– А мы вот только сейчас, всей своей кумпанией, решили до дома добираться. Кивнув в сторону, он указал на группу людей в форме, оккупировавшую две станционные лавки. – И откуда вы? – С Волги. Почти все земляки. Так что сейчас вот до Ростова доберемся, а дальше и до Царицына доедем. Тут нашу содержательную беседу прервали какие-то вопли, раздававшиеся с улицы, подходящей к вокзалу. Сначала было непонятно, что там происходит, но потом я разглядел толпу человек в двадцать и лошадь, к которой что-то было привязано. Толпа была вооружена, а когда они подошли ближе, стало понятно, что к лошади привязан человек. Судя по всему, уже труп, так как безмолвно волочился за коняшкой, не подавая признаков жизни. Какая-то баба взвизгнула: – Ой, люди, что деется. Убили! Как есть убили! Из толпы ей ответили: – Цыц, дура! Ентот поп супротив савейской власти замышлял. Вот теперича и ответил за всё! Мы с усатым, глядя на эту картину, одновременно выматерились. Он даже дернулся в сторону священника, но я его тормознул: – Не надо. Ему уже все равно, а сам ляжешь. Они сейчас, под свой кураж, любого пристрелят. Кстати, не знаешь, кто это? Парень сплюнул: – Красные. А какие, точно и не скажу. Их нонче столько разных развелось… Эти больше, по замашкам, на эсеров либо на анархистов похожи. И морячок, вона, у них за главного. А морские все анархисты. – Хм, а чего не большевики? – Можа и большаки. Но вряд ли. Тех мало и они, хоть немного, понятие дисциплины имеют. Эти же… Усатый опять сплюнул и, внезапно протянув руку, представился: – Федор Потапов. Пожимая жесткую ладонь, ответил: – Чур. Потапов удивился: – Эвона как! Это имя или фамилия? – Это все вместе. Память у меня отшибло, вот что помню, то и говорю. – Да-а… сильно тебя, браток, потрепало. Сам-то из местных? Я отмахнулся: – Какой там! Сегодня только сюда пришел. На днях в Ростов собираюсь двинуть. Федор, оглядев меня от сапог до папахи, предложил: – Так можа вместе двинем? Мужик ты вроде правильный, так что присоединяйся к нам! Хмыкнув, ответил: – Я к вам или вы ко мне, жизнь покажет. А так конечно! Спасибо за приглашение. После чего распрощался с новым знакомым и двинул на ночлег. Там проснувшийся студент сообщил, что заскакивал Кузьма Михайлович, который обещал прийти завтра, после обеда, и просил, чтобы я был на месте. Согласно «угукнув» в ответ, рассказал ужаснувшемуся студенту про священника и, не обращая внимания на его причитания, завалился спать. Наутро, перекусив трофейными дарами с хутора, я собрал оставшиеся скоропортящиеся продукты и потопал обратно на вокзал. Глянулся мне Потапов и поэтому решил, что если с комиссаром чего-то не получится, то поеду с солдатской компанией. Ну а если получится, то попробую убедить Лапина взять их с собой. Бойцы никуда не делись, да и Федор, встретив очень даже приветливо, познакомил с остальными. Ребята оказались с одной дивизии. И возраст у всех был приблизительно одинаковый – примерно двадцати пяти лет. Потапов только чуть старше. Двое семейные, прочих оженить не успели. Деревенские. При этом усач оказался целым старшим унтер-офицером. А еще двое – Демид и Мартын – были просто унтер-офицерами. Остальные рядовые и один ефрейтор. Погоны, разумеется, у всех были сняты. А вообще мужики хозяйственные. И на вокзале расположились грамотно. И оружие напоказ не выставляют, чтобы лишних вопросов не возникало. Винтовки-то вон – в тючок упакованы да мешками прикрыты. То есть, если что, огрызнуться могут нехило. Тем более что все окопники и со стволами обращаться за годы войны научились очень даже хорошо. Про винтовки я понял, когда, усевшись на совместный перекур, оперся на что-то характерно жесткое. Похлопав по мешку, удивленно произнес: – Ну вы, блин, даете. Очень серьезно к возвращению домой подготовились. Еще бы пушку с собой прихватили… Рыжий Мартын шутливого тона не принял, пояснив вполне серьезно: – И на хрена нам в деревне пушка? А тут, ежели набегут, такие как вчера, завсегда будет чем их приветить… Я уже хотел было ответить, что сила они, пока держатся вместе, а в одиночку любого сломать смогут, но не успел. Через пути снова двигалась вчерашняя толпа. В этот раз они даже