– Брэнди, нельзя! – крикнула Иви. Что они сделают, если Брэнди кого-то из них покусает? Похоже, они разозлились всерьёз, все до единого. Если они будут бить его по-настоящему, ему не справиться с ними со всеми, к тому же у одного из мальчишек в руках была палка. Получив удар по голове, Брэнди взвизгнул и отлетел прочь. Раззадоренный победными воплями приятелей, мальчишка расхохотался каким-то диким, совершенно безумным смехом. Его лицо побагровело, кепка свалилась на землю. Пиджак был порван в том месте, где Брэнди схватил его зубами. – Я сброшу с утёса твою паршивую немецкую таксу! – Мальчишка резко нагнулся, схватил Макса за ошейник и поднял над землёй. Макс испуганно взвыл и принялся извиваться, пытаясь вырваться. – Нет! – закричала Иви и, схватив гадкого мальчишку за полу пиджака, оттащила от края обрыва, стараясь свободной дотянуться рукой до Макса, которого тот держал высоко над головой. Склоны утёсов на западной стороне города были не такими крутыми, как на восточной, но если он швырнёт Макса вниз, пёсик всё равно может пораниться и даже убиться. Она и сама может убиться, если сейчас поскользнётся, сорвётся с обрыва и ударится головой о камень, подумала Иви. – Артур! Не надо! – крикнул кто-то из мальчишек. – Если ты сбросишь девчонку, нам всем кранты. – Какие мы нежные! – ухмыльнулся мальчишка, держащий Макса. – Иди домой, если боишься. – Он со всей силы встряхнул Макса, и тот пронзительно завизжал от боли и страха. На этом последнем жалобном крике терпение лопнуло у обоих: и у Иви, и у Брэнди. Иви подняла камень, готовясь бросить его в мальчишку. Ей было уже всё равно. Даже если она разобьёт ему голову, то поделом. Потому что нельзя быть таким жестоким и злым. Её останавливало только одно: она боялась попасть камнем в Макса. Пока она нерешительно мялась, Брэнди подошёл к ней и встал рядом. Эрдельтерьер, кажется, понимал, что у него не получится атаковать прямо с дороги, не сбив мальчишку и Макса с обрыва. Он бесшумно подкрался к самому краю – его задние лапы чуть не съехали вниз по скользкой траве – и набросился на мальчишку оттуда. Остальные мальчишки смотрели на извивающегося щенка в руке своего вожака и не заметили, что Брэнди готовится к прыжку. Наверное, они думали, что он оглушён ударом по голове и уже не способен драться. С того места, где стояла Иви, всё это выглядело так, словно рядом с ней взорвалась рычащая чёрная с рыжими подпалинами бомба. Она тихо ахнула и сделала шаг назад. Яростно чертыхаясь, мальчишка рухнул на землю и, похоже, неслабо ударился. Брэнди встал передними лапами ему на спину и угрожающе зарычал. При падении мальчишка выронил Макса, и тот лежал рядом с ним, жалобно поскуливая и слабо шевеля лапками. Иви подбежала к нему и подхватила на руки. – Брэнди, за мной! – Она развернулась и бросилась со всех ног по каменистой тропе в сторону города. Мальчишки сгрудились вокруг своего вожака, распростёртого на земле, и, кажется, не собирались её догонять. Иви бежала со всей мочи и даже ни разу не оглянулась, чтобы проверить, точно ли за нею никто не гонится. Макс сидел у неё на руках как-то пугающе тихо, но она не решалась остановиться и посмотреть, ранен он или нет. Брэнди бежал рядом, и вроде бы с ним всё было нормально, но Иви видела глубокую рану у него над глазом, и кудрявая шерсть вокруг неё потемнела от крови. Наконец они добрались до окраины города, где уже начинались дома и на дороге, тянущейся вдоль обрыва, стояли скамейки, чтобы люди, вышедшие на прогулку, могли присесть отдохнуть и полюбоваться на море. Иви, уже задохнувшаяся от бега, всё же осмелилась чуточку притормозить и оглянуться. За ней никто не гнался, никого из мальчишек не было видно. Она рухнула на ближайшую скамейку и осторожно погладила Макса по голове. Он