Это ж надо было потратить столько времени впустую! – раздражённо подумал Ларго, а вслух сказал: – Спасибо, любезный друг. Вы нам очень помогли. – Он двинулся к выходу, но замер у двери. – Кстати, выезд на третью автостраду всё ещё открыт? – А-а-а-а-а? – Выезд на автостраду открыт? – О-о-о-о! – Охранник сокрушённо мотнул головой. – Нет. Там уже лет пять как шлагбаум. Ларго выразительно посмотрел на заторможенного стража. – А-а-а-а! – наконец сообразил тот. – Для вас, уважаемый господин детектив, я его непременно открою! – Ваша помощь неоценима, – криво улыбнулся Ларго, отсалютовал и вынырнул под дождь. К машине он почти бежал. Кукла – просто мираж, а вот Мага в реальной опасности, – убеждал себя Ким. Он запустил ситроен. Рванул с места и даже не притормозил, когда в зеркале заднего вида мелькнула тень. Невысокая хрупкая фигура в мешковатой парке с глубоким капюшоном. Она просто мираж... *** В отделе стояла мёртвая тишина. Рядовой, нёсший вахту на парковке, спал сном младенца. Машин было мало. Одиноко жался в угол пыльный Реважский паккард, ядовито-жёлтая малолитражка Маги слепо уставилась в стену круглыми глазищами фар. Не суждено им дождаться хозяев, – грустно вздохнул Ларго и притормозил рядом с тёмно-серым Астон-Мартином. Штерн, собака! Ким вышел из машины и нащупал в кармане паука. Едва заметное движение, и букашка впилась в отполированный до зеркального блеска кузов. Устройство тут же мимикрировало, сливаясь с металлом воедино. Следи сам за собой, стервец! Размашистым шагом Ларго двинулся к выходу. Наградил подзатыльником храпящего на посту рядового и, перескакивая через две ступени, взлетел по внутренней лестнице. Коридор Отдела, тёмный и пустой в такую рань, казался тоннелем, в конце которого брезжил свет. И свет этот брезжил под его, Ларго, дверью. Что за… Рука выхватила пистолет из кобуры. Скорее машинально, чем осознанно. Ким бесшумно подобрался к кабинету. Помедлил секунду, прислушиваясь, и пнул дверь так, что она чуть не слетела с петель. – Доброе утро, детектив. – На мушке оказался Рион Штерн. Он развалился в любимом кресле Ларго и вертел в пальцах сигару. – Вы рано сегодня. Не спится? Ким скрежетнул зубами. Вот сука! Пристрелить бы его. Или схватить за шиворот и трясти, пока всего не скажет. Но Ларго опустил револьвер. Мага… У них Мага. А у меня ничего, кроме домыслов и мутных полунамёков, – мрачно подумал он и с вызовом бросил: – Что вам здесь нужно? – Вы. – Штерн сел ровно и сцепил пальцы в замок. – А точнее – ваш отчёт. – Мой… отчёт? – Ким не торопился возвращать пистолет в кобуру. – Сейчас? В пять утра? Поэтому вы вломились в мой кабинет? – Как глава Особого отдела, имею полное право, – парировал Штерн и снова откинулся на спинку. – Как движется дело Лессера? – Спросил он, как ни в чём не бывало, и включил настольную лампу. Выцветший бордовый абажур добавил серому утру красных оттенков. – Думаю, вам о деле Лессера известно куда больше, чем мне. – Ларго метнул короткий взгляд на стол. Потом на шкаф и сейф. На распахнутый шкаф и открытый сейф. Да этот сукин сын рылся в бумагах! Что же он искал? И нашёл ли? – Вот оно как, – усмехнулся новоиспечённый комиссар. – Забавно. – Он поднялся, шагнул вперёд, и они оказались нос к носу. Глаза Штерна напоминали чёрные уголья. Злые глаза опасного человека. – Что именно вас забавляет? – Ладони вспотели, и Ким крепче сжал рукоять револьвера. – Расслабьтесь, детектив. – Тонкие губы скривились в недоброй ухмылке. Ни дать ни взять – акула-гоблин на охоте. – Мы ведь с вами заодно, не так ли? Не так. – Где Мага, – прохрипел Ларго. – Об этом вас надо спрашивать. Разве нет? – Улыбка стала шире и ехидней. Скотина! – Что вам от меня нужно? Штерн хмыкнул. Он понимает, что я на крючке, – мрачно подумал Ким. – Сейчас начнёт натягивать поводок. Грёбаный гад. – Дело Селверуса превратило вас в героя, – изрёк комиссар, буравя его угольным взглядом. – Ваша профессиональная компетентность стала притчей во языцех, вы согласны? Честность и неподкупность знаменитого детектива Ларго у всех на устах. – И? – В кой-то веке противно было слушать о своём успехе. – Послезавтра состоится пресс-конференция. – Голос Штерна звучал тихо и спокойно, но пугал сильнее Реважского рёва. – Вы на ней выступите. И объявите во всеуслышание, что куклы опасны. Смертельно опасны. – И мне поверят… – пробормотал Ким, опуская глаза. – Всенепременно. – Акулоподобный комиссар хлопнул его по плечу. – Вы же герой! – А если нет? Рион поднял руку. Большим и указательным пальцем он сжимал что-то крохотное. Блестящее. Ларго пригляделся. Серьга. Серьга в форме черепа… Мага никогда не снимал эту глупую цацку! – А вы постарайтесь, детектив. – Штерн сунул трофей ему в нагрудный карман. – Постарайтесь, как следует. Ларго сжал зубы так, что на скулах заходили желваки и набычился. – Вот и чудно. – Комиссар снова хлопнул его и двинулся к выходу, но у самой двери обернулся. – И чтобы без фокусов. В голосе звучала сталь... Да уж, угрозы – преотличный способ убеждения, – подумал Ким и тяжело опустился на присутственный стул. Положил револьвер перед собой и уставился на него, словно видел впервые. Слова Штерна крутились в голове шарманкой. Послезавтра. Конференция состоится послезавтра… А пока… Рискнуть или бездействовать? Бездействовать или рискнуть? "И чтобы без фокусов"... Ларго мысленно послал Штерна ко всем чертям, схватил телефон и набрал диспетчера. – Доброе утро. Соедините с резиденцией Мануэля Лопеса. Глава двадцать первая На ярко-синем искусственном небе сияло искусственное солнце. Листья фальшивых пальм блестели глянцем, а из репродукторов под куполом лилась звонкая птичья трель. На стеклянном столе красовались синтезированные фрукты: белый виноград, румяные яблоки, манго, груши размером с кулак и парочка колючих ананасов. Уютно свернувшись клубком, в плетёном кресле дремал киберкот. Его белая шерсть лоснилась, а уши едва заметно подрагивали. Искусственный рай со вкусом, идентичным натуральному... Единственным настоящим среди всего этого безобразия был Мануэль Лопес. Бронзово-смуглый черноволосый бугай. В расстёгнутой до пупа гавайке, полосатых шортах и шлёпанцах он походил на типичного постояльца Островных пансионатов. Эдакий разъевшийся добряк-бездельник. Толстенная золотая цепь на бычьей шее выгодно дополняла образ, но глаза... Глаза говорили о другом. Светло карие, почти жёлтые, они смотрели цепко и холодно. Хищно.