– Угощайтесь, – сказала Маша, разливая кофе по чашкам. – Клотильда Андроновна сейчас подойдет. – И все-таки, вы нам можете объяснить, в чем дело? – спросила я, как только Маша вышла за дверь. – Хотя бы – кто такая Клотильда Андроновна? – О! Это женщина-легенда. Ее имя я бы занес в скрижали уголовного мира. – Я так и думала, – Алина всплеснула руками. – Похищение людей, шантаж? Нет? Женщина маньяк-убийца?! – Нет, Клавдия не по этому делу, – успокоил нас Воронков. – Свои бархатные ручки она в крови никогда не марала. А вот карманы чистила будь здоров. Любой фокусник мог позавидовать ее проворству. Родилась она в конце двадцатых годов в семье пианиста. Очень культурные у нее были родители. С детства музыка, уроки французского, живописи. А потом ее родители исчезли, как исчезали в тридцатых годах многие наши соотечественники. Ночью в квартиру постучали люди, кто-то был в военной форме, кто-то в гражданской одежде. Они забрали отца и мать с собой, больше она их не видела. А потом у нее началась жизнь дочери «врагов народа». Кто ее толкнул воровать, теперь уже знать ни к чему, но Клава скоро постигла азы профессии и премного преуспела в ней. Надо отметить, в молодости она была просто красавицей. Огромные голубые глаза, коса, осиная талия… – И какое отношение она имеет к нам? – перебила Воронкова Алина. – Имейте терпение, – охладил наш пыл Сергей Петрович. – Придет Клавдия Андреевна, и мы втроем выслушаем душераздирающую семейную историю. – Клотильда Андроновна, – поправила Воронкова появившаяся в кабинете хозяйка. – Меня зовут так. – Как вас зовут, Клавдия Андреевна, – упрямо повторил капитан, – я прекрасно знаю и только из уважения к вашим сединам не называю вас «Клавой Расстегай». – Нехорошо, юноша, возводить напраслину на женщину, которая вам годится в бабушки, – Клотильда Андроновна обижено надула губы, прошла мимо нас и села в рабочее кресло по другую от Воронкова сторону стола. Фартук и косынку она успела снять и сейчас предстала пред нами при полном параде: в деловом костюме и с прической на голове. – Клавдия Андреевна, да будет вам! Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем. Если вы стесняетесь этих дам, то абсолютно зря. Это наши люди, я за них ручаюсь. Тем более что я немного ввел их в курс дела. – Могу представить, что вы им наговорили. – Только самую малость. Я, можно сказать, их переубедил, они ведь думали, что вы занимаетесь похищением людей. – Я? Но только… Вы ведь понимаете? – Я – да. Теперь вы им расскажите – они вас выслушают и поймут, что вы ошиблись. С кем не бывает? – Воронков улыбался и хитро смотрел на Клотильду. – Немудрено было ошибиться, они такую деятельность развели… – растерянно проговорила она. – Да, но, может быть, благодаря их деятельности, мы и вышли на настоящего преступника? – Но ведь они так рисковали, – Клотильда жалостливо посмотрела на меня и Алину. – Я ведь могла… – Ну, до этого, я думаю, вы бы не дошли? Вы женщина мудрая, горячиться не стали бы, все проверили. Вы ведь и в молодости были не по этому делу? – Упаси боже! – Клотильда перекрестилась. – В конце концов, вы бы нам их сдали. А мы бы уж разобрались. О чем говорят между собой Воронков и Клотильда? Из всего потока обмена любезностями я не смогла понять ни слова. Алина находилась примерно в том же положении. От напряженной умственной работы у нее взмок лоб. Начхав на правила хорошего тона, она смахнула пот со лба ладонью, а ладонь вытерла о коленку. – Черт возьми! Что происходит? – не выдержала она. – Вот видите, они сами не в состоянии понять, в каком круговороте событий оказались, – пренебрежительно отозвался о нас Воронков. – Позвольте, Сергей Петрович. Не вы ли только что сказали, что благодаря нам был вычислен настоящий преступник? – оскорбилась я. – Да-да, – поддержала меня Алина. – Хватит морочить нам головы. Скажите, что с Ниной? – С ней все в порядке, – ответила Клотильда. – Она жива? – Да. – Слава богу! – выдохнула Алина и, чтобы радость была полной, потянулась к коробке конфет. Она взяла одну конфетку, красиво уложенную в бумажную корзиночку, поднесла ко рту и… – Ой! – завопила она от боли и досады. – Что с тобой? – Что это? – Алина выплюнула конфету на салфетку. – Грильяж, – ответила Клотильда. – Не вкусно? – Зуб! – среди выплюнутых сладких кусочков Алина отыскала осколок собственного зуба и выставила его на всеобщее обозрение. – Черт, черт, черт! Лучше бы я по жизни была немая! Воронков и Клотильда Андроновна, ни бельмеса не разумея, переводили взгляд с зуба на Алину и обратно. Алина, ничего не объясняя, тыкала им под нос осколком зуба и вопрошала: – Нет, вы видите? Видите? Это мой единственный жевательный зуб, все остальное протезы и имплантанты. Господи, будет этому конец или нет? Что же мне теперь – до конца жизни рта не раскрывать? Одна я понимала, почему Алина в кои веки пожалела о своем красноречии. Разве не она клялась своим зубом, будучи уверенной в том, что Нину постигла участь ее сестры и отца? – Алина, твой зуб мало кому интересен, – шикнула я на нее. – Успокойся. Как я понимаю, у тебя не весь зуб выпал, а лишь маленький кусочек откололся. – Это маленький кусочек? Маленький? Да? Вот, посмотрите. Клотильда Андроновна нацелила свои окуляры на зуб. Алина с готовностью вытянула руку, чтобы та его лучше рассмотрела. – Я не понимаю, милочка, – после короткой паузы сказала Клотильда. – Вы хотите денежную компенсацию на ремонт зуба? Конфеты свежие… С таким же успехом вы могли сломать зуб и у себя дома. – Она не хочет компенсацию, – ответила я за Алину, больно толкнув ее в бок. – У нее нет претензий ни к вам, ни к вашим конфетам. Она вообще расстроилась по другому поводу. Сергей Петрович, Клотильда Андроновна, давайте не будем отвлекаться от темы. Мы остановились на том, что Нина жива. Что с ней и где она? – Она здесь. Сегодня утром приехала моя красавица. Теперь никуда ее от себя не отпущу. Эх, была не была, расскажу все, как есть, – решилась Клотильда. – Вы-то в курсе, – она метнула взгляд на Воронкова, – а вот ваши знакомые, наверное, даже не предполагают, какие вещи случаются в жизни. Глава 28 Клавдия Андреевна, именно Клавочкой и нарекли ее родители в честь прабабушки, занималась воровской деятельностью долгие годы. Руки в крови она не пачкала, промышляла пресловутым «щипачеством». С годами в трамваях ездить она перестала. Хорошо одетая и привлекательная дама «работала» в дорогих магазинах, театрах, на выставках. Могла вытянуть кошелек практически из любой сумочки и любого пиджака. Объектами ее внимания в равной степени становились и мужчины, и женщины. Клавдия Андреевна любила выезжать на курорты, совмещая отдых с работой. Однажды, отдыхая в шестидесятых годах на юге, она за столиком в кафе познакомилась с пожилым мужчиной. Мужчина выглядел очень респектабельно. Клавдия поняла, что ее собеседник занимает высокое положение в обществе и отнюдь не нищенствует. Слово за слово – они разговорились. Михаил Иннокентьевич оказался коренным петербуржцем, вдовцом. Он пригласил Клавдию прогуляться по набережной, потом они зашли в ресторан, а еще через несколько дней, желая произвести на даму впечатление, он признался, что давно коллекционирует картины и в его коллекции есть настоящие шедевры великих мастеров. «Вот он, счастливый случай!» – возликовала Клавдия Андреевна, давно мечтавшая остепениться. Она пустила в ход все свои женские чары. Просто курортный роман ее не устраивал, ей нужен был законный брак. К тому времени у нее подрастала пятилетняя дочь, и Клавдия боялась, что опасная профессия может передаться ребенку по наследству. Михаил Иннокентьевич не возражал против ребенка, более того, он был очень доволен, что у Клавдии есть маленькая дочка. У него самого был взрослый сын, но так вышло, что ни отец, ни сын не испытывали друг к другу чувств