жалобно захныкал, глядя на Иви огромными печальными глазами. За всю его небольшую щенячью жизнь с ним ещё никогда не случалось таких жутких событий, и теперь он, прижавшись к Иви, дрожал всем тельцем и тихонько поскуливал. Брэнди с довольным видом уселся у её ног. – Хорошо ты его уронил. Надеюсь, он больно ударился, – не без злорадства проговорила Иви и погладила Брэнди по кудрявой спине. – Но тебе тоже досталось, бедняга. Потерпи ещё чуточку. Придём домой – приложим тебе к глазу что-нибудь холодное. – Она откинулась на спинку скамейки, борясь с внезапным приступом дурноты. Вся её паника, весь её страх, вся жгучая ярость, которую она сдерживала на утёсе, одновременно обрушились на неё. Она тоненько всхлипнула, и обе собаки тут же насторожились и с тревогой уставились на неё. Макс, сидевший у неё на коленях, поднялся на задние лапы и, положив передние ей на плечи, уткнулся ей в щёку мокрым холодным носом, а Брэнди запрыгнул на скамейку и зарычал, как бы говоря, что он сразится с любым хулиганом, который посмеет к ней подойти. – Что я скажу маме с папой? – прошептала Иви с дрожью в голосе. – А ведь мне придётся им всё рассказать. У тебя рана над глазом, а у меня порван рукав блузки. Теперь мама может и вовсе запретить мне гулять с вами одной. Но я же не виновата, что так получилось… Они сами к нам привязались, хотя мы не сделали им ничего плохого. И ты не немецкая собака, – сердито добавила она, прижимая к себе Макса. Ощущение его тёплого плотного тельца, так доверчиво прильнувшего к ней, помогло ей чуть-чуть успокоиться. Макс, радостно виляя хвостом, принялся облизывать ей щёки. Кажется, он уже почти оправился после пережитого потрясения. – Нам, наверное, надо скорее идти домой. Пока нас не догнали эти злые мальчишки. – Иви сделала глубокий вдох и осторожно оглянулась на дорогу, но там по-прежнему не было ни души. Возможно, мальчишки подумали, что она побежала за помощью, и поспешили убраться подобру-поздорову. Она медленно поднялась на ноги, не уверенная, что охватившая её слабость прошла до конца, и бережно опустила Макса на траву. Он тут же захныкал и поджал одну лапку, укоризненно глядя на Иви совершенно трагическими глазами. – Что с тобой? – Иви присела на корточки и осторожно ощупала его лапу, подвигав ею туда-сюда. С лапой всё вроде бы было нормально, и Макс даже не вздрогнул, когда Иви к нему прикоснулась. – По-моему, ты притворяешься, чтобы тебя взяли на ручки. Да, хитрюга? Макс вполне бодро вилял хвостом, но при этом старательно изображал глазами вселенскую скорбь. Иви вздохнула и взяла его на руки. – Извини, Брэнди, – сказала она, виновато глядя на эрдельтерьера. – Я тебя не унесу, ты слишком тяжёлый. Хотя, мне кажется, ты ранен сильнее. Теперь на неё навалилась невероятная усталость. Она шла по улицам, еле передвигая ноги и привлекая к себе внимание рваной блузкой и испачканным сарафаном. Иви не раз ловила на себе странные взгляды прохожих. А когда уже на подходе к дому две проходившие мимо женщины, чьи лица были ей смутно знакомы – кажется, она видела их в церкви, а может быть, это были мамины подруги, – в ужасе уставились на неё, она чуть не расплакалась. Ну почему всё так несправедливо?! Она же ни в чём не виновата! Она подошла к дому по боковому проулку, где почти никогда не было людей. Не то чтобы она от кого-то скрывалась… Да и скрываться, как оказалось, было бесполезно. Иви надеялась потихонечку проскользнуть в кухню и по-быстрому вымыть лицо и руки, пока её не увидел никто из домашних. Именно за этим занятием её и застала Сара. – Мисс Иви, ваши собаки опять натоптали грязными лапами по чистому полу… Ох, что случилось? – Сара коснулась рваного рукава Ивиной блузки и заметила пятно грязи у неё на щеке. – Божечки, вы что, упали?! Иви покачала головой: – Там были мальчишки… Они к нам пристали. Потому что Макс такса. Они назвали его гадкой немецкой собакой. Макс услышал своё имя и посмотрел на Сару, нерешительно виляя хвостом. Он её побаивался: та не раз гоняла его метлой. – Вот паршивцы, – пробормотала Сара. – Вы бы переоделись, мисс. А блузку дайте мне, я потом зашью. Иви кивнула. Если она приведёт себя в порядок до встречи с мамой, ей будет проще представить случившееся как пустяковую мелкую размолвку. Она осторожно выглянула в коридор. Ей было слышно, как мама с кем-то разговаривает в гостиной. Иви уже приготовилась к быстрому марш-броску к лестнице, и тут у неё за спиной раздался удивлённый возглас: – Иви! Ты похожа на огородное пугало. Чем это ты занималась? Она обернулась и увидела папу, который стоял у входной двери, ещё не сняв шляпу. Она не слышала, как он вошёл в дом. Всё её внимание было занято тем, чтобы не попасться на глаза маме. – Что случилось? – Мама вышла из гостиной и, увидев Иви, нахмурилась. – Что ты сделала с Брэнди?! – взвизгнула Китти, выбежав из гостиной следом за мамой. Она присела на корточки и разглядывала рану у него над глазом. – Вы упали с утёса? – спросила она, явно надеясь услышать волнующую трагическую историю. – Нет! Но они чуть не упали. Иви поёжилась при одном только воспоминании о случившемся. – Ты не ушиблась? Иви, что случилось с собакой? – Папа взял её за руку и подвёл ближе к свету, льющемуся из открытой двери. Иви испуганно затаила дыхание. Она только теперь разглядела, что у неё на руке синяк. – Иви, ты с кем-то подралась? – потрясённо спросила мама, и Иви быстро покачала головой: – Нет! То есть, наверное, да. Но я не хотела… Они первые начали. – Макс опять заскулил, испугавшись их громких взволнованных голосов, и Иви взяла его на руки. – Мы пошли на утёс… Китти не смогла пойти с нами, потому что ей надо было доделать домашнее задание… Мы шли по дороге вдоль берега, и там были мальчишки… – Какие мальчишки? – перебил её папа. – Ты их знаешь? – Нет… Какие-то незнакомые. Наверное, из рыбацкой деревни. Они были в вязаных свитерах. – Иви попыталась вспомнить, в чём они были одеты. Да, почти все в тёмно-серых свитерах грубой вязки, какие носят местные рыбаки. Кроме мальчишки, схватившего Макса. Он единственный из всей компании был в старом твидовом пиджаке. – Они просто проходили мимо. Брэнди им понравился, они сказали, что он славный пёс. А потом увидели Макса и сразу озлобились. – О боже… – простонал папа, схватившись за голову. – Наверное, этого следовало ожидать. Но чтобы здесь?! Я имею в виду – в Лондоне и Манчестере беспорядки, люди громят немецкие магазины, бьют витрины. Но я не думал, что что-то подобное случится в Уитби, даже при всей этой ярости после гибели «Лузитании». Иви кивнула и прошептала: – Тот мальчишка как раз говорил о «Лузитании». – Она никогда в жизни не видела папу таким расстроенным, и это её напугало. Она думала, что родители будут её ругать, но такого точно не ожидала. – Сказал, что погибли тысяча человек. Он хотел сбросить Макса с утёса. – Ох… – Мама прижала ладонь ко рту. – И ещё те мальчишки сказали, что я немецкая шпионка и что раз у меня немецкая собака, то я тоже немка, – тихо добавила Иви. Родители молча смотрели на неё, и она поспешила добавить: – Я им сказала, что он из Редкара. Папа рассмеялся, но это был горький, невесёлый смех. Он посмотрел на Макса, свернувшегося калачиком на руках у Иви, а потом принялся расхаживать взад-вперёд по коридору. Его каблуки гулко стучали по плитам пола, и звук тревожным эхом разносился по тихому дому. Иви смотрела на папу, и ей было страшно. Даже страшнее, чем на утёсе, когда тот гадкий мальчишка чуть не убил Макса. Её буквально мутило от страха непонятно почему. Наконец папа