Теперь отца и дочь положат в семейный склеп, защищенный от крыс, плесени, червяков и…в общем – от всего на свете. К тем десяткам мумий, что уже там лежат. И будут папаша и Анита там лежать столько, сколько…я захочу. Не мертвые, и не живые. Пока я не волью им во рты снадобье. Простите, но я должен был так поступить. Прости, сестренка. А ты, папаша, радуйся, что я тебя не грохнул. А ведь хотел и мог. И возможно – надо было грохнуть. Только вот сердце у меня доброе…Альгиса сердце. Глава 10 Глава 10 Господи, как же мне плохо! Давно не было так плохо! Буууээээ…тьфу…тьфу… Лезет какая-то дрянь – полупереваренные остатки вчерашнего ужина…розовая водичка вместо сока… Или это кровь?! Даже страшно… Что-то я переборщил с рвотным. Дымовая завеса – это, конечно, хорошо, но… - Ты что-то ел вчера? – требовательно спрашивает лекарь, и мне хочется наорать на него: «Нет, сцука! Я вообще ничего и никогда не ем! Три раза в день ничего не ем!» Но я только лишь промычал и кивнул головой. Лекарь вздохнул, подал мне кружку: - Пей. Все сразу. Залпом! Тебя вырвет и желудок очистится. Наверное съел что-то несвежее… Очень даже свежее. Свежеприготовленное рвотное снадобье. Да такое, что полное ощущение – отравился. Плохо только что это ощущение не только у лекаря, но и у меня. Фактически я и отравился. А что было делать? Как-то надо себя защитить? Вдруг и в самом деле предъявят обвинение, мол – это ты постарался, папеньку грохнул! А теперь – никаких претензий. «Мы тоже пострадавшие, а значит – обрусевшие…» - А что там случилось? – спрашиваю тонким, слабым голосом обгадившегося ботаника – Чего топочут и бегают? Лекарь молчит, вздыхает, потом решается: - Крепись, Младший Наследник! Твой отец умер. И твоя сестра. Их готовят к погребению. - Что?! – вскакиваю на постели, делаю такую потрясенную рожу, что мне должны дать Оскара только за нее – Как это умерли?! Почему?! Как это случилось?! - Ночью. Легли спать, и не проснулись. Так бывает – вздохнул лекарь, и сделался таким старым, таким измученным. Мне его стало даже жаль. Но приступ рвоты заставил забыть о жалости. Буэээ… Да, что-то я переборщил с размером порции принятого снадобья. - Сейчас, сейчас! – лекарь засуетился, стараясь на наступить в лужу слизи и желчи, растекающуюся возле кровати на полу, и сунул мне в руку склянку с черной опалесцирующей жидкостью – Пей! Залпом! Вкус противный, но… Я послушался и выпил. И меня снова чуть не выдрало. Вкус действительно был отвратным, наверное такой вкус бывает у вытяжки из дождевых червей. И запах соответствующий. - Держи! Держи в себе! – завопил лекарь, видя как меня корежит в приступе рвоты, я постарался удержать снадобье, и…секунда, две, три…ффуххх… Мне и правда стало легче. Уж не знаю, что такое он мне дал (хотя и есть предположение, я ведь все-таки почти лекарь, специалист по растительным снадобьям), но это лекарство подействовало. Приступ рвоты прекратился, и я облегченно упал на смятые подушки. Хорошо! Следующие несколько часов я не вставал с постели – пил бульон, заправленный перетертым мясом (видимо так велел лекарь), спал, снова пил и ел – уже пюре из картошки и молоко. В общем – ничего нового, все как у обычного больного. И слушал то, что происходит за стенами моих покоев. А там…там стоял крик, плач, бегали люди, гремели доспехи и оружие, казалось – весь замок встал на дыбы и к чему-то готовится. К чему – я не знал (ну не к похоронам же гремели оружием!), а Скарла отмалчивалась, не отвечая на мои вопросы. Просто подавала бульон, подтыкала подушку, накрывала одеялом – не говоря ни слова, и даже не смотря мне в глаза. Такое ее поведение мне очень не нравилось. Очень. Но и настаивать на разговоре я не