядка отстреливался. Думаю, именно таким образом мэр Боевого Клича и лишился мочки уха. Во всяком случае, мне вроде как послышалось, что кто-то отчаянно взвыл за забором его дома, когда я выпалил в ту сторону из своего шестизарядного в ответ на просвистевшую мимо меня пулю. В общем, довольно скоро мы с Кэпом добрались до тополиной рощицы, да только там уже не оказалось ни Глории, ни лошади, ни повозки. Зато там нашлась записка, приколотая к стволу одного из тополей. И вот что я прочел при свете луны: «Дорогой мой ковбой! Ваш друг, наверно, просто хотел над вами подшутить. Я в жизни не встречала ни одного человека по имени Бизз Риджуэй. Но я решила воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы навсегда сбежать от Миддлтона. Поэтому я, не дожидаясь вас, направилась отсюда прямиком в Тревано-Спрингс, откуда обязательно вышлю вам назад коляску и лошадь. Благодарю вас за все, что вы для меня сделали. Глория ла Веннер» Я гнал Кэпа со всей скоростью, на какую тот был способен, и оказался в Гошене на рассвете. Бизза Риджуэя я нашел легко: тот все еще торчал в баре «Испанского мустанга». Увидев меня, Риджуэй смертельно побледнел и попытался было выпрыгнуть в окно, но я успел-таки схватить его за шиворот. — Что ты имел в виду, когда скормил мне ту лживую басню про себя и про Глорию ла Веннер? — разъяренно спросил я. — Небось, просто хотел, чтобы меня прикончили? — Ну-у, — протянул он, дернувшись пару раз и поняв, что я держу его крепко, — видишь ли, Брекенридж… Ежели честно, то да, хотел! Сам знаешь: в любви, как и на войне, все средства хороши. Мне надо было как-то убрать тебя с дороги, чтобы никто не мешал мне спокойно сделать предложение Бетти. Я краем уха слышал про ту историю с Тузом Миддлтоном и Глорией, а потому прикинул так, что он очень даже может управиться с тобой раз и навсегда, если я пошлю тебя в Боевой Клич с таким поручением. Но тебе совершенно незачем так беситься! Ведь вся эта заваруха не принесла мне добра. Бетти уже замужем. — Что-о?! — оглушительно взревел я. Риджуэй непроизвольно присел и долго тряс головой. — Вот именно! — сказал он наконец. — Все выгоды из твоего отсутствия извлек другой. Под-лец тут же побежал к Бетти и сделал ей предложение, и она приняла его, и теперь они оба укатили в Канзас-Сити, чтобы провести там медовый месяц. Он никогда бы не осмелился сделать такое, покуда ты был в городе, потому как опасался, что ты его просто-напросто пристрелишь. Да он и сейчас тебя как огня боится, вот потому-то они и собираются обосноваться где-нибудь на Востоке, как можно дальше отсюда. — Кто он?! — вскричал я так яростно, что изо рта у меня даже полетели брызги слюны. — Как это кто? — искренне удивился Риджуэй. — Конечно же, Радвелл Шэпли-младший, кто ж еще? Но ведь ты сам во всем виноват, Брек! Ведь я же тебя предупреждал, что… Точно не скажу, но, наверно, именно в этот момент у Бизза Риджуэя и вывихнулась случайно нога, которой он, вылетая в окно, так неловко зацепился за подоконник. Тем не менее я реши-тельно отвергаю все упреки в мой адрес по поводу моего тогдашнего поведения, совершенно естественного в подобной ситуации. Потому как Элкинс с разбитым от горя сердцем — совсем не тот человек, с чьими чувствами кому-либо позволительно шутить! ГОЛОС ТЬМЫ Голос Тьмы Сэр Холдред Таверел сел в постели, охваченный безотчетным, испепеляющим ужасом. Обхватив голову руками, он пытался собраться с силами, как человек, внезапно пробудившийся от глубокого сна. Он видел сон — но было ли сном это плавающее перед ним ужасное желтое лицо? Сэр Холдред содрогнулся. Воспоминания об этих сверкающих нечеловеческих глазах и разинутой звериной пасти были еще до боли свежи. Но он не мог сказать, был ли это сон или… Он принялся собирать воедино фрагменты беспорядочных воспоминаний, блуждая глазами по огромной, дорого и мрачно обставленной спальне. Пытаясь уловить глазами малейшее движение старинных портьер, он вспоминал события последних нескольких месяцев. Смерть дальнего родственника превратила молодого лорда из обедневшего помещика в сравнительно богатого человека. Всего за одну неделю сэр Холдред оказался вырванным из той среды, к которой привык с детства, и, когда исчез эффект новизны, это головокружительное перемещение показалось ему не слишком приятным. Из милой его сердцу южной Англии он приехал на этот дикий пустынный северный берег, чтобы стать единственным обитателем мрачного старого замка, населенного, согласно преданию, призраками минувших преступлений. Впрочем, он не был единственным обитателем замка — от предыдущего владельца ему достался слуга Ло Кунг, гордость поместья. Худой, молчаливый, бесшумно, словно призрак, исполняющий приказания, Ло Кунг, размышлял сэр Холдред, вполне соответствовал облику замка. Правда, молодой человек почему-то не мог избавиться от чувства, что он знал слугу раньше: что-то неуловимо знакомое чудилось ему в покатых плечах и тихом, свистящем голосе этого выходца с Востока. Но Ло Кунг уверял его, что они никогда раньше не встречались: настаивал на этом вежливо, бесстрастно, но твердо. И все же, почему он так странно вел себя в тот день, когда сэр Холдред впервые приехал в замок? Открыв дверь в ответ на звонок, он отступил в сторону и впустил молодого человека, но затем вдруг остановился как вкопанный и мгновение стоял совершенно неподвижно. Его глаза, казалось, прожигали сэра Холдреда сквозь тяжелые темные очки, которые китаец никогда не снимал, но лицо с тоненькой острой бородкой оставалось при этом совершенно бесстрастным. Сэр Холдред зябко повел плечами под тонкой шелковой пижамой, вспоминая свою жизнь в поместье Таверела — недолгую, но далеко не веселую. Гости к нему заезжали нечасто; большую часть времени он проводил, расхаживая по старому мрачному замку и пытаясь привыкнуть к тишине, невидимым наблюдателям и ощущению вкрадчивых шагов… Вдруг он с нетерпеливым возгласом соскочил с постели. Приснилось это ему или действительно несколько минут назад в его спальне был человек — мужчина. А, может быть, и не человек вовсе, а какое-то существо с ужасающим желтым лицом, похожее на Ло Кунг а или любого другого китайца не более, чем на самого сэра Холдреда. Больше всего оно походило на обритую обезьяну с пергаментной кожей — сэр Холдред быстро пересек комнату и открыл дверь, испуганно вздрогнув, когда ручка легко поддалась под рукой. Неужели он оставил дверь открытой? Промчавшись по темному коридору, в который лунный свет с трудом пробивался сквозь зашторенные окна, он стал спускаться по лестнице в кромешную тьму первого этажа. Не было слышно ни звука, но он с гневом поймал себя на том, что у него от страха перехватило дыхание. Он пожалел, что у него нет оружия; этот старый замок явно действовал ему на нервы. Только сегодня утром JIo Кунг заметил его бледность и посоветовал отправиться на несколько дней в Лондон. Ло Кунг был достаточно настойчив, и теперь сэр Холдред, вспоминая этот разговор, пытался сообразить, что за чувство звучало в тоне слуги. Нащупывая путь по затемненной лестнице, он жалел, что не последовал этому совету. У него не было фонаря, а замок не был подключен к местной электростанции. Наконец он добрался до нижней ступеньки лестницы, ведущей в холл. В доме стояла мертвая тишина. И вдруг он, споткнувшись, тяжело упал на что-то распростертое возле лестницы. Он