Больше никто не заводил разговор о том, чтобы избавиться от Макса, но Иви никак не могла забыть, как папа смотрел на щенка, когда она вернулась с той злополучной прогулки. Она боялась, что её будут ругать, может, даже запретят ей гулять с собаками, но всё было намного хуже. Из жизни Иви как будто исчезла опора, всегда казавшаяся незыблемой и надёжной. После смерти Алекса Иви и Китти постепенно пришли к пониманию, что их мама – человек с хрупкой, ранимой душой, наверное даже немного надломленной тяжестью горя. Они старались её беречь, лишний раз не волновать, не доводить до слёз, хотя она всё равно часто плакала, до сих пор. Но папа всегда оставался спокойным, разумным и сильным. Он знал обо всём. Читал газеты и пересказывал им с Китти сводки с фронта. Играл в гольф с начальником городской полиции – по крайней мере, играл до войны – и, вступив в полицейскую дружину, выходил на ночные дежурства, охраняя покой горожан. Папа не топил собак. Они с Китти смастерили розетки из лент цветов британского флага – красных, белых и синих – и прикрепляли их к ошейнику Макса, когда выводили его гулять. Он постоянно пытался жевать ленточки, поэтому розетки держались недолго, но это было лучше, чем ничего, и прохожие на улицах часто подходили к Максу и хвалили его украшение. Даже мистер Аллен, их викарий, улыбнулся, когда встретил их на прогулке, и сказал Иви, что это очень разумный подход. Он посоветовал добавить к розетке ещё и маленький флаг и стал хлопать себя по карманам, что-то рассеянно бормоча себе под нос. Наконец он нашёл смятый шёлковый флажок – такие флажки продавали на улицах волонтёры, собирающие средства для благотворительных фондов. – Я же помнил, что он у меня где-то был. – Мистер Аллен отдал флажок Китти. – Осторожнее, не уколись о булавку. Бедный ты, бедный. А ведь тоже тварь Божья, – добавил он, глядя на Макса, а потом вдруг посерьёзнел и спросил: – У вас были из-за него неприятности? – Какие-то злые мальчишки пытались сбросить его с утёса, – сказала Китти, выразительно понизив голос. Мистер Аллен покачал головой: – Наверное, не стоит удивляться. – Он достал из кармана карандаш и маленькую записную книжку и начал что-то писать. – Гонения на невиновных. Заметки для воскресной проповеди, – пояснил он девочкам, с любопытством наблюдающим за ним. – Подготовка идёт непрестанно. Следующие несколько недель Иви очень внимательно слушала его проповеди, но не услышала ни единого упоминания об ошейнике Макса. И всё же, когда сестры рассказали папе о флаге, который им дал мистер Аллен, папа как будто чуть потеплел к таксику. Во всяком случае, уже не хмурился каждый раз, когда Макс попадался ему на глаза. Хотя папа не разделял взглядов мистера Аллена на ангелов, но он знал, что викарий пользуется в городе уважением и многие жители Уитби прислушиваются к его мнению. Комитет помощи военным продолжал вязать тёплые вещи для солдат на фронте, хотя теперь – после триумфального сбора средств для Рождественского подарочного фонда принцессы Марии, и особенно после его драматического окончания, – это занятие казалось каким-то уж слишком обыденным и скучноватым. Однажды в июне, в субботу, Иви, Китти и Грейс снова отправились за пряжей в галантерею на Флауэргейт. Дэвид приезжал домой на побывку, но на прошлой неделе уехал: их полк уже отправляли во Францию. Иви и Китти хотелось отвлечься от тревожных мыслей о брате, и они взялись за вязание с удвоенной силой. – Зачем тебе каска? – удивилась Иви, когда они с Китти зашли за Грейс и та выскочила на крыльцо им навстречу. Грейс приосанилась, поправила металлическую каску, съехавшую ей на нос, и назидательно заметила: – Вражеские бомбардировщики-дирижабли могут появиться в любую минуту. – Они прилетают только по ночам, – заметила Иви. Грейс покачала головой: – Не всегда. И немцы недавно бомбили Халл, а Халл не так далеко отсюда. Иви прикусила губу и нахмурилась. Немцы действительно бомбили Халл. Она читала в газете репортаж о воздушной атаке, и это было по-настоящему страшно: в ночном небе, словно вынырнув из темноты, внезапно возникли огромные дирижабли и обрушили бомбы на город. – Папа нам говорил, что атака на Халл была случайной, – сказала Китти. – Они собирались бомбить Лондон, но сбились с курса. – Грейс, если ты собираешься идти в каске, я с тобой не пойду, – заявила Иви, заранее представляя, как на них будут смотреть прохожие на улицах и продавщицы в магазине. – Вид у тебя совершенно дурацкий. Грейс вздохнула: – Просто она мне велика. – И вряд ли каска спасёт от бомбы. – Она от осколков! – сердито воскликнула Грейс. – От таких, как те, которые падали на школьный двор. Ладно, дайте мне пару минут. В ней всё равно неудобно. – Она убежала обратно в дом и вскоре вышла в красивой соломенной шляпке с цветами, из-за которой Иви ей жутко завидовала. Иви тоже хотелось такую шляпку, но мама считала, что она ещё не доросла до взрослых вещей. – Ну вот. Ты довольна? – Грейс закружилась на месте, хвалясь шляпкой. Иви лишь молча кивнула, и они все втроём зашагали по улице в сторону Флауэргейт. Накупив пряжи, они решили ещё немножко пройтись по городу – и снова заспорили, куда пойти. Иви хотелось спуститься на пристань, посмотреть на корабли и послушать, что говорят девушки из рыбацкой деревни, которые частенько сидели на набережной с вязанием и обменивались последними сплетнями. Китти хотела продолжить походы по магазинам: она давно собиралась потратить карманные деньги на новую мебель для своего кукольного домика. Грейс пыталась её убедить отдать деньги в фонд помощи военнослужащим, потерявшим зрение, – потому что это хорошее дело, а стулья для кукол можно смастерить и самой, из булавок и конских каштанов. Иви вдруг заметила впереди что-то странное и схватила Грейс за руку: – Что они делают? – Кто? Где? – Грейс посмотрела в ту сторону, куда указывала Иви. – Я не знаю. Там впереди стояли три девочки намного старше Иви и Грейс, возможно, ровесницы Элейн и Эйлсы. Они были в красивых модных платьях и почему-то держали в руках связки белых перьев. – Как будто они ощипали кур, – сказала Китти, глядя на них во все глаза. Девочки, кажется, спорили с двумя молодыми людьми и пытались вручить каждому по перу. Молодые люди смущённо пятились от наседающих на них девчонок и явно хотели сбежать, но вокруг уже собралась небольшая толпа, отрезав им путь к отступлению. – Вы оба трусы! – выкрикнула одна из девчонок, и толпа отозвалась свистом и громкими возгласами недовольства. – Почему вы не на фронте? – спросила другая и попыталась засунуть перо в петлицу на пиджаке одному из молодых людей. Он испуганно отшатнулся под улюлюканье и смех толпы. Девчонки с перьями самодовольно хихикали, и было видно, что они просто наслаждались вниманием зрителей. – Им раздают эти перья, чтобы все видели, что они не солдаты? – спросила Китти. – Похоже на то. Но я не знаю, почему именно белые перья. – Кажется, я что-то такое читала, – рассеянно проговорила Грейс. – Про перья. А вообще неплохая идея. Почему эти парни спокойно сидят в тылу, пока наши братья воюют во Франции? Стыд и позор! – Она зашипела, как рассерженная змея, и Иви аж вздрогнула от испуга. Иви секунду подумала и кивнула. Ей было жаль этих бедных парней, таких растерянных и смущённых, опозоренных и публично униженных, но Грейс сказала всё правильно. Стыдно отсиживаться в тылу, когда идёт война. На днях Грейс показала Иви последнее письмо от брата, где он писал, что «чуток подустал» и его отправили в тыловой санаторий для «оздоровительного отдыха». Иви перечитала этот абзац, наверное, раз десять, пытаясь понять, что это значит на самом деле. Ей тоже случалось «чуток подустать», например после долгой прогулки или когда им задавали на дом много уроков, но Гарольд явно имел в виду что-то другое. Он уже не первый месяц воюет во Франции, а скоро туда отправят и Дэвида тоже. – Вот же дятлы, – пробормотала она, имея в виду, разумеется, не их с Грейс братьев, а этих двух молодых людей, окружённых толпой. Китти засунула в рот два пальца и оглушительно свистнула. Иви с Грейс изумлённо уставились на неё. Она покраснела и пробормотала: – Меня научил Джек, наш садовник. – Она секунду подумала и быстро добавила: – Он сказал, что уже скоро запишется добровольцем. Иви кивнула. Все как могли помогали фронту. Даже мама несколько раз в неделю ходила в свой женский клуб, где вязала тёплые вещи, щипала корпию и изучала основы первой медицинской помощи. Она по-прежнему сильно тревожилась за Дэвида, полк которого со дня на день отправят во Францию, но эта тревога помогла ей встряхнуться, выйти из сонного оцепенения и заняться делом. – Будь я постарше, я бы тоже куда-нибудь записалась, – пробормотала Грейс. – Я могла бы водить машину скорой помощи или работать медсестрой в больнице. Правда, от вида крови меня мутит, но я могла бы попробовать. Может, я бы