держали подобие строя, направляясь куда-то в сторону окраины. Потапов ругнулся и как-то тоскливо сказал: – Ну вот… Похоже, и до офицерья добрались… – До какого еще офицерья? Унтер пояснил: – Да я слыхал, что там дальше лазарет есть. Белые, когда четыре дня назад убегали, его забрать не успели. Ну и оставили сколько-то пораненных да дохтура с санитарами. Дохтур еще и местных пользует, а те ему за это продукты носят на прокорм. – А почему думаешь, что они с ранеными что-то делать собрались? Может, просто посмотреть хотят, что там и как? – Угу… такой толпой и с такими рожами… Да и сам посуди – вот придут они. Начнут над офицера́ми глумиться. Те молчать не станут. А там слово за слово и… Потапов обреченно махнул рукой. Я же, представив эту картину, неожиданно озлобился. Да ну на-фиг! Если вчерашнему попу помогать было поздно, то сейчас еще поглядим, чья возьмет! Ухватив студента одной рукой за грудки, прошипел: – Скачками беги в штаб. Ищи Лапина. И скажи, что если он вот эту хренотень не остановит, то я лично его шлепну! Из-под земли найду и завалю! Понял??!!! Бурцев, пуча глаза, судорожно кивнул и сорвался пуганым зайцем. А я быстрым шагом двинул в сторону, куда скрылась толпа. Вслед крикнули: – Чур, ты куда? Охолони! Убьют ведь! На этот вопль я лишь отмахнулся и перешел на бег. Угу… убьют. Как же! Я ведь не собираюсь там грудью на амбразуры ложиться. Попробую «товарищей» на пальцах развести. Если не получится, что же… У меня два «люгера», которые в помещении гораздо сподручнее винтовки. Да к каждому по запасной обойме. До прихода комиссара продержусь. Лапин производил впечатление нормального человека и в пресечении подобного беспредела должен помочь. Ну а если он с ними заодно… Блин. Тогда все очень плохо, и придется прорываться с непредсказуемым результатом. Конечно, благодаря подаркам Сатихаарли сила и реакция у меня уже сейчас лучше, чем у обычного человека. Но пуля-то дура… Ладно. На месте разберемся. Тем более что уже почти дошел. Лазарет представлял собой небольшое одноэтажное здание с флигелем. Двор окружен штакетником. Вот в этом дворе сейчас стояли и галдели человек пятнадцать с винтовками. Вчерашнего матроса не видно. Значит, часть уже зашла внутрь. Я прошел прямо ко входу, распихивая при этом людей. Те начали возмущаться: – Эй! Ты чаго пихаишьси? Ты ваще кто таков? Не останавливаясь, представился: – Я, уполномоченный ГубКома, товарищ Чур! Кто старший? Какой-то рябой мужичок в пальто, раскорячившись в проходе, сурово дыхнул перегаром: – Доку́мент давай! Я ощерился: – Ты чо, не понял? Сказано – я ТОВАРИЩ ЧУР! Ты глухой или калишный? Съе**л с дороги, мля! Будет еще каждая мандавошка с меня документы требовать! Бумагу старшему показывать буду! Общие взаимоотношения внутри этих ухарей мною были просчитаны верно, и я не удивился, когда рябой, беспомощно оглянувшись, подался в сторону. Пихнув его плечом, прошел внутрь. Ну что – лазарет как лазарет. С десяток коек. Пять заняты. Стоит (судя по козлиной бородке) доктор. Его подпирает мужик в халате. Наверное, санитар. Тут же еще четверо. Матрос с каким-то белесым парнем в кожанке и два бойца. Появление нового персонажа прервало их беседу, и матрос, окидывая меня недовольным взглядом, хмурясь, процедил: – Кто таков? Чего надо? Ухмыльнувшись, ответил: – Вот мандат. Я – уполномоченный ГубКома. Пришел от товарища Лапина, осуществлять контроль соблюдения социалистической законности. Матрос от такого пассажа аж тряхнул головой, после чего вчитался в мои бумаги и недоуменно протянул: – Агитатор? – Ты, браток, внимательнее читай. И уполномоченный, и агитатор. Оппонент завис, а я удивленно подумал: надо же! Они ведь с утра уже бухие! А этот, в бушлате, судя по глазам, еще и закинулся чем-то сверху. Полирнул самогончик допингом. Чего же мне так на наркош-то везет? Мореман наконец-то отлип: – А чо я тебя не знаю? – Я только вчера прибыл. Ну что, товарищи? Займемся? Матрос несколько удивился: – Чем? – Что значит «чем»? Вы сюда для чего пришли? – Ну дык понятно – недобитков порешить. Чтобы не отравляли воздух своим смрадным дыханием! Чтобы свет революции… Водоплавающий сбился на лозунги, но я его прервал: