Блин, чего там еще летает? Выскочив во двор, я обнаружил, что немного в стороне трещит мотором какая-то летающая этажерка. Ого! Быстро беляки сориентировались и нашли выход из сложившейся ситуации! Только вот откуда у них самолет взялся? Или это уже немцы? Тем временем аэроплан пролетел почти над нами, и я увидел большие красные звезды, намалеванные на нижних плоскостях. Вот те раз! Вроде наши. Теперь другой вопрос возникает – а у нас эта хреновина откуда? Тем более со звездами. Такая маркировка техники еще не очень-то принята. Правда, долго размышлять не пришлось – увидев, что несколько особо резвых бойцов начали вскидывать винтовки, заорал: – Не стрелять! На звезды смотрите! Это свои! Флаг мне! Быстро! А когда принесли флаг отряда, то мы его развернули горизонтально, после чего, окружающие стали свистеть, подпрыгивать и махать руками. Типа внимание привлекать. Да мы и так привлекли – дальше некуда. Особенно мореманы, в своих бушлатах и бескозырках. Тем временем летун, сделав пару кругов, неожиданно швырнул в нас какой-то бутылкой, с привязанной к ней лентой. Я даже ругнуться хотел на воздушного идиота, но вспомнив, как передавались сообщения на заре веков, задавил мат внутри и послал принести сброшенное. Это оказался завинчивающийся тубус, в котором обнаружилась написанная кривым почерком записка. С трудом разбирая карандашные каракули, со всякими «ятями» и «фетами», прочел: «Был обстрелян большим отрядом на западе, в пятидесяти верстах от вас. Там был развернут лагерь. Судя по движению, противник собирает лагерь и начинает отход в сторону Покровского». Да уж… получается, «дрозды», после обстрела основной колонны, продвинулись вперед совсем немного. Постояли и теперь уходят назад. Круто! Видно, их разведка донесла о потере командира, да и вообще – четвертой или пятой части всех сил. При этом трупов противника не обнаружила. Вот они и заопасались дуриком переть дальше. Ну да – Дроздовский ведь не один с этим отрядом ехал. Наверняка с ним его штабные увязались. Пусть даже немного (хотя там конных полтора десятка было), но видно, наиболее авторитетных мы покрошили, и теперь в стане врага разброд и шатания. Прикол этой войны в том, что не просто старший по званию становится командиром. Нет, стать-то может любой. Но вот пойдут ли за ним люди? Тут ведь и уважение с авторитетом должно быть немереное. У Дроздовского все это было. А вот у того, кто его заменит? Я же, передав записку комиссару и глядя вслед улетающему аэроплану, подытожил: – Вот так вот, Кузьма. Завтра с утреца, как и думали, возвращаемся в свои казармы. Ну а ты давай митинг собирай. Расскажем парням, как наши неполные две сотни беляков до мокрых штанов напугали. Насчет «мокрых штанов» я беззастенчиво преувеличивал, но людям это должно понравиться. А к окончанию митинга были произведены первые награждения в отряде. Михайловского перед строем наградил биноклем. А комвзвода-1 Липатов получил серебряные карманные часы. Откуда у меня эти вещи взялись? Ха, та еще история. Это сегодня в обед, улучив момент, меня отозвал в сторону Чендиев. Глядя на многозначительно играющего бровями горца, я спросил: – Чего хотел-то? Тот пооглядывался и, вытянув откуда-то из-под бурки мешочек, протянул его мне: – Вот, Тшур. Твой дола. Я там, гдэ много пехота стрелалы, мала-мала посмотрэл, что у офицер ест. Ты тогда пулэмет забырал, а я смотрэл… И вот эта тожэ, – с этими словами он протянул мне бинокль. Глянув в мешочек, я лишь хмыкнул. Трое часов. Два портсигара. Три портмоне. Что тут скажешь? Абрек, он и есть абрек! Нет, матросики-то наверняка тоже не одни лишь документы прихватили. Но они посчитали это своими личными трофеями. А у Маги вполне нормальные бандитские принципы – с главарем надо делиться. Так что остается только улыбнуться и, хлопнув его по плечу, забрать подношение, думая при этом, что мародерство в отряде надо каким-то образом прекращать. Портсигары (один из которых золотой) оказались именными. На двух часах тоже были надписи. Поэтому при награждении и пришлось использовать лишь бинокль да единственные часы, без дарственной гравировки. * * * В Ростов мы вернулись уже под вечер. Никто нас не встречал громкими речами и поздравительными транспарантами. С другой стороны, кто бы это делал? Здешнее начальство знает только то, что мы ушли вроде как навстречу «дроздам». Авиаразведка (откуда все-таки взялся этот самолет?) нас обнаружила сравнительно недалеко от города. Так может, мы все это время на хуторе и просидели? Откуда местным