– Да, – вздыхаю я. Мы с Риссой оглядываемся и ломаем голову, что же нам теперь делать. Окно вроде так близко и вместе с тем чертовски далеко. Взгляд падает на пару крюков, привинченных к стене возле окон, где выставлен один из мечей капитана. В голове тут же появляются идеи. Я кидаюсь туда, срываю со стены меч и бросаю его на кровать. Затем беру свободный край простыни и обматываю его вокруг крючков, дергаю, чтобы проверить, насколько это надежно. – Что ты задумала? – спрашивает Рисса. Повиснув на простыне, я поднимаюсь с пола, и крючки не двигаются. Отличный знак. Просто надеюсь, что все получится. – Возьми капитанское кресло и поставь его за ним. Этот крюк послужит в качестве шкива[5], – говорю я и показываю ей простыню, которая тянется от его шеи к крюку и ко мне. – Я буду тянуть изо всех сил, чтобы наклонить его вперед, а ты встанешь сзади и надавишь ему на голову. Надеюсь, нам хватит сил его наклонить, а остальное доделает притяжение. Она кивает и в спешке обходит стол, чтобы взять стул. Встав рядом с капитаном, Рисса поднимается на сиденье, добавляя себе роста. Я же встаю у стены и хватаюсь за простыни. Четыре мои ленты – те, что удалось развязать, – приподнимаются, обхватывают простыню, но они устали и болят. Не знаю, сколько сил они могут мне прибавить. Рисса смотрит на них с опаской и восхищением. – Готова? – спрашиваю я, перебивая любой вопрос, который она пожелает задать. В ответ Рисса упирается руками в голову капитана и расставляет ноги, а я еще крепче тяну за простыни. Я считаю: – Один… два… три… Она толкает. Я тяну. Пол скрипит. Ветер завывает. Статуя не сдвигается вообще. Все мое тело напрягается, пока я собираю все оставшиеся у меня силы и решимость. Больной бок пронзает боль, но я не обращаю на нее внимания. Мои бедные ленты кажутся такими же хрупкими, как крылья бабочки, а спина разваливается, мышцы напрягаются. – Ну же… давай… Я либо потеряю сознание, либо переверну этого урода. Других вариантов нет. Я задерживаю дыхание и просто продолжаю тянуть, тянуть, не собираясь останавливаться, не собираясь мириться с проигрышем. Должно получиться. Должно. Слышу, как Рисса раздосадованно сопит, мое тело покрывается потом. На меня налетает головокружение, как кружащая над головой птица. Мы вкладываем все имеющиеся у нас силы. А если остановимся, то больше не сможем начать заново. Это так. Я знаю, Рисса знает, даже холодный ветер это знает. Но наклонить капитана так и не удается. Глаза застилают слезы, сводит живот. Мы не сможем. Я не смогу. Скоропалительное решение убить этого урода, наверное, тоже стоило мне жизни. Осознание этого парализует. Все напрасно, у меня ни за что не получится. От страха перед полным провалом плечи опускаются. Неудача толкает меня вниз, сгибает, склоняет под тяжестью того, что должно произойти. Рычу от усилия и с такой силой сжимаю зубы, что волнуюсь, как бы они не сломались. Тело дрожит, голова кружится, перед глазами летают мушки, но я продолжаю тянуть. А в ответ лишь раздается звук рвущейся простыни да угрожающий скрип половиц. У меня из горла вырывается всхлип. Рисса сдавленно хрипит от боли. Простыня продолжает рваться, и от меня ускользает последняя надежда. А потом, каким-то божественным чудом, мои ленты начинают сиять. Свет неяркий, как нежный солнечный луч, попавший на дно пруда, но я его вижу. Точно такое же свечение шелковистого тепла разбудило меня в карете после нападения. Я охаю, когда четыре шелковистые ленты словно оживают от нового прилива сил, о которых я даже не подозревала. Полоски вытягиваются, отпускают простыню и оборачиваются вокруг туловища капитана, обхватив его с лязгом металла. Они тянут с такой силой, что я вскрикиваю от боли, ощущая, как будто вот-вот сломается позвоночник. Но от такой огромной силы капитан Фейн начинает накреняться. И этого легкого движения хватает, чтобы нам удалось его перевернуть. Рисса изумленно кричит и падает вперед, когда статуя наклоняется к открытому окну. Его голени с грохотом ударяются об оконную раму, но притяжение держит в своих тисках и пока не отпускает. Ленты в тот же миг расплетаются, и капитан падает как огромное срубленное дерево. Во время падения его кружит, и я наклоняюсь, видя, как он приземляется на землю с развевающимися вокруг шеи простынями. Он с силой ударяется о землю, и снег разлетается в стороны, как будто в воду нырнуло тело. Оторопев, мы с Риссой молча смотрим вниз и вдруг понимаем, что и правда сумели это сделать. Я быстро оглядываюсь по сторонам, но, к счастью, за нами нет других пиратских кораблей, а рассвет еще слишком мягкий, и равнина слабо озарена светом. Мы прерывисто дышим, продолжая смотреть в окно, разглядывать снег, куда он приземлился. Рисса довольно ухмыляется: – Думаю, достойный финал. Я устало фыркаю. Несмотря на то что хочется просто рухнуть на пол, я заставляю себя подойти к столу и взяться за ручку сундука с монетами. Он такой тяжелый, что поднять его не получится, и мое ноющее тело протестующе скрипит, но Рисса спешит на помощь, и вдвоем мы выбрасываем его в окно. Смотрим, как он падает в паре футов от капитана, а снег уже начинает засыпать их как конфетти. – Объясни, зачем мы выкинули столько золота? – Мотив, – рассеянно отвечаю я уставшим голосом. На пол сыплется снег, поэтому я старательно сметаю его, а потом рывком снова закрываю окно. Остается лишь надеяться, что они поверят моей истории, а корабли уйдут прежде, чем кто-нибудь заметит. Напоследок я смотрю на сверкающего капитана, лежащего на снегу. Он навеки проклят, в глазах его смятение, а вокруг лодыжек висят брюки. А еще Фейн и не мечтал о таком состоянии, но теперь он мертв, а мертвецы не способны оценить богатств. Эта мысль приносит мне несравненное удовольствие, поскольку Фейном двигала только жажда золота и удовольствия. Устало вздохнув, я отворачиваюсь от окна, с трудом держа спину прямо. Мои золотые ленты меркнут и безвольно и вяло висят за спиной. Но нам удалось. Все получилось, как задумали. – Все в порядке? – спрашивает Рисса. Я в ответ пожимаю плечами. Это всего лишь половина битвы, и нам едва удалось с ней справиться. Могу только надеяться, что снег будет падать, что в мою ложь поверят, что корабли продолжат путь, а эта сверкающая правда навеки останется скрытой под холмом удушающего снега. Но даже если мы со всем этим справимся, наши жизни по-прежнему в опасности. Возможно, я и прикончила капитана Красных бандитов, но из пленников жадных пиратов мы становимся пленниками кровожадных солдат. Не знаю, что хуже. Но скоро выясню. Глава 38 В дверь кто-то стучит, и я чуть не выпрыгиваю из сапог. – Кэп, они возвращаются, – кричит за дверью пират. Рисса взволнованно таращит глаза и произносит одними губами: – Что нам делать? Я в спешке показываю на кровать, и мы, не теряя времени даром, бежим к ней. – Ложись, – шепчу я Риссе. Она быстро подчиняется, и я кидаю ей брошенный капитаном ремень. – Привяжи запястье к столбику. Она бросает на меня недовольный взгляд. – Серьезно?