привыкла. Иви кивнула. Все девочки в школе думали точно так же. Всем хотелось хоть что-нибудь сделать для фронта и для победы. И ей действительно было странно, что эти двое парней – молодых и здоровых – не пошли на войну, когда их стране угрожает такая опасность. Она присмотрелась к ним повнимательнее, даже подошла чуть ближе… и вдруг нахмурилась. Два молодых человека по-прежнему пятились от девчонок, норовивших вручить им перья, и что-то им говорили – вернее, пытались сказать, – и Иви только теперь поняла, что один из них ей знаком. – Китти, а это не Фрэнк? Секретарь из папиной фирмы. Помнишь, мы его видели, когда заходили к папе в контору? Китти прищурилась, глядя на молодых людей. – Тот, который со светлыми волосами? – задумчиво уточнила она. – Да. Ты что, не помнишь? Он так радушно нас встретил и угостил мятными леденцами, пока мы ждали папу. Китти заулыбалась: – Точно! Леденцы были вкусные – и большие! – Её улыбка погасла, и она грустно взглянула на Иви. – Мне показалось, что он очень милый. Я думала, что такие хорошие люди сами хотят воевать за свою страну. – Так я о том и говорю! – воскликнула Иви. – Он-то как раз воевал. Я точно знаю, что воевал. И его почти сразу отправили во Францию, потому что он совсем недавно отслужил в армии и знает военное дело. Кажется, он вообще был в запасе и его призвали одним из первых. Я помню, как папа рассказывал, что, когда Фрэнк ушёл воевать, ему пришлось взять другого секретаря. Вернее, женщину-секретаршу. И ему это не нравилось. Он сказал маме, что эта новая секретарша прекрасно печатает на машинке, но ходит с причёской, с его точки зрения, явно не подходящей для юридической фирмы. – А что не так с её причёской? – с любопытством спросила Грейс. – Я не знаю! Наверное, она не такая, как у мамы. Но это неважно… А важно, что Фрэнк служит в армии. Они говорят, что он трус, а он вовсе не трус. Он уже воевал. И наверняка храбро сражался. Грейс с интересом посмотрела на Фрэнка: – Почему же он им не сказал? – Потому что они не слушают! – воскликнула Иви. – А он человек скромный и вежливый, он не будет на них кричать. Второй молодой человек вдруг рванулся в сторону, пробежал мимо девчонок с перьями и скрылся в переулке, бросив Фрэнка одного среди возмущённой толпы. Какой-то старик плюнул Фрэнку под ноги и крикнул: – Как тебе только не стыдно, малец?! У меня трое внуков, и они все воюют! – Но… но… – Фрэнк повернулся к сердитому старику, явно желая объясниться. Одна из девчонок поспешила воспользоваться его замешательством и под одобрительные крики толпы всё же засунула ему в петлицу белое перо. Фрэнк в ужасе уставился на перо и беспомощно покачал головой. Китти сердито вздохнула, шагнула вперёд и решительно втиснулась между Фрэнком и наседавшими на него девчонками. – Вы такой большой – и такой глупый. – Она укоризненно посмотрела на Фрэнка. – Почему было не сказать сразу? – Толпа на секунду притихла, а потом вновь зашумела. Зрители не совсем понимали, что происходит, но всё равно наслаждались бесплатным спектаклем. Китти вытащила перо из петлицы у Фрэнка и протянула слегка оторопевшей девчонке. – Он уже воевал – и воюет! Почему ты не слушаешь?! Его, наверное, отпустили домой на побывку. – Я сейчас в отпуске после ранения, – пробормотал Фрэнк. – Вот видишь! Он был ранен, сражаясь за свою страну! – объявила Китти, и девчонка сердито насупилась: – Ну, мог бы и сказать… – Она забрала у Китти перо и хмуро уставилась на него. При этом она нисколько не смутилась, хотя Иви считала, что ей должно быть жутко стыдно за свои нападки на ни в чём не повинного человека. – Куда вас ранили? – спросила Китти у Фрэнка. – В ногу, мисс. Пулевое ранение, – пробормотал он. Толпа уже потихонечку расходилась – бесплатный спектакль закончился. Фрэнк кивнул Китти, приподнял шляпу и поспешил прочь. Иви заметила, что он заметно прихрамывает. – Вообще-то он мог бы сказать «спасибо», – с досадой сказала Китти, глядя ему вслед. – Хотя, наверное, он сильно расстроился. И всё из-за тебя! – Она сердито уставилась на девчонку, которая сунула Фрэнку перо. – Прежде чем приставать к людям, надо хотя бы всё выяснить. – А ты не лезь не в своё дело! – огрызнулась девчонка и, развернувшись, быстро зашагала прочь, подгоняя своих двух подружек. Ещё не успевшие разойтись зрители возмущённо загудели им вслед. – Китти! Ну ты даёшь! Как ты только решилась?! – воскликнула Грейс. – На глазах у стольких людей!