Мавр просигналил и выглянул в окошко, чтобы засветить свое лицо перед видеокамерой. Ворота распахнулись – «Ауди» плавно въехала на дорожку, ведущую к дому. На порог, кутаясь в вязаную кофту, выскочила Маша. – Здравствуйте, Сергей Иванович. – Вот, привез дамочек, попросились подвезти, – доложил, улыбаясь, Мавр. Мне его улыбка показалась сатанинской – так улыбаются черти, провожая новоприбывшего грешника на сковородку. – А где вы были? Мы вас с утра ищем. Клотильда Андроновна о вас три раза спрашивала. Вещи на месте… В лес, что ли, ходили? «Ага, за грибами. В банных халатах. Для экипировки в лес только бигуди на голове не хватает. Она что, дура или прикидывается?» – подумала я, вглядываясь в безмятежное лицо Маши. – Раз Клотильда спрашивала, значит, веди. Вновь встретиться – желание обоюдное, – Мавр опять заулыбался. – Кстати, где она? – В подвале, – как ни в чем не бывало ответила Маша. – Хозяйством занимается. Квасит, мочит. Сереженька, может, ты нам еще поможешь кое-что передвинуть? Охранника звать, опять бурчать будет, что у него позвоночник больной и вообще он не нанимался тяжести таскать. – А что, много двигать надо? – Да нет, две бочки. – Большие? – Да ты знаешь, какие у нас бочки. – Знаю, в одной бочке двоих спрятать можно, – хмыкнул Мартыненко. – Правильно. В одной бочке уже замочили. Ее надо в холодильник перекатить. Сейчас быстренько вторую набьем – и готово. Сереженька, это недолго. – Да я ничего, могу подождать, а вот дамы торопятся. «Квасит, мочит, – мысленно повторила я Машины слова. – Что может мочить Клотильда, эта утонченная старушенция? – Противный холодок пробежал у меня между лопаток. – А вдруг слово «мочит» заимствованно из уголовного жаргона?» От этой мысли мне стало совсем нехорошо. У меня подкосились ноги, и я безвольно повисла на Алинином плече. Алина, содрогаясь со мной в унисон, схватила меня за талию: как я уже говорила, в критических ситуациях в наши головы приходят одни и те же мысли. Передумав общаться с «гостеприимной» хозяйкой, она сделала шаг назад, увлекая меня за собой. – Ну что? Идем? – предложил Мавр, не обращая внимания на мое и Алинино замешательство. – Идите, идите. Спускайтесь сразу в подвал, – Маша кивнула в сторону двери. – Вы идите, а мы здесь постоим, – Алина, словно метелкой, помахала Маше и Мавру одеревеневшей от страха рукой. – Идите, идите. Не хотим мешать Клотильде Андроновне заниматься хозяйством. – Да вы что? – возмутилась Маша. – Вы же замерзнете! Идемте, Клотильда Андроновна минут через сорок только освободится. Ждать-то чего? К крыльцу подошел охранник и стал за нашими спинами. – Давай подсоблю, – предложил он Мавру. И я поняла: пути к отступлению отрезаны. – Хватит плясать на холоде, идем в подвал, – требовательно позвал Мартыненко, которому, должно быть, надоели наши перемещения на лестнице вверх-вниз. С выражением полной безысходности на лицах мы спустились за Машей в подвал. Она завела нас в комнату, стены которой от пола до потолка были выложены белым кафелем, совсем как в операционной. Стол, обитый листом нержавейки, еще больше придавал комнате сходство с медицинским учреждением. На потолке ярко пылала двухсотваттная лампа. Вдоль одной стены стояли огромные кадушки. На полу у другой стены был расстелен брезент, на котором что-то лежало, прикрытое окровавленной тряпкой. Рядом с брезентом – таз с чьими-то внутренностями. Клотильда Андроновна стояла у стола к нам спиной. Из-за ее спины выглядывал лежащий на столе огромный шмат мяса. Срез был свежий и блестящий. При виде куска мяса мысли стали приходить совсем уж дурные. Я оглянулась назад – проем дверей загораживали охранник и Мавр. Наше положение было заведомо проигрышным. Я еще крепче вцепилась в Алину. Ее рука от напряжения была тверже камня. Клотильда Андроновна повернулась к нам лицом. Поверх одежды на ней был клеенчатый фартук, такой огромный, что его нижний край касался пола. В одной руке она держала узкий длинный нож, в другой – горсть