Вот и еще один трудный день прошел. Сколько их еще предстоит? Может, и нисколько, кто его знает. Сегодня комбат словно извинялся за недобрый прием, проставился мне водкой. Намахнули всем командирским составом, каждому вышло по сто грамм, но не для этого пили. – Отлично постреляли, лейтенант. – Еще бы, из дивизии приезжали, комбата к награде представляют. А я на своих написал, особенно на Вадима. Он у меня так побегал, пехтуре не угнаться. Сидим вот, пьем, перекусываем, чем бог послал, а Вадим на батарею ускакал, проверять. Позже и сам туда двину, чего я тут с пехотными командирами высиживать буду. Они отдыхают, а мне все проверить надо, чтобы завтра орудия были готовы к стрельбе. Через час еле смог выкрутиться, ушел из батальона к своим. Вместо себя и радиста оставил смену на ночь. На батарее было суетно. У одного орудия проблему нашли, но устраняют сейчас, к утру все будет нормально. Позицию я менять не стал, мы и так тут хорошо укрылись, две бомбежки немцев пережили, а живые, значит, немцы не обнаружили пушки, иначе давно бы уничтожили. Замок мой рассказывал, что ближайшая бомба, которую они видели, точнее разрыв, был в километре от батареи. Ну не нашли немцы ее пока, не нашли. Надеюсь, что так и не найдут. Очень обнадеживало то, что роща немаленькая, да и вокруг всяких кустов полно, мало ли где тут пушки стоят. На каждый куст бомбу не бросишь, все же наши летуны тоже присутствуют, так что поживем еще. – Командир, мы сегодня, когда третью атаку отбивали, чуть стволы не перегрели. Не слыхать, будет четвертое орудие или нет? Нагрузка-то возросла. – Да я понимаю, – кивал я, – да только где его взять-то? Утром вызвали в штаб полка. Собрался, Вадим за мной было пошел, но я его оставил, приказав идти на передок и внимательно следить за обстановкой, отмечая все важное. В штабе все то же самое. Стоять, бить врага и прочее. Лучше бы пушку подогнали. Почти так и сказал, за что и получил… – Та батарея, что прикрывала батальон Рогожина, осталась на месте. Выезжай к ним, тут рядом, – приказывал мне командир артполка, – тут все рядом. Батарея не в порядке, может, еще и поэтому Рогожину не удалось устоять. Оценишь, как там и что, и присоединяй орудия к своей батарее. Можешь вместе их ставить, а можешь другую позицию выбрать. Но чтобы сегодня работали более качественно. Ясно? – Ясно, – козырнул я. Чего ж тут неясного. Иди, хреначь врага как хочешь, но мы с тебя спросим результат. Вот и вся ясность. Отправился искать проблемную батарею. Да, обалденное усиление. На позициях – да кто ж тут такой командовал-то! – в открытую, разве что в овраг забрались, стояли два орудия. Еще два дымились кучками почерневшего металла. Встретил меня сержант, командир одного из орудий. – Товарищ лейтенант, во время бомбардировки самолетами противника батарея была выведена из строя… – Не удивлен, – перебил я сержанта, – вы что, так тут и стояли? – Ну да, – поник сержант. – Товарищ сержант, вы что-нибудь слышали о маскировке орудий? – говорил я спокойно, не повышая голоса, но сержанту от этого было не легче. Так как погибли все командиры, он один вынужден тут отдуваться. – Все орудия повреждены? – Два, как вы видите, уничтожены. Вот рапорт, – он протянул мне бумагу, – еще одно можно починить. Одно работоспособное. – Хорошо. Транспорт у вас есть? – Лошади. – Давай запрягай, и все уцелевшее к нам на батарею. Да, с поврежденным орудием справимся своими силами? – У вас в батарее ремонтники есть? Наши погибли. – Есть. Начинайте погрузку. Мыслей о том, чтобы использовать это орудие на прежней позиции, даже не возникло. Ко мне однозначно. Даже если не сможем починить поврежденное орудие, все же у меня вновь будет четыре ствола, а не три. – Эй, Якушев! Просил орудие, принимай, – вернувшись с новыми подчиненными к себе в батарею, я обрадовал заместителя. Теперь, правда, была еще проблема. Лишний расчет. Я ж не могу у новеньких просто отобрать пушку и отдать своим. Ладно бы у них людей не хватало, а так… Порадовали ремонтники, заявив, что с поломкой справятся, но нужно время. Главное, запчасти есть, уже хорошо, там что-то с сошками. Оставив всю работу на заместителя, отправился в город. А дел на батарее немало. Нужно установить новое орудие, притереться к новым подопечным, отправить ремонтников с орудием глубже в тыл, чтобы не мешали и не демаскировали наши позиции. Ну, и лошадок с обслугой туда же. В городе было удивительно тихо. Даже испугался, когда вернулся. А ну как сейчас на КП приду, а там немцы. Во будет потеха им и беда мне… Но все было гораздо проще. Наши соседи раздолбали последнюю переправу, что имелась на этот момент, вот немчура и притихла пока. Резервов-то нет, они на том берегу, да и там ведь наши дерутся. Наши командиры не были бы нашими, если бы мгновенно не приказали пододвинуть пушки ближе к реке Воронеж и начать обстрел того берега, то есть позиций врага в городе на правом берегу Воронежа. – Они чего там, налакались, что ли? – в сердцах выругался наш комбат. – Немцев здесь еще до хрена, а мы к ним поближе пушки подгоним? Для того чтобы они их с удовольствием уничтожили? Вот же… Лучше и не скажешь. Я как услышал это, вообще охренел. Вообще, пока были на пополнениях, слыхал о таком, люди рассказывали, что и на прямую наводку гаубицы ставят. Но это уж полный бред. Жизни у батареи будет один-два выстрела. А потом? Как воевать пехоте без поддержки? – Комбат, как хочешь, я батарею немцам сдавать не буду, – жестко заявил я. – Ты же понимаешь, что это неисполнение, сам же недавно из-под следствия. – Я рассказал ему о себе. – Да. Но я могу стрелять и на десять километров, а сейчас орудия всего в трех отсюда. Поеду на тот берег, это без вопросов, но орудия сюда не потащу. Можешь расстрелять. – Дурак, что ли? А то я сам не понимаю. Но что делать-то будем? – Приказ выполнять, – махнул я рукой. – Раз немцы притихли и не хотят пока атаковать, боясь, что без резервов не удержатся, то пойдем мы. – Там застройка была плотная, сможешь орудиями помочь? – А почему нет? Как раз с прежней позиции вполне. Да и стреляли уже, вспомни переправу. Тебе их выдавить надо правее, если слева нажмешь, то сами и подставятся, тогда мы их всех тут и похороним. Уничтожим плацдарм, можно и орудия ближе подтянуть, а нет, тогда отвечу сам. По-быстрому накидали план контратаки, это для отмазки перед командованием. Объясним все просто. Немцы начали атаку, мы отбивались, поэтому… Что поэтому, думаю, понятно. Вот если удастся опрокинуть немцев тут, на левом берегу, тогда можно и орудия сюда подтащить. Батальон у комбата был полон, бойцов хватает. Жаль, но автоматов мало, один на четверых, не больше. Первым иду я со своими наблюдателями и связью, а после работы батареи пойдет и пехота. Опасность, в принципе, была одна, но весомая. С флангов нам может так прилететь… Но, блин, зато выполним то, что от нас требуют. А вообще в башке не укладывалось. Подтянуть пушки к берегу! Пробирались осторожно, и не зря. Немцев было хоть и мало, но были они с танками. Да, каких-то пять штук, но это танки. Между делом отметил про себя, что на том берегу работы не возобновляются. Не дают наши немчуре переправу наводить по новой. А повредили мы ее так себе, некритично, максимум на полдня работы. На правом берегу шел сильный бой. Уличные вообще всегда сложные, а тут… Ребята из пехоты по крайней мере на нашем участке прижаты к берегу, один хороший удар – и амба. Прямо возле нас, а мы засели в развалинах в нескольких метрах от противника, от силы метров пятьдесят, началась стрельба. – Командир, в кого они там стреляют? – тихо спросил меня Никоненко. – Да шут их знает, упырей, – сплюнул я, – сползай, глянь. – Связь в порядке, тянуть «нитку»? – это на другое ухо зашептал связист. – Да, давай команду, все же телефон надежнее. – Телефонная связь надежнее в том плане, что нет таких диких помех, орать не надо. – Но если перебьют провод, тогда вновь на рацию сядем. И давай приказ на готовность. Надо начинать. – Товарищ лейтенант, они тот берег причесывают. Нашим там совсем плохо, чуть не в воде стоят. Эти и рады, поливают их с этого берега, суки! Странно, конечно, расстояние-то большое, неужели немцы отсюда попадают в кого-то? Или стрельбу ведут танки? Как-то Вадик не уточнил. – Первому, прицел восемь-ноль, один снаряд, огонь! – быстро приняв решение, отдаю команду. – Выстрел, – откликается