хотел, досконально зная характер упертой старухи. Захочет – сама поговорит. Не захочет – ты ее хоть пытай, не выдавишь из нее ни слова. Уже под вечер ко мне пришел Первый. Он был хмур, одет по-военному, то есть в кольчугу, наголенники и все такое. Как для войны со степняками. На поясе и меч, и кинжал, и даже что-то вроде моргенштерна – не знаю, как тут это называется, Альгис военным делом мало интересовался. Брат осмотрел меня пристальным взглядом, сел рядом на принесенную ему табуретку, сложил руки на груди, и замолчал. С минуту молчал, потом выдал: - Значит, тебя тоже хотели убить. А как ты выжил? Почему они умерли, а ты жив? - Я почувствовал недомогание и сразу же сунул два пальца в рот – соврал я – На меня уже было покушение, вот я и подумал, что оно может повториться. Потому и выжил. Правда – с трудом. Лекарь сегодня весь день меня лечил. - Знаю, знаю… - задумчиво протянул брат – Как думаешь, кто это сделал? Только не говори, что Союти. - А кто еще-то? – скривился в ухмылке я – Неужто степные шаманы? - Кстати, и это мысль, да – поднял брови брат – Вполне может быть. Мы им как кость в горле, сколько степняков порубили! А у них там появился новый император, теперь все племена ему подчиняются. Вот он мог и распорядиться нас убрать. - Расследование что показало? – деланно-равнодушно спросил я. - Ничего – скривился Первый, вернее, теперь уже Глава – Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Да и не входил никто чужой на кухню, а кухонные работники все проверены, и не раз. Отец всегда очень строго подходил к этому делу. Ни грязных, ни чужих людей на кухне никогда не было. Помолчали, а потом я эдак невзначай спросил: - К императору наверное не поедем? - Почему?! – искренне удивился брат – Через три дня и поедем, как задумано. Это была воля покойного отца, так что я должен ее выполнить. Обязательно поедем! «Ох, дуболом!» – чуть с досады не сказал я. Но не сказал. И даже не скривился и не сплюнул. И тут же ударил орудием главного калибра: - Так сестра умерла, не будет свадьбы – зачем тогда ехать?! - Умерла – вздохнул новый Глава – Эх, сестренка, сестренка! Она так тебя любила! Так всегда защищала! Знаешь, она ведь ходила к отцу после того, как тебя едва не убили, и требовала, чтобы он извинился перед тобой. Что он несправедлив, и должен радоваться, что ты остался в живых, вместо того, чтобы тебя ругать! Бесстрашная девчонка, вся в братьев! Взгляд его вдруг вильнул в сторону, и я понял – что сестренка характером не во всех братьев. Точно - не в того брата, который отсиживался в кустах, пока охранники и старуха спасали его жизнь. Вышло так, как если бы я был инвалидом, а братец в разговоре прошелся по моему увечью, и ему от того стало не по себе, даже как-то и стыдно. Не толерантно в разговоре с моральным уродом упоминать о его уродстве! Смешно… Но почему-то смеяться не хочется. Альгис привык к такому положению дел, а Фролов – нет. Фролов много, много лет был высококлассным специалистом, слово которого значило очень многое. Впрочем – на государственной службе у меня как раз такая маска и была – маска интеллигента, безобидного лоха, на которого никогда и ничего плохое не подумаешь. Который просто физически не может сделать ЭТО. А я мог. Еще как мог! И вот – все вернулось на круги своя. А девчонку искренне жаль. Славная девчонка. Но ничего…вот разгребусь с делами, выживу, сохраню Клан – вот тогда ее и оживлю. Скажу, что пошел с ней попрощаться, а она возьми, да и открой глаза! Чудо, ага. Но в этом мире верят в чудеса. И кстати – они тут случаются. - Так что ты задумал? Почему мы все-таки должны ехать? Без отца, без сестры? – снова спросил я, и меня охватило нехорошее