соли. – Явились, не запылились, – сказала она, с интересом разглядывая наши перепуганные физиономии. – Далече бегали? А чего в халатах? Стащить хотели? Даже не думайте! Они мне дороги как память, – Клотильда беззлобно хохотнула. – Я вас, между прочим, спрашивала, – обиженно доложила она. – Ладно, с солониной закончу и с вами побеседую. – С чем закончите? – заплетающимся от страха языком спросила Алина. – С чем? Да здесь весь набор будет: и грудинка, и окорок, и кореечка. Потом колбасок накрутим. Ох уж побалуемся домашним деликатесом. Да и повод есть, что отпраздновать, – от удовольствия Клотильда закатила глазки. – А домашний деликатес из кого будет? – набралась я смелости спросить. – Как из кого? – удивилась хозяйка. – Свининка, конечно. Вчера мне Сереженька кабанчика забил. Самое время осенью заготовки делать. Ну не стойте, не стойте над душой. Идите переодевайтесь и спускайтесь в мой кабинет – пришло время обстоятельно с вами поговорить. Один из ваших уже там ждет. Машка, ты что, его одного оставила? А ничего не стянет? – Клотильда Андроновна, так он же… – Знаю, знаю, – перебила ее старуха. – А все равно душа у меня не на месте. Пора заканчивать с этой кухней. Вы все еще стоите? – она перевела взгляд на нас. – Чтоб через двадцать минут были на месте. И не вздумайте снова дать деру. Не надо, не советую. Маша буквально вытолкала нас из подвала. – Раз Клотильда сказала, идите, переодевайтесь. А я посмотрю, что он там делает. Она довела нас до лестницы, а сама пошла в кабинет. Поднимаясь по ступенькам, Алина прислонилась ко мне и тихо спросила: – Марина, а что ты подумала, когда увидела, чем занимается Клотильда? – Я? Я подумала, что она Нину свежует. – И я то же самое подумала, – призналась Алина. Глава 27 Мы переоделись в свою одежду, халаты оставили в ванной. Ей богу, в своей одежде я стала себя чувствовать намного уверенней. У меня даже появились в голове нормальные мысли. – Алина, а кого Клотильда имела в виду, когда говорила: «Он уже там»? – Не знаю, но, как я поняла, разговаривать мы будем вчетвером. – Тогда пошли вниз, а то у меня от всей этой неизвестности мозги плывут. В комнате рядом с кабинетом сидела Маша, как раз напротив широко распахнутой двери. Через дверной проем она наблюдала за гостем, который сидел в кресле спиной к входу. – А нам что делать? – шепотом спросила я Машу, не спускавшую глаз с мужчины в кресле. – Туда заходите, – она махнула рукой, показывая на дверь. – Сейчас и Клотильда Андроновна придет. – Как скажите, – пожала плечами Алина и подтолкнула меня вперед. – Здравствуйте, – поздоровалась я, перешагнув порог кабинета. Воронков обернулся на мой голос. Лицо его не выражало никакого удивления. Впрочем, я тоже не удивилась, увидев его здесь. Зато Алину его появление в доме Клотильды Андроновны привело в неописуемый восторг. – Сергей Петрович! – на радостях завопила она. – Как здорово, что вы тоже здесь! С вами я чувствую себя стопроцентно защищенной и уверенной в себе женщиной. – Куда уж больше, – пробурчал Воронков. – Почему меня не дождались? – Мы ждали, но сколько можно ждать? Мы, вообще-то, приехали сюда за своими вещами. – Ой ли? – вот сейчас Воронков действительно удивился. – Зная вас слишком хорошо, сомневаюсь, что вы приехали сюда исключительно за своими личными вещами. – А вы хотели, чтобы я перед мужем появилась в банном халате? – обиделась я на тон Воронкова. – Сами как здесь оказались? Только не говорите, что приехали сюда забрать наши вещи. – Нет. Я здесь, чтобы поставить точку в деле Красина-Рыжова и его дочери Ларисы. – !!! На секунду мы онемели. Когда же к нам вернулся дар речи, мы затараторили, перебивая друг друга. – Сергей Петрович, миленький… – Голубчик, мы совсем запутались… – Объясните, пожалуйста, что происходит? – Вы сказали, в деле Красина и его дочери Ларисы. Значит ли это, что Нина жива? Поток наших вопросов был прерван появлением Маши. Она внесла на подносе кофейник, четыре чашки под кофе и раскрытую коробку конфет.