Аксинья провалилась в какое-то странно-волшебное состояние полусна, полудремоты, полуфантазии... Снилось ей, что она – самая настоящая принцесса, что уже само по себе не могло не радовать. У нее были длинные светлые волосы и голубое с белым платье, сверкающее мелкими, искристыми брильянтами... Сразу же возникали особая стать, походка, а уж как поднялась самооценка! Асю восхитили собственная хрупкость и легкость, тонкая талия в корсете. Не нравилось только одно, но существенное обстоятельство. То, что она лежала в хрустальном гробу, подвешенном на длинных блестящих цепях. Конечно, смотрелся он шикарно. Такой сверкающий и прозрачный, играющий на свету гранями. С другой стороны, ютиться в нем, на твердой поверхности оказалось очень неудобно, да и холодно. К тому же гроб все время неприятно покачивался. У Аксиньи даже мелькнуло сожаление, что быть «спящей царевной» довольно противное дело, и тут ее стало мутить. Причем чем дальше, тем больше. Она в панике подумала, что очень нехорошо получится, если к ней все-таки прискачет принц на белом коне, поцелует, а ее стошнит в ответ. Поэтому Аксинья сдерживалась, как могла, но легче ей не становилось. «Чего же он так качается? Вроде и ветра нет. И с чего я решила, что должен прийти какой-то принц?» – злилась она, лежа в своем хрустальном сокровище. Но принц все-таки появился, и оказался он красив и статен. Правда, она не видела его лица, зато слышала голос. Принц завел какой-то монолог, из которого Ася ничего не смогла разобрать. Но чувствовала, что ею восторгаются, и Аксинье это очень нравилось. Она ждала нежного и долгого поцелуя, который исцелит все ее тревоги и разочарования. Но вместо этого принц похлопал ее по лицу, а затем по предплечью, словно она была породистой лошадью, и удалился. В крайнем разочаровании Ася погрузилась в темноту. Проснулась она, когда за окном вовсю светило солнце. Ася потянулась и зевнула. Ее сильно тошнило, а голова просто раскалывалась. Она даже не сразу сообразила: где она и зачем она здесь. И как попала в комнату с круглым столиком, двумя мягкими диванчиками, стоящими по обе стороны от окна, и деревянным большим шкафом с резными дверцами. Потолок был низким и тоже деревянным, а шторы – яркими и веселыми. Аксинья протерла глаза и с удивлением уставилась на молодую девушку, сидящую на противоположном диванчике и одетую в халат, слишком короткий и весьма потрепанный. На голых белых ногах болтались огромные тапки, а в худеньких ручках тлел огонек от сигаретки. – Привет, – подала незнакомка голос. – Здрасьте... – Я – Рыжик, – представилась девушка, пояснив: – Раньше была рыженькой, а сейчас вот перекрасилась в блондинку, но кличка осталась. – Понятно... А я – Ася, мы ведь незнакомы? – поморщилась она. – Я видела тебя пару раз, но нас не представляли друг другу. – А который час? – тряхнула головой Аксинья. – Час дня где-то... – Ого! Вот это я спала! Ничего не помню... – Да ты вчера напилась сильно. Я видела, как тебя несли в эту комнату. Ты была прямо без сознания. – Позорище. – Да брось ты! Здесь каждый день кто-то нажирается! Я вот тоже две недели не просыхаю. – Ты такая молодая... – Из дома сбежала, отчим замучил, гад! Вот почищу крылышки и снова воспряну духом! – Ты студентка? – Ага! Прикладного факультета Академии искусств. – Делаешь успехи? – Так... хорошистка! Но Наум в меня верит! Как и во всех нас. Мировой мужик! Что бы мы без него делали? Я все переживаю, что он старый. Вдруг копыта отбросит? – Да что ты, Рыжик! Наум Тихонович – очень крепкий мужчина! – Это-то да... Пьет много, и все нипочем... Может, опохмелимся? – затянулась девушка. – Не-а, сильно тошнит. – Эх, значит, еще не