привязанности и после смерти Веры Федоровны, жены Михаила Иннокентьевича, жили порознь. Скоро Клавдия Андреевна вышла замуж за Михаила Иннокентьевича и переехала с дочкой Людмилой в Ленинград. Переступив порог ленинградской квартиры и воочию увидев картины на стенах, она не могла прийти в себя от радости. «Вот так повезло!» – не верила она своему счастью. Клавдия запретила себе вспоминать о прежней жизни, превратилась в Клотильду Андроновну, стала завсегдатаем художественных салонов и не пропускала ни одной выставки. Михаил Иннокентьевич был рад, что обзавелся не только женой-красавицей, но и супругой-единомышленницей. Ложкой дегтя в семейной бочке с медом был для Клавы Алексей, сын Михаила Иннокентьевича от первого брака. Пасынок с первого взгляда невзлюбил мачеху и неоднократно бросал ей в лицо упрек, будто она вышла замуж за его отца исключительно из-за денег. Хотя это и было правдой, но согласиться с Алексеем она не могла. Чтобы позлить «мамочку» еще больше, Алексей стал требовать свою долю в наследстве матери. Оказалось, что большая часть картин пришла к Михаилу Иннокентьевичу с Верой Федоровной, это ее отец начинал собирать коллекцию. Помимо художественных ценностей, взрослый пасынок претендовал и на квартиру, в которой сейчас жила Клотильда с дочерью и мужем. А это уже было слишком. Приближался день рождения Алексея, на который он пригласил отца с мачехой. Клотильда Андроновна через десятые руки достала валюту и в гости к пасынку принесла ее с собой. Отлучившись на минутку из-за праздничного стола, Клотильда зашла в ванную комнату и спрятала под ванной конверт с иностранной валютой, предусмотрительно, чтобы деньги не намокли, упакованный в клеенку. Через неделю в Комитет государственной безопасности пришло анонимное письмо с ориентировкой на Алексея. Деньги нашли, и Алексея засудили. В те годы за хранение иностранной валюты предусматривалось строгое наказание с лишением свободы на долгие годы. Арест сына подорвал и без того шаткое здоровье немолодого Михаила Иннокентьевича. Через три года Клотильда Андроновна осталась вдовой, получив в наследство от мужа и квартиру, и коллекцию картин. – Скажите, а вас совесть не мучила? – спросила я Клотильду, когда та на минутку замолчала, чтобы перевести дыхание. – Получается, Алексей был ни в чем не виноват. – Совесть? Нет, совесть меня не мучила. Его ведь не расстреляли. А вот страх был. Мне было страшно оттого, что рано или поздно он выйдет из заключения и придет ко мне. Он ведь не дурак и, конечно же, догадался, откуда у него под ванной взялись доллары. – И что вы сделали? – Я нашла для картин тайник, ленинградскую квартиру продала, ума хватило вложить деньги в драгоценности, и уехала, не сказав никому ни слова. Жила то в одном городе, то в другом. В то время, когда жилье было в дефиците, я находила лазейки и покупала великолепные квартиры. Столицы я специально не выбирала. Я понемногу продавала драгоценности, и денег нам хватало на все: на еду, на одежду. Иногда я работала, в основном в сфере искусства. Пару лет даже клубом заведовала. Прошло много лет. Дочь моя Людочка выросла, закончила школу. Я хотела дать ей хорошее образование, она мечтала стать врачом. Мы выбрали город, в котором был медицинский институт, и осели там. Моя ошибка заключалась в том, что я после смерти Михаила Иннокентьевича не стала менять свою фамилию, хотя могла это сделать десятки раз. Потом Людочка вышла замуж, родила дочку, но вскоре разошлась с мужем. Мы жили втроем в свое удовольствие. И вот тогда появился Алексей. Он нашел нас и потребовал, чтобы я все ему вернула. Все, абсолютно все. Но я не испугалась: и квартира, и коллекция, которая была надежно спрятана, мне достались согласно завещанию. «Кто он такой?! Преступник! С клеймом валютчика он даже не посмеет обратиться в суд», – думала я. Тогда Алексей пригрозил, что он сделает все, чтоб я никому не смогла оставить деньги и сокровища, доставшиеся мне нечестным путем. – Он грозился убить вашу дочь и внучку? – спросил Воронков. – Нет, прямых угроз не было. Сидя в тюрьме, он долгие годы вынашивал план мести. Выйдя на свободу, Алексей затеял с нами игру – стал преследовать Людочку. Он всюду ходил за ней по пятам – она стала нервная, взвинченная. Я обратилась в милицию, объяснила, что моей дочери досаждает маньяк. Спросили, как долго это продолжается. Я сказала: «Два месяца». «Настоящий маньяк так долго ходить не будет», – ответили мне и отослали домой. До сих пор себя казню: я должна была обратиться к бандитам, но не сделала этого. Как я могла объяснить причину, почему нас не оставляет в покое Алексей? Пришлось бы делиться. Даже если бы я утаила от них, что очень богата, они бы навели справки и все выяснили сами. Закончилось все плохо. Людочка ехала с дочкой и нашей домработницей из города на дачу. Алексей где-то взял машину и буквально висел на хвосте Людочкиного автомобиля. Дорога была после дождя скользкая, а Люда вовсю давила на газ. На повороте машину занесло и вынесло на обочину. Машина несколько раз перевернулась, превратившись в лепешку. Наверное, Алексей не ожидал такого исхода. С ближайшего поста ГАИ он вызвал скорую и позвонил мне, чтобы выразить соболезнование. Но какое это было соболезнование! Он открыто радовался Людочкиной смерти. – Вы сказали – Людочкиной смерти? – переспросила я. – Да, в машине погибли Людочка и наша домработница Таня. Ниночке чудом посчастливилось выжить. – Нине? Вот оно что! – довольно хмыкнула Алина. – Да. В тяжелом состоянии ее привезли в больницу. Через день врачи мне сказали, что жизнь ее вне опасности. Но я все равно за нее боялась, думала, если Алексей узнает о том, что девочка жива, он ни перед чем не остановится. Я пошла на обман. Нашелся врач, который выдал мне справку о смерти – для всех Ниночка умерла. Ее якобы похоронили в закрытом гробу, как и мою Людочку. Когда девочка совсем выздоровела, я отдала ее на время хорошему человеку. – Красину? – Тогда он был Рыжов. – Где ж вы его взяли? – Володя Рыжов был мужем Тани, погибшей вместе с Людочкой. После смерти жены он остался один с маленькой дочкой на руках. В молодые годы Володька влип по глупости. Отсидел срок, вернулся, учиться уже не смог, хотя и был очень головастый, все на лету схватывал. С работой тоже не ладилось, со справкой об освобождении тогда не особенно брали. Пока не встретил Татьяну, чего только не перепробовал: и разнорабочим, и сторожем, и грузчиком работал. А Танька шустрая была, она его слесарем в ЖЭК пристроила, а сама у меня по хозяйству хлопотала. Дочка у них родилась, Ларочка. Долго с ребенком Татьяна дома не сидела. Как только моя Люда родила Нину, вернулась ко мне и сразу двоих малышек нянчила. После похорон я стала думать, у кого спрятать Нину. Посторонним людям я отдавать ее не хотела. Я сирота. Не подходили и родственники со стороны отца Нины. Если бы Алексей случайно узнал, что моя внучка жива, он бы прежде всего пошел к бывшим Людочкиным свекрам. Мои друзья и знакомые тоже не подходили. И тут я вспомнила о Володе. За те несколько лет, что Татьяна проработала у нас, я хорошо присмотрелась к парню. Спокойный, уравновешенный, малообщительный. Как раз такой человек и был мне нужен. Я раскрыла Володе свой план. Он должен был удочерить Ниночку и уехать с ней и Ларочкой в другой город, а еще лучше в какое-нибудь захолустье. Я куплю ему жилье и буду ежемесячно присылать деньги. Между собой мы договорились, что шиковать он не будет, чтобы не привлекать к себе чужого внимания, но и экономить на детях тоже не станет. Для надежности я купила ему новые документы: паспорт, аттестат об окончании школы и диплом строительного техникума. Так Володя стал Анатолием Красиным, а моя внучка – Ниной Красиной. Местом для проживания мы выбрали поселок Михайловский. Чистый воздух, лес, речка.