вскочил, зажег спичку и, пока она горела, стоял в оцепенении, раскрыв рот от ужаса. У его ног лежал Ло Кунг, и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что тот мертв. Китаец был ужасающе изувечен, словно его терзал какой-то огромный зверь. Сэр Холдред зажег еще одну спичку и наклонился поближе. Очки были сорваны, и широко раскрытые безжизненные глаза смотрели куда-то вверх. У молодого человека перехватило дыхание. Он потянул за тоненькую острую бородку — и она осталась в его руке. Сэр Холдред уставился на нее, не веря своим глазам, но вдруг внезапный звук заставил его встрепенуться. В конце холла что-то двигалось — сэр Холдред слышал крадущиеся шаги чьих-то необутых ног — то ли человеческих, то ли нет. Он схватил тяжелую кочергу и со зловещим выражением лица быстро зашагал по холлу. Ужасная драма, сценой для которой сегодня послужил этот темный безмолвный замок, еще не закончилась. В конце холла помещалась любопытная реликвия, говорящая о том, что прежний владелец замка был заядлым путешественником, — ужасающее языческое надгробие. За низким раскрашенным алтарем стоял высокий, грубо вырезанный пьедестал, плотно приставленный к стене холла. На пьедестале сидел огромный идол, отвратительный и устрашающий, гротескное изображение человека. Сэр Холдред остановился, озадаченный, уставившись на этого идола. Вдруг его глаза загорелись ужасом и недоверием, кочерга выпала из ослабевшей руки, и он издал ужасный, душераздирающий крик, разорвавший зловещую тишину. Затем тишина, как черный смог, снова нависла над жутким местом, и нарушали ее только нервные шажки крысы, которая выбралась из своей норки и, крадучись, шла посмотреть на мертвого человека, лежащего у подножия лестницы. * * * — Но, дорогая моя девочка, как же я помогу вам, если это не удалось даже Скотленд-Ярду? Девушка, к которой обращались, беспомощно перебирала пальцами, в то время как глаза ее нервно блуждали по причудливо обставленной комнате. Кроме нее в комнате находились еще четверо — рядом с ней девушка и молодой человек; двое других сидели к ней лицом, и именно к ним она только что обратилась. Один из них был высокий широкоплечий человек, худощавый, загорелый, с пронзительными серыми глазами. Другой был не так высок, но более крепкого сложения, со смуглым, неподвижным, как у индейца, лицом. — Видите ли, дорогая, — мягко произнес тот, что был повыше, — на самом-то деле я не сыщик; я некоторым образом связан с Британской Секретной Службой, это так. Но настоящее мое поле деятельности находится на Востоке… — Это одна из причин, почему я обратилась именно к вам! — перебила его девушка. — Основная же причина заключается в том, что, после того как полиция отказалась от этого дела, мне некуда было обратиться, к тому же в подобных обстоятельствах… — Сэр Холдред Таверел очень много значил для вас, не так ли? — Мы были помолвлены, — ее голос прервался сухим рыданием. — Затем произошел этот ужасный случай… — Позвольте мне рассказать все подробно, сэр, — прервал девушку молодой человек, сидевший сбоку от нее. — Об этом, конечно, много писали, но есть кое-что еще. Видите ли, мистер Гордон, Холдред Таверел родился и вырос в нашем приходе. Мы все росли вместе, и я знаю его, как брата. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы подумал, что он попал в переделку и удрал, но к нему это не относится! Если бы он даже и натворил что-нибудь, он бы сумел ответить за свои поступки. Поэтому я убежден, что тут что-то нечисто. Когда он исчез; я навел справки у его соседей и пришел к выводу, что у замка весьма непривлекательная история. Сто лет назад эту ветвь семьи Таверел постигла печальная участь — в отличие от наших южных деревенских Таверелов. Они умирали один за другим, и, наконец, в замке никого не осталось. Сэр Руперт Таверел, последний по прямой линии, большую часть жизни скитался по всему свету, но за несколько месяцев до смерти решил привести в порядок родовое поместье. Он поселился там со своим слугой, китайцем, и через несколько месяцев умер, то ли выпав из окна верхнего этажа, то ли будучи выброшенным. Поползли всевозможные слухи, но доказать никто ничего не мог. В доме тогда никого больше не было; слуга-китаец в то время был в деревне, в таверне. Сам собой напрашивается вывод, что сэр Руперт выпал из окна спальни или сильно пьяным, или блуждая во сне. Он был очень эксцентричным человеком, и после него не осталось ни друзей, ни завещания. При отсутствии завещания поместье перешло к сэру Холдреду, дальнему родственнику. Он переехал туда, так как, согласно обычаю, наследник всегда жил в поместье Таверел, но одной ужасной ночью произошло это несчастье. Холдред Таверел и его слуга-китаец, тот самый, который до него служил у сэра Руперта, бесследно исчезли. — Неужели нет хоть какой-то зацепки? — на проницательном смуглом лице Гордона читался неподдельный интерес. — Ни одного следа, который бы дал понять, убиты они или живы, но сбежали? — На полу в холле возле лестницы были обнаружены пятна крови — свидетельство борьбы. В другом конце холла поперек алтаря довольно своеобразного надгробия лежала тяжелая кочерга. Больше — ничего! Наверху, в спальне Холдреда, одежда, которую он, судя по всему, надевал за день до исчезновения, лежала, сложенная так аккуратно, словно он ее снял перед сном. Ничего из его вещей не пропало, даже часы и бумажник. Если он убежал, то убежал в ночной одежде! Местная полиция была сбита с толку, и Скотленд-Ярд прислал своего человека, которому тоже мало что удалось. Было это почти месяц назад. И полиция, и агент из Скотленд-Ярда обыскали весь замок от погреба до чердака, но ничего не нашли. — В замке сейчас кто-нибудь живет? — Да, некто Хаммерби — степенный малый, похожий на священника, у которого имеется купчая, подписанная Джозефом Таверелом. После смерти — или исчезновения — Холдреда Джозеф последний в роду, и поместье переходит к нему. Но Джозефа, как только он вернется в Англию, ждет веревка, потому что несколько лет назад он бежал из страны, с особой жестокостью убив девушку, с которой у него были определенные отношения, — пренеприятная была история. Полиция, конечно, поинтересовалась, где Джозеф, но Хаммерби поклялся, что не знает, где он сейчас, и вообще ему ничего не известно о преступлении. Хаммерби англичанин, но почти двадцать лет прожил в Америке. Он сказал, что имел там с Джозефом деловые отношения, хотя утверждал, что тот жил под чужим именем. Джозеф ограбил его на крупную сумму, а когда Хаммерби пригрозил засадить его за решетку, Таверел сообщил ему, представив неоспоримые доказательства, что является наследником большого поместья в Англии, так как его кузен, владелец поместья, исчез. Джозеф предложил Хаммерби свои права на поместье в счет уплаты долга, но для этого надо еще доказать, что Холдред мертв. У Хаммерби было письмо, подписанное Джозефом, в котором тот утверждает, что Хаммерби его представитель и вправе полностью распоряжаться поместьем, пока не будет доказано, что Холдред жив. Если окажется, что он жив, Хаммерби, разумеется, тотчас же удалится. Если же он мертв, поместье переходит к Хаммерби в качестве уплаты долгов. Хаммерби крупно рискует, но Джозеф почему-то не сомневается, что Холдреда нет в живых. Это против правил, но Джозеф, разумеется, не может сам приехать и заниматься поместьем, так как над ним висит смертный приговор. А письмо не было подделкой; сравнение образцов почерка Джозефа доказало подлинность письма, представленного Хаммерби. Так как заниматься замком никто не захотел, Хаммерби было позволено поселиться в нем, что он и сделал. Он может некоторое время жить в замке, не внося плату. Если объявится Холдред, Хаммерби согласен заплатить за жилье и покинуть поместье. Если будет доказано, что Холдред мертв, Хаммерби становится владельцем и замка, и денег. Конечно, это против правил, но иногда творятся странные дела! — А что за человек Хаммерби? — полюбопытствовал Гордон. — Чопорный, довольно педантичный малый средних лет. Он из тех англичан среднего класса, у которых есть деньги, но которые что угодно продадут за титул или высокое положение в обществе! Вы таких людей знаете; неплохие ребята, но сухие и скучные. — Но мы уходим от темы, — вскричала девушка, которая заговорила первой. — Мистер Гордон, вы друг моей семьи с незапамятных времен! Вы сделаете это для меня, правда. Прошу вас, поезжайте с нами в поместье Таверела и осмотрите место! Пожалуйста! Я сойду с ума, если мы ничего не предпримем! — Конечно, Марджори, я поеду, — мягко произнес Гордон. — Я буду рад помочь вам, чем могу, но боюсь, мне ничего не удастся. Если уж этот случай поставил в тупик Скотленд-Ярд, то, боюсь, вам нечего ожидать от человека, привыкшего работать в открытую. А теперь за дело. Нам с Костигеном надо еще подготовиться к дороге. Марджори Харпер молча протянула к нему руки, и на ее неяркие серые глаза навернулись слезы. Гордон ласково похлопал ее по плечу, а ее брат и другая девушка встали. Он проводил их до двери, Костиген же не сделал ни малейшего движения, чтобы подняться. Юноша Гарри Харпер оглянулся на мрачную фигуру, набивающую табаком трубку. — Странный малый ваш друг, — прошептал он Гордону, выходя вместе с ним в коридор. Гордон кивнул. — Тому, кто его не знает, он кажется неразговорчивым и угрюмым. Но он замечательный друг. Во время войны он был ранен и контужен, а потом пристрастился к наркотикам и много лет провел в Лимхаузе, а это настоящая преисподняя. Понадобилась бы целая ночь, чтобы рассказать вам историю про то, как я помог ему расстаться с губительной привычкой, а он помог мне уничтожить банду закоренелых преступников. Ну все, за дело. Мы с Костигеном встретим вас через два часа в антикварной лавке. Отправляемся в поместье Таверела, да? Джон Гордон вернулся к себе и закрыл дверь. — Какое несчастье, — произнес он, слегка нахмурившись. — Марджори Харпер и ее брата я еще качал на колене. Они чудесные дети, а эта история более чем досадна. Я не могу им отказать — но что я могу сделать? Дело о контрабанде отнимает у меня массу времени. Костиген, прежде чем ответить, затянулся трубкой. — Похоже, Гордон, мы не очень-то преуспеваем в этом деле. — Знаю, — вскричал Гордон, расхаживая по комнате, как огромный тигр. — Это самое запутанное дело, над которым мне доводилось работать. Путь опиума прослеживается от Китая через всю Европу и приводит сюда! Где-то есть брешь, но где именно — пока не пойму. Это все равно, что подогнать крысу к забору, увидеть, как она улизнула, но не суметь найти дыру. Ну ладно! Хоть на несколько дней забудем об этом. Ума не приложу, в каком направлении продолжать поиск — Лондон я уже прочесал, так что, вероятно, стоит повнимательнее приглядеться к северным берегам. Просто зло берет — ведь знаем же, что эта отрава проникает в страну через какую-то лазейку, а найти эту лазейку не можем. Так что же вы думаете об исчезновении сэра Холдреда Таверела — Джон Гордон повернулся к другу и резко сменил тему, что вообще было для него довольно характерно.