алкоголик. – Надеюсь, – слабо улыбнулась Аксинья. – И тебе не советую увлекаться. – Ладно! Без тебя как-нибудь разберусь, а учителей у меня дома хватает, – шмыгнула носом Рыжик. – Ты своих детей воспитывай! – Своих нет. – А пора бы. Ты похожа на потасканную Барби! – вдруг выдала девушка. – Спасибо на добром слове! – огрызнулась Ася. – Да не обижайся! Я, наоборот, к тому, что ты очень красивая, просто смешная. Какая-то взлохмаченная. – Еще бы, так напиться. Но винить некого, сама хотела. – Что-то случилось? – С чего ты взяла? – К Науму так просто не сваливаются на голову и не напиваются вусмерть. – Да, к своему стыду... не научились мы еще... – Чему? – Делиться радостью! С радостью вываливаем на человека свой негатив, а уж радость празднуем сами. – Кто же делится счастьем? – затушила сигарету о свою пятку Рыжик, чем несказанно удивила Асю. – «Пусти свой хлеб по водам, и он вернется к тебе через много лет», – продекларировала Аксинья. – Чего? – Библейское изречение со смыслом. Рыжик достала новую сигарету из помятой пачки и закурила. – Я тут веселилась, у Наума-то... Он продуктов закупил классных, хоть пожрать можно было на халяву. – К Новому году? – И к Новому году, и к тому приезду... – Какому приезду? Разговор с Рыжиком давался с трудом – то ли девушка не в себе, то ли сама Ася совсем плохо соображала. – Тут Наум очень суетился. Просто весь дом на уши поставил. Я сразу просекла – что-то случилось. Потом он признался, что обещал заглянуть старый друг. По тому, как Наум готовился, я поняла, что друг для него очень много значит. «Папа» сделал генеральную уборку, нагнал обслуги, заказал весь супермаркет продуктов в дом. – И что? Гость был? – Был... – Ну и чего? – Да как сказать... Тебе можно вообще доверять-то? – искоса посмотрела Рыжик. – Я не знаю... попробуй, – засмеялась Ася. – Мы в тот вечер напились сильно. Я, Наум, Гришка. Знаешь Гришку? – Пороховецкого? – Его! Вот он был с любовницей, еще пара «сосок» и ребята, что тут живут. В общем, большая компания собралась. Пили водку, то есть самогон «папы», и тут появился он... – Кто? Гость? – Он... – Девушка не выходила из ступора. – Я сначала подумала, что у меня «белая горячка» началась. Ох, красавчик! Я рассмотрела его всего... Ты не представляешь, насколько привлекательный мужчина! Высокий, с такими плечами, с такой грудью, ну... ну... – Ну? – поторопила заинтересованная Аксинья. – С такой фактурой, то есть с таким телом, к которому хочется прильнуть вплотную и больше не отпускать никогда. Темная водолазка красиво обтягивала фигуру, а уж эти сильные руки... Знаешь, наверное, я все-таки выпью пивка и вернусь... Жди меня! Рыжик соскользнула с дивана и прошлепала огромными тапками мимо Аксиньи. «На самом интересном месте!» – вздохнула Ася и в своей помятой одежде подошла к окну. Здесь, за городом, снег сохранил свою первозданную чистоту и свежесть. И совсем не напоминал комки бурой грязи с колотым льдом, щедро сдобренные химикатами для уборки улиц, вылетающие из-под машинных колес в Москве. Там бы на сугробах объявление ставить: если снег случайно попадет в глаза, немедленно промыть водой и бегом к врачу! Двор Наума Тихоновича тоже был оформлен в русском стиле. Вдоль каменного забора тянулась плетеная изгородь с вставленными между прутьями искусственными подсолнухами, которые опустили головы под тяжестью снега. Выглядело это диковато. По всему периметру двора стояли скамейки с деревянными бочками вместо ножек. Присутствовал деревенский колодец, а срединное место занимала большая зеленая ель, увешанная новогодними шарами и гирляндами. Ель была живая, ее специально высадили, чтобы украшать в новогодние праздники.