чувство. Что-то я упустил, что-то недодумал. Но скорее всего – чего-то я не знаю, и это хуже всего. Надо было подслушивать и подсматривать, а не валяться, изображая коммуниста, отравленного злыми буржуинами. Похоже, что переиграл сам себя. - Узнаешь! – невесело улыбнулся брат – На месте узнаешь! Пока что это тайна. Мы должны ехать. Тем более что Император не простит нам отсутствия на приеме. Завтра похороним отца и сестру, послезавтра – поедем. Готовься – лечись, чтобы к выезду был свежим, как садовая роза. И вот еще что…завтра ты должен присутствовать на похоронах. Тебе готовят белую траурную одежду, сегодня принесут. Проводи сестренку в последний путь…отца, наверное, ты оплакивать не будешь, он тебя обижал – несправедливо обижал – но сестренку оплакать просто обязан. Она была очень хорошей девочкой, и тебя любила. Брат поднялся, и пошел к двери. И мне показалось, что глаза его стали влажными. И в самом деле – Анита очень хорошая девчонка. На удивление хорошая. Может потому, что папаша не занимался ее воспитанием? Снова тишина в комнате, и только Скарла чем-то тихо скрипит, по звуку судя – то ли стол передвигает, то ли кровать двигает. Вот неугомонная старуха! Скрип прекратился, легкие, едва слышные шаги по каменному полу, и вот я слышу ее тихое, очень тихое дыхание. И голос. Почти шепот, с двух шагов уже не расслышишь: - Это ведь ты сделал? Едва не вздрагиваю, поворачиваю голову в старухе. Ее лицо искажено болью, как если бы она держалась за раскаленную сковороду. - Ты, я знаю! Больше некому! Ты их отравил! Думал, что теперь не поедут в столицу? Думал, спасешь Клан? Дурачок! У Союти кроме трех парней еще и четыре дочери! Догадываешься? Понял? - Они хотят женить Первого на невесте из Союти?! – едва не ахнул я – Да чтоб их демоны забрали! - Не заберут – мрачно сказала Скарла – Они и есть демоны. А демон демону сердце не вырвет. Нет, не Первого. Второго. А понадобится – и Третьего! И Четвертого! Ты что, будешь убивать всех своих братьев? Или побежишь убивать невест?! - Никого я не убивал! – буркнул я, даже не задумываясь, как воспримет мои слова Скарла. А та только презрительно фыркнула и занесла надо мной руку, будто хотела ударить. А может и хотела. Только не ударила. Опустила руку и встала у моей постели, бессильно сгорбившись и сделавшись старой - соответственно возрасту. А потом грустно и так же тихо сказала: - Я считала, что ты лучше других. Что у тебя доброе сердце. Все понимаю – ты хотел устранить опасность, твой отец завел Клан в тупик. Клан трещит по швам! Но убить свою сестру, которая тебя любила, которая душу бы за тебя отдала…этого я понять не могу. Душой не могу. Разумом – могу. - Да не убивал я никого! – яростно зашипел я сквозь зубы – Отстань от меня! Я чуть не выдал ей тайну про летаргический сон отца и сестры, но что-то меня остановило. Может то обстоятельство, что Скарла так плохо обо мне подумала? Что она разочаровалась во мне, а я решил назло ей поддержать свой образ бессердечного говнюка? А может я опасался, что Скарла донесет эту информацию до моего брата, и моя затея раскроется? Я ведь до сих пор не знаю, на кого на самом деле работает Скарла. Кому служит. Мне все время чудилось, что через нее мой отец за мною следит. Но…это может быть и не отец. В любом случае – я ей не сказал. Идет она к черту! Пусть думает обо мне все, что захочет, А я буду делать свое дело. Итак, ситуация ничуть не изменилась. Теперь вместо отца Первый, и он тащит нас на погибель. Вернее, так: это отец продолжает тащить нас на погибель руками Первого – почитай, из самой могилы. Из склепа, если быть точным. И я ничего не могу поделать – кроме как отправиться в столицу и попытаться