связист через минуту, и тут же вижу попадание снаряда в один из домов на том берегу. Черт, относительно старых пристрелянных позиций мы сместились в сторону. – Вправо десять-ноль, прицел прежний, один снаряд… И понеслась! Почему я решил открыть огонь по тому берегу, а не по «своим» фрицам? Да черт их знает. Жалко парней стало, они там в такой каше, а мы рядом и не помогаем. Дома мешали, очень мешали. Помочь прямо отсюда батарея могла только причесывая берег и метров на сто – сто пятьдесят в глубину, не больше. Ведь я ж не знаю расположения наших войск, ударим так по своим, вот будет работенка особистам. Никоненко ползал где-то справа, я ждал его, но кричать же не станешь. Послал его пять минут назад узнать, что у нас на флангах. На том берегу наши отходили вправо, причем видно было, что их туда не гонят, значит, там действительно мало врагов. – Товарищ командир, комбат! – мне сунули в руки трубку радиостанции. – Некрасов… – Лейтенант, когда мне своих поднимать? – был вопрос на засыпку. – Да сейчас и поднимай, – уверенно ответил я, – немцы пока увлечены стрельбой по правому берегу, нас не ждут. – Выдвигаемся. – Только это, спокойно пройдите, не нужно орать и привлекать фашистов. Тихо подошли и ждите, когда дам отмашку. – Отбой! Сильно прижав на том берегу вражеские силы, я вновь ударил по остаткам пехоты и таким же немногочисленным танкам на нашем берегу. Фашисты забились в свои окопы, даже не пытаясь контратаковать, и я понимал их. Разрыв даже рядом такого снаряда, какой летит из МЛ-20, то еще удовольствие. Мои гаубицы обрушили на позиции врага столько снарядов, что волновавшийся комбат разом повеселел. Батальон пошел в атаку даже охотно, давно ребяткам хотелось поквитаться с фрицами, но были вынуждены сидеть и копить силы, а тут… Я выпустил целый боекомплект и, пока шла атака пехоты, приказал пополнить боезапас. Грузовики выехали к складам, а мы остались ждать. Если что-то серьезное, то у нас еще есть полбоекомплекта, стрелять можем, но пока не лезем. Да и нет нужды, как говорится. Комбат провел людей очень грамотно, не в полный рост, а перебежками, аккуратно. У фрицев, конечно, наблюдатели есть, заметили, но серьезного урона пехоте нанести не сумели. Доставил немного хлопот лишь экипаж одного вражеского танка, что не был мной выявлен, поэтому пришлось бойцам там побегать, но ничего, и эту железную дуру спалили. – Некрасов, – новый вызов из штаба, – ты уже выдвинулся? Батарея на марше? – Никак нет, товарищ командир, враг предпринял атаку, успел отдать команду на открытие огня, батарея уничтожила атакующих, сейчас батальон пехоты добивает врага в окопах. В их окопах. Больница будет взята, – отвечал я твердо и уверенно. – Молодцы, быстро сообразили. Тут вот какое дело, Некрасов, надо ударить по тому берегу, там пехота помощи просит. У меня вторая батарея без снарядов, а третья отведена, орудия потеряли, ты один остался. – Товарищ командир, у меня с орудиями порядок, вот только снарядов полбоекомплекта. Сами понимаете, толку немного будет. – Давай, лейтенант, хоть сколько помоги бойцам. Иначе потеряем позиции на берегу, и тогда немцам никто не помешает навести переправу. – Я понял, выдвигаюсь на тот берег, но нужно время. – Скорее, вся надежда на тебя и твоих батарейцев! Передал заму на батарею приказ быть в готовности, встретился с комбатом и попросил у него взвод стрелков, дал, но без командиров, и то хлеб. Больницу они утром сами возьмут, сил хватит, фрицев там мало, техники нет, справятся. Вадику не очень понравилась идея переправляться на берег, занятый врагом. Конечно, прямо к ним мы и не пойдем, чуть в стороне переправимся, но неплохо бы связь наладить. Наши на том берегу есть, в бинокль хорошо видно, как там то и дело вспыхивают перестрелки, но вот как связаться? – Вадик, у тебя будет самая трудная задача, – я положил руку на плечо своего друга и подчиненного. Он вздохнул. – Да, командир, я понял. – На берегу, я думаю, есть немецкие лодки, нужно найти и отогнать выше по реке. Район железнодорожного моста пока наш, надо этим пользоваться. – Хорошо, мне ждать вас или самому переправляться? – Найдешь лодку, сообщишь, вместе пойдем.