остановился и тяжело вздохнул: – Нам придётся от него избавиться. – Что?! – Иви не верила своим ушам. – Держать такую собаку непатриотично. Это плохо для бизнеса, Иви. Партнёры меня не поймут. – Но… но ты же юрист, – растерянно пробормотала Иви. – При чём тут собаки? И немцы? – Мне кажется, Чарльз, это уже чересчур, – сказала мама. – Он же просто щенок. Неужели кто-то может подумать… – Настроения в стране нехорошие, – угрюмо проговорил папа. – Были массовые беспорядки. В Лондоне и в Ливерпуле. Во всех больших городах. В одном Ливерпуле нанесённый ущерб исчисляется десятками тысяч фунтов, Хелен! Любые формы сочувствия немцам сразу наводят на подозрения. А такса и вправду немецкая порода. Иви ещё крепче прижала к себе Макса. – Ты ничего с ним не сделаешь. – Её голос дрожал. – Он не твой, а мой. Мне его подарили на день рождения, и, значит, он мой. Если ты попытаешься его отобрать, это будет грабёж. – Она секунду подумала и добавила: – И как ты думал от него избавляться? Если он немецкой породы и никто не захочет его взять… – Она умолкла на полуслове и в ужасе уставилась на папу. – Нет! Так нельзя! Папа смутился и отвёл глаза. – Действительно, Чарльз. Так нельзя! – Мама подошла к Иви и положила руку ей на плечо. – Я тебе не позволю. По-моему, ты зашёл слишком далеко. – Думаешь, мне самому это нравится?! – воскликнул папа. – Но я не вижу другого выхода. К тому же теперь, когда немецкие подводные лодки атакуют наши корабли, нехватка продуктов питания только усугубится. Будет непросто прокормить собаку. Так что это разумный подход. – Разумный подход к чему? – нахмурилась Китти. – Я не понимаю. – Он хочет избавиться от Макса. Он имеет в виду, что Макса надо утопить, – сказала ей Иви. – Или отравить. Я не знаю. – Не говори глупостей, Иви, – рассердился папа. – Никто не собирался его травить. – Нет, так нельзя! – Китти в ужасе уставилась на папу. – Я думала, ты хотел отправить его в деревню. Как тех котяток, которые родились у соседской кошки. Их увезли на ферму. Иви вздохнула и уже открыла рот, но мама еле заметно качнула головой и бросила на неё предостерегающий взгляд, и Иви не стала ничего говорить о котятах. Сейчас мама была на её стороне. – Папа считает, что никто не захочет взять Макса в деревню, потому что он немецкой породы, – сказала она Китти и опять повернулась к папе. – Но это какое-то глупое объяснение, что мы не сможем его прокормить. Макс совсем маленький, и всегда будет маленьким. Брэнди ест в два раза больше. От него тоже надо избавиться? – К тому же Дэвид обожает Макса, – отчеканила мама. – Что, по-твоему, он скажет, когда приедет домой на побывку и увидит, что Макса нет? Иви закусила губу. Она не думала, что Дэвид так уж сильно обожает Макса… Но он писал в своих письмах, что его согревают мысли о доме. А дом – это ведь ещё и собаки, верно? Когда Дэвид думает о доме, он наверняка представляет Макса, свернувшегося калачиком на коленях у Иви, и Бренди, лежащего на ковре перед камином в обнимку с Китти. И на той фотографии Иви и Китти, которую папа отправил Дэвиду, тоже были собаки. – Надо, чтобы всё оставалось как есть, – умоляюще проговорила Иви. – Просто так надо. А если ты собираешься утопить Макса только потому, что он немецкой породы, то чем ты тогда лучше немцев, потопивших «Лузитанию»? – Иви! – возмущённо воскликнул папа. – Ты сама понимаешь, что говоришь?! Как у тебя только язык повернулся?! Сейчас же иди в свою комнату! И забери этого клятого пса. – И, не дожидаясь, пока Иви уйдёт, папа развернулся и скрылся в своём кабинете, громко хлопнув дверью, отчего мама, Иви и Китти испуганно вздрогнули. «Он ушёл, потому что не знал, что сказать, – удивлённо подумала Иви. – Мама с ним спорила, и я тоже. И правы были мы, а он не прав». Глава восьмая