знать, почему белые повернули назад? Ну ничего – и расскажем, и покажем! В общем, дошли до казарм. Там оставил людей, а мы с замом и комиссаром двинули в штаб. При этом в городе происходила какая-то суета. Несколько раз встречали довольно крупные колонны солдат и матросов. Нет, тут и раньше толпы вооруженных людей туда-сюда по своим делам курсировали, но у этих была характерная особенность – у всех на головных уборах были уже виденные мною красные звездочки. То есть ребятки явно нездешние. А когда дошли до места, то я совершенно неожиданно для себя увидел в окружении каких-то вояк Жилина. Вот ведь птица перелетная! Не сидится ему в Питере! Там еще и охрана была, поэтому я крикнул: – Иван! Жилин! – И помахал рукой. «Седой», увидев меня, просиял, двинув навстречу. Мы обнялись, и я поинтересовался: – Ты чего вообще здесь? Иван усмехнулся: – Стреляли… – и став серьезным, пояснил: – Помощь привел. Нам Ростов терять никак нельзя, вот и пригнал сюда бронепоезд «Алая заря» с командой и полк проверенных людей. Почти две тысячи штыков. Я уважительно кивнул: – Да… тут и немцы зубы обломают… – Вот-вот. Очень удачно вышло, что мы успели, а дроздовцы почему-то марш прекратили. И тут настал момент триумфа. Нас слушало довольно много людей, поэтому, не сдерживая голос, громко ответил: – «Почему-то»? Ха! А вот это видел? После чего сунул в руки озадаченному Жилину погон. А пока он его разглядывал, добавил: – Мы «дроздов» встретили почти в ста верстах от города. В результате боев убитыми и ранеными было выведено из строя около трехсот пятидесяти штыков и сабель противника. В том числе и командир этого подразделения. Ага! Самого полковника Дроздовского тоже, до кучи, грохнули! Вот тебе к погону и его документы! Народ вокруг неверяще затих, а Иван, даже не читая протянутые бумаги, вытаращив глаза, выразился совершенно непечатно, а потом ошарашенно спросил: – Как?! Как тебе это удалось? Вас же немногим больше сотни было!!! Ну, насчет численности отряда у него несколько устаревшие сведения, но я поправлять не стал, а лишь ухмыльнулся: – А чё там! Умеючи и ежа голой жопой напугать можно! Окружающие нас люди заржали, а Жилин, махнув рукой, предложил: – Так. Пойдем внутрь. Там все подробно расскажешь. Мы и пошли. В кабинет набилась куча народа. Начиная от крупного и заканчивая самым мелким начальством. Каждый желал услышать из первых рук подробности столь сногсшибательной победы. Ну, я и выдал. Приукрасил, конечно, куда уж без этого. А часа через полтора, когда уже задолбался пересказывать по третьему разу, попутно отвечая на вопросы, Иван наконец-то всех выпроводил вон и, закрыв дверь, протянул: – Да-а… завлекательно… а реально что там было? Я, тяжело оседая в кресле, закурил и глухо ответил: – Жопа. Чудом проскочили. По самому краю. По лезвию, можно сказать. И видя поднятые в недоуменном вопросе брови собеседника, пояснил: – Не… все было так, как и рассказывал. Но вылезли исключительно на чуйке. У меня всегда интуиция хорошо работала, а в последнее время так и вообще… В общем, карта есть? – Поднявшись, подошел к столу, на котором Жилин расстелил карту, и стал показывать. – В этом районе есть хутор (он, правда, тут никак не обозначен), а перед ним, километрах в пяти, развилка. Развилка, к слову сказать, тоже никак не обозначена. Основная дорога проходит южнее, а там еще есть второстепенная. Севернее. И вот когда мы на южную выперлись, то у меня аж волосы на ногах дыбом встали. Появилась твердая уверенность, что все на ней и ляжем. Поэтому свернули к второстепенной. Еще и то сыграло, что дождь начинался, а проводник сказал, что дальше есть хутор, где можно укрыться. Ну а дороги, дескать, километров через тридцать опять сливаются. А я позже, когда снова вышли, разведку послал. При этом тех, кто на юго-запад должен был идти, особо проинструктировал. Вот они и доложили о встрече с вражескими кавалеристами. То есть обнаружили головной дозор «дроздов» численностью до взвода. Иван кивнул: – И если бы вы на них нарвались… – То были бы обнаружены. Взвод это еще ничего, можно легко отогнать. Но они бы на хвосте повисли, даже без стрельбы. Просто следили и в помощь своих конников ждали. Ко второму дню навалились бы уже эскадроном. Пулеметы бы их какое-то время сдержали, но они бы чуть позже и артиллерию подтянули. А это всё – кирдык. Но так получилось, что мы со второстепенной дороги свернули к основной, уже за их спинами. Я прикидывал, что разрыв между дальней разведкой и основными силами получался около двадцати