Мага бы сразу понял, что тут к чему, – подумал Ким, пялясь на загадочное устройство, отдалённо напоминающее миниатюрную гильотину, оснащенную клешнями. Восточную стену сплошняком – от земляного пола до низкого свинцового потолка – покрывали газетные вырезки. Старые пожелтевшие листы бумаги. Местами буквы истёрлись, но Ларго сумел разобрать заголовки. «Особый отдел разгромил партию Левых радикалов. Лидеру оппозиционеров удалось скрыться»... «Инкубатор запустил новую серию экспериментов»... "Имре Хара внёс инициативу об ужесточении наказаний за мужеложство. Общество защитников традиционной морали одобрило решение премьера"... «Следы Ладимира Лея теряются в Зоне Отчуждения. Поиски врага народа поручены Особому отделу»... «Продукты Кибериума – шаг в будущее. Спутницы жизни на любой вкус!»... «Шокирующие подробности по делу Селверуса»... «Верховный суд помиловал одного из самых одиозных экстремистов»… Вырезок на стене имелось столько, что не счесть, и Ким хмуро скользил по ним взглядом. Мелькали заметки про Карра и Лессера, про Ами Токадо, Кукловода и даже про самого Ларго: «Прославленный детектив Особого отдела оказался пешкой Рольфа Этингера». На фото под статьёй Ким увидел себя в наручниках на скамье подсудимых и сжал кулаки. Они сделали меня разменной фигурой, – мрачно подумал он. – Использовали, как болвана... – Занятное чтиво, да? – Лей отлучался в соседний отсек и теперь вернулся. В руках он держал стакан с мутной белой жидкостью. – На вот, выпей. – Что это? – Ларго вспомнил историю с довоенным вином и напрягся. – Обезболивающее. – Старик всучил ему стакан. Он сменил бинокуляры на обычные очки и выглядел уже не так пугающе. Особенно без арбалета. Выцветшие глаза смотрели лукаво, но беззлобно. – Или думаешь, я спас тебя, чтобы отравить? Логично. Ким послушно проглотил лекарство и скосоротился: горькая вязкая гадость обожгла гортань. – И руку дай: надо сделать инъекцию от лучевой, иначе откинешься. Только сейчас Ким заметил, что на тощей шее борца с режимом мотается полосатый сине-жёлтый галстук. Интересно, зачем ему галстук так глубоко под землей? Странный всё-таки тип... – Руку! Ларго вздрогнул и хотел уже воспротивиться, но подумал: зачем? Хуже-то всё равно не станет. Он сжал кулак и отвернулся, безропотно позволяя Ладимиру делать всё, что тот сочтёт нужным. А нужным чудаковатый дед счёл протереть почерневшую от релидиевой пыли кожу какой-то невероятно вонючей дрянью и туго стянуть бицепс жгутом. – Во-о-о-т, – протянул старик, и тонкая игла вонзилась в вену. – Так-то оно лучше. А теперь давай-ка посмотрим... Лей вооружился карманным дозиметром. Ларго частенько видел такие у надсмотрщиков и врачей в лазарете. Если уровень радиации приближался к критической отметке, эти штуковины начинали мигать красным и противно пищать. Сейчас же, когда Ладимир ткнул прибором Киму в грудь, датчики зажглись зелёным – опасности нет, однако в выцветших стариковских глазах мелькнула тревога. – Эй, парень... – лидер оппозиционеров коснулся его предплечья сухими узловатыми пальцами. – Ты... чего это? Ты как? – В полном порядке, – ответил Ларго и ничком повалился на земляной пол. *** Какой странный звук... Ничего более удивительного Ким в своей жизни не слышал. Тихое потрескивание. Такое уютное, что от одного звука становилось теплее. Так хорошо... Ларго сладко потянулся и понял, что лежит очень удобно и явно не на нарах: под головой мягкая подушка, сверху – тёплый плед. Рядом – камин: искусственное пламя хрустит фальшивыми дровами. Это ведь Ладимир позаботился обо мне, – сообразил Ким, рассматривая повязку на руке. – Да ещё и раны обработал. Похоже, не такой уж он и психопат... И вдруг по голове словно лопатой треснули. Норма! Смена! Парализующие чипы! Ларго резко сел на постели, готовый вскочить и бежать... вот только куда? Дорогу от бункера к штреку он помнил с трудом, а от мысли о том, сколько времени осталось до конца смены, бросило в пот. Не успею! Ни за что не успею! Чёрт! – Тише ты, – голос Ладимира проскрипел над самым ухом. – Тише, тише... Угомонись. Вот твои браслеты, держи. Ким взял протянутые ремешки и уставился на показатели. Ну ничего себе! Две десятки. Полная норма. И у него, и у Лео. – Но... как? – Он с сомнением глянул на старика. – Много будешь знать, скоро состаришься, – хмыкнул оппозиционер и в линзах его очков заплясали отражения искусственного огня: озорные рыжие всполохи. – У меня, кстати, имеется для тебя ещё один гостинец. – Гостинец? – Это, кажется, твоё? – Ладимир протянул нечто небольшое, прямоугольное, слегка обугленное... – Мой блокнот! – выпалил Ким и с трудом сдержался, чтобы не прижать старого приятеля к сердцу. – Но... откуда? Как? Кто... – Сколько сразу вопросов. – Лей скрестил руки на груди. – Чаю хочешь? Ларго понурил голову. Похоже, старик забыл, что мне надо возвращаться на каторгу, пока не хватились, – грустно подумал он. – Расслабься! – Лей, казалось, прочёл его мысли. – Не так уж и долго ты провалялся в отключке: до конца смены целых четыре часа – вернуться успеешь. Чаю? – Да... пожалуйста, – учтиво ответил Ларго, поглаживая потрескавшуюся обложку блокнота загрубевшими шершавыми пальцами, а в душе росло и крепло чувство признательности к чудаковатому оппозиционеру. Как Ладимир очутился под землёй? Что он делает в этом бункере? Зачем ему понадобилось его, Кима, спасать? Откуда у него блокнот? Вопросов, действительно, многовато... – Интересное, кстати, чтиво. – Лей водрузил на электроплитку видавший виды чайник и кивнул на потёртую книжечку. – Много толковых мыслей. Ларго нахмурился. Что за мода, совать нос в чужие записи? Хотя... Наверняка Ладимир не первый, кто читал его блокнот. Первым был Рион Штерн... – Мне нужно ответы, – глухо сказал Ким, глядя на танец фальшивого огня в камине. – Ты их получишь. – Старик уселся на высокий лабораторный табурет и закинул ногу на ногу. Один его тапок прорвался, и сквозь дырку виднелся большой палец с пожелтевшим ногтём. – Но сначала послушаю, к каким выводам пришёл ты сам. – Зачем? – Хочу понять, почему он так в тебя вцепился. – Кто? – Ларго бросил на старика внимательный взгляд. – Наш лидер, – просто ответил Ладимир. – Лидер? – Ким нахмурился. Дед, похоже, выжил из ума, или всерьёз близок к этому. – Но лидер левых радикалов – это вы! – О! Как зелен нынче виноград! – хохотнул Лей и качнулся на табурете, чуть с него не слетев. – Я всего лишь подставная фигура. Прикрытие. Красная тряпица, необходимая для отвода глаз. Благодаря мне, истинный предводитель нашей боевой организации сумел сохранять инкогнито долгие годы. Он, к слову, приказал тебе выжить любой ценой. Как мило, – подумал Ларго, а вслух сказал: – Кто он? – Говорю, ты получишь ответы. – Ладимир сполз с табурета, нырнул в кособокий, лишённый дверок шкаф, и извлёк две замызганные чашки. – Все ответы, которые я смогу тебе дать. Но сначала – твоя версия. – Моя версия... – эхом повторил Ким, раздумывая с чего начать. В итоге он начал с самого начала. Рассказал о смерти Виктора Лессера и своих подозрениях. Поведал о Милосе Карре, и о жестокой судьбе его красивого голубоглазого любовника. Не упустил из виду загадочное исчезновение Реважа и в деталях расписал роковую ночь, когда в апартаментах комиссара случился пожар. Слово в слово передал беседу с Мануэлем Лопесом, но воздержался от подробностей собственного ареста. – Их всех шантажировали, – сказал Ларго с нажимом. – Карра, Лопеса, Лессера... Уверен, что Хара и Токадо тоже не смогли избежать этой участи. Да и вы, по идее, тоже, но... – Но? – Лей сверлил его бесцветными глазами. Казалось, старик чего-то ждёт. – Мне кажется... – Ким сглотнул. – Мне кажется, всех членов правления объёдиняли вовсе не акции Кибериума. Точнее – не только они. Думаю, имелась какая-то тайна. Жуткая тайна, которая связывала их вместе и заставляла действовать сообща. Ну а потом... Потом что-то пошло не так, и единство треснуло.