там помешать планам врага. Ну не убивать же всех моих «братьев»?! Я же не зверь, не какой-то там маньяк! Значит, придется ехать в столицу и разбираться на месте. Как смогу. Как получится. *** Не знаю, почему надо было хоронить именно вечером, но только это все было настолько жутко, что я до хруста в зубах стискивал челюсти, а все равно не мог унять дрожь. Ну только представить: молчаливая процессия – впереди идет храмовник, настоятель Храма Создателя, весь в белом, с украшенной золотом шапке на голове и с посохом в руке. Не знаю, как называется эта шапка – тиара, что ли. А может и не тиара – какая разница? Посох тоже весь в золоте – богато живут храмовники. Мы кстати тоже отчисляем им часть доходов, и неслабую часть. Храмовник символизирует поход душ умерших прямиком на небеса – типа сам Создатель их ведет по Нетленному Пути. Если грехов у них много - Путь начинает шататься, а то и обламывается, и тогда грешник падает в Преисподнюю, где им закусывают бесы. Демоны, то есть. Что впрочем суть одно и тоже. А может они его там слегка мучают – жарят на сковородах, поливая раскаленным маслицем, и грешники визжат, как жарящиеся сосиски (видел я такой ролик на Ютубе). В общем – все, как всегда. Я даже подозреваю, что эти рассказки об Аде и Рае гораздо древнее, чем само человечество. Только у рептилоидов, сочинивших эти пугалки возможно варианты мучений были гораздо интереснее. Как-то: отрубание хвоста с дальнейшей поджаркой обрубка, и всяческие другие удовольствия, недоступные человеческим душам. Например – сдирание чешуи. Создатель нужен, чтобы удержать душу на Пути – кстати, я так и не понял одного момента: если грехов нет, душа так и так пройдет в рай. А если грехи есть – так на кой черт держать грешника и не давать ему свалиться и получить заслуженное наказание? Во всех религиозных историях всегда таится масса нелогичностей и откровенных глупостей, потому лучше над такими вещами не задумываться. Итак: вечер, впереди бесшумно в войлочных тапочках ступает священник, за ним несут два черных гроба – на плечах крепких рабов. Гробы из железного дерева, и скорее всего просто неподъемные. Рабы идут потные, красные, похоже что проклинают и покойников, и их чертову родню. Те-то идут налегке, свеженькие, в белых траурных одеждах вроде тог. Я в последних рядах, рядом с приближенными служащими – Мастером над Оружием, управляющим, Главным Конюхом. И тут сразу виден статус каждого человека из процессии. Но это и понятно. В склепе отвратительно пахнет. Запах тлена пропитал каждый камень, каждую решетку и каменную вазу. И немудрено! Тут хранятся поколения людей Клана Конто. Не все, конечно, некоторые сгинули в степи, или были сожраны «пираньями» в море или в реке, но большинство все-таки лежат здесь. А раз лежат – значит, испускают всевозможные запахи. А я с полной ответственностью могу заявить, что мертвые люди пахнут очень неприятно. Особенно, если полежат на солнцепеке. Брр…даже вспоминать не хочется. Кстати, я бы никогда не решился на эту акцию, если бы не знал, что здесь не проводят никакого вскрытия, и не бальзамируют трупы. Надеюсь, эти двое сейчас спят и не слышат, не чувствуют того, что с ними делают. Было бы очень неприятно узнать, что они осознают все, что происходит вокруг – как те, кто на Земле лежит в летаргическом сне. В старом трактате сказано, что они просто засыпают и видят сны. Очень надеюсь, что трактат нас не обманывает. Иначе…все очень плохо. Да, в склепе сухо, тут проветривается ветерком, но все равно воняет трупами. И лежать рядом с покойниками понимая, где ты находишься – я и врагу этого не пожелаю. А уж тем более родной сестренке. Да, на папашу я зол. О нем не думаю.