пяти километров. То есть беляки по уставу все делали. Поэтому и пешие противники шли довольно расслабленно, так как в случае обнаружения врага их разведчики бы прислали посыльного. Но мы, считай, в игольное ушко проскочили. Переночевали в роще. Потом сделали засаду, и пешая часть отряда снова ушла на второстепенную дорогу. А остальные продолжили куролесить… Жилин, закуривая, протянул: – Да-а… действительно, чудом вывернулись. – После чего уже более бодрым голосом спросил: – И как тебе твои бойцы? Я, вспоминая наши потери, лишь рукой махнул: – Разные банды гонять смогут. Против хорошо обученного противника не пляшут. Только если массой задавить. И то не факт. Иван фыркнул: – Ну, в «прошлый» раз так и получилось. Пусть и массой, но все-таки задавили. Будем считать это точкой отсчета. В этот раз хотелось бы подобных потерь избежать. Не зря же нас сюда занесло. Да и не все так печально. Просто вы нарвались на наиболее подготовленные, мотивированные и целеустремленные части противника. Это, если образно говорить, был полк спецназа врага. И то вы их размотали. Пусть за счет бешеной удачи, но размотали… Да, кстати, насчет артиллерии – ты с минометами дело имел? Удивленно глянув на собеседника, пожал плечами: – Что значит «имел»? Не минометчик, но корректировать огонь смогу. Есть опыт. – И внезапно загораясь надеждой, уточнил: – А что, в этом времени они уже изобретены? Блин! Почему тогда у меня их нет? Седой широко улыбнулся: – Сейчас вот! «Изобретены»! Держи карман шире! Пока пинка животворящего не дашь, никто и не почешется! И ведь умные люди, но как поначалу брыкались… Зато потом, когда в тему въехали… Это еще полгода назад… Короче. Я привез батарею – то есть девять штук минометов, калибра восемьдесят два миллиметра. Ну и мин к ним почти три вагона. Я даже подпрыгнул: – «Подносы»?! Да ну нафиг! – Не совсем «подносы». Я ведь тоже не артиллерист. Но эта штука стреляет и попадает. Помня печальный опыт «небратьев», провели испытания, сделав по сотне выстрелов на ствол. Ничего не взорвалось. Вроде нормальное оружие получилось. Так что тебе дам взвод минометов. Считай, на войсковые испытания. Может, ты сразу опытным взглядом их осмотришь и изменения внесешь. Какие-то косяки потом, в процессе эксплуатации, вылезут. Поэтому надо будет все записывать. И еще одно – там комбата не назначали, потому что раскидываем по взводам, которые в будущем будут превращаться в батареи и дивизионы. Не спорь. Так надо. Знаю, что лучше их использовать массированно. Но по мере накопления опыта будем расширять штаты. Единственную проблему вижу в том, что там взводные – бывшие офицеры. В частности, у тебя бывший штабс-капитан Васильев. Как твои балтийцы его примут? Не переставая улыбаться, я лишь отмахнулся: – Нормально примут. Если грамотный командир и поведет себя нормально, то вопросов никаких не будет. Они вон Михайловского, после того как он класс показал, только что на руках не носят. – Видя глаза собеседника, пояснил: – Это мой командир пулеметного взвода. Поручик. К слову сказать, вчера награжден был. Вручил ему бинокль трофейный перед строем. Тут Жилин, хлопнув себя рукой по лбу, бросил: «Подожди здесь» – и метнулся в соседнюю комнату. Оттуда появился с весьма довольной физиономией, держа в руках какой-то кофр. Судя по стуку, с которым тот был поставлен на стол, чемодан был довольно тяжелый. А Иван, открыв замки, извлек на свет божий полотняный мешочек: – Вот! Развязав завязки, я сунул любопытный нос внутрь и увидел то, чего столь быстро увидеть не ожидал. Там была куча покрытых красной эмалью треугольников. – Ух ты! Продавил-таки. А чего красные, а не зеленые? Полевые же… Собеседник, лучась довольством, пояснил: – Решили, что зеленые будут лет через пять. А сейчас все равно надо как-то своих от чужих отличать. Да и красные народу понятнее будут. Так что, как мы тогда с тобой и говорили: на полевой форме – вот эта геометрия. А уже на повседневной и парадной исключительно погоны. Но когда она еще, эта парадная, понадобится… Я покивал, вспоминая наш разговор. Мы тогда решили, что отныне и навсегда на полевой форме будут только петлицы. Сейчас этим решением потрафим красным, для которых погоны это словно красная тряпка для быка. Ну а в дальнейшем, чтобы элементы снаряжения (та же разгрузка или бронежилет) не перекрывали знаки различия. А Иван тем временем извлекал из саквояжа небольшие красные коробочки. Я с интересом наблюдал за его манипуляциями. Выложив шесть штук, он одну подвинул ко мне, попросив: