– И водки возьми! – немного воспрял духом Наум Тихонович. – А может, пивка? – Водки! – стукнул по столу кулаком хозяин, и Свету как ветром сдуло. Наум Тихонович присел на диван и устремил на гостью колючий взгляд. Лицо его было одутловато и плохо выбрито. – Такое вот дело... Кризис, совсем нет «бабок». – Так вот сразу? Ничего же не предвещало... – Да предвещало... Просто я жил по принципу «авось пронесет». То есть вдруг кризис закончится. Вдруг наладится. Заказов стало поменьше, потом заметно меньше. Все просили скидки. А я-то привык жить на широкую ногу, не мог смириться, думал, потом наверстаю. Истратил сбережения, залез в долги. Заказы прекратились. Я раздавал все, что мог добыть, своим оглоедам. – Как всегда, – отметила Аксинья. – Да только с людской подлостью я столкнулся не как всегда. Мои проценты стали совсем маленькими, а некоторые художники вообще кинули «папу». При этом с наглыми рожами продолжали сюда приходить и обжирать меня. – Но ведь Никита заплатил приличные деньги за дом в Ессентуках! – Да! Это спасло мою семью от голодной смерти, и я смог вернуть долги некоторым крутым людям. А дальше опять как снежный ком, катящийся в пропасть. – Но ты мог бы сказать мне или Никите! Мы не из таких, кто бросает в беде! – Я знаю... Не позволяла гордость. Все надеялся, что получу хороший заказ. А теперь всего лишился. – Как лишился? А дом? – Суд может отнять. – А уже подали в суд? – А то! – Господи, Наум Тихонович! А Никита только что улетел! Но я свяжусь с ним, он обязательно поможет. Он что-то придумает! – Не переживай... Спасибо, что пришла, – пригладил пятерней растрепанные волосы Наум Тихонович. – А вот и я! Быстро? – зазвенел голосок Светы. – Быстро! – потер хозяин руки в предвкушении еды и выпивки. – Ася, пойдем, поможешь! – И женщины удалились на просторную деревянную кухню со всевозможной утварью и цветными тарелками. Света начала метать продукты из пакетов на стол. – Вот, смотри, фруктов взяла, но это нам, девчонкам. Помидоры тут, огурцы, сейчас быстро нарежем салатик. Крупнее, не мельтеши, то есть не мельчи. Наум не любит. Ему тут вот водочки. Ой, Ася, кинь ее прямо в морозилку, хоть на пять минут охладить. Сало вот, колбаска... Хотела пирожков взять, да одни ватрушки, зато вроде мягкие.... Аксинью посетило ощущение дежа вю: словно холодом повеяло. Света еще долго что-то говорила, пока не обнаружила, что гостья молчит. – Ты что, Ася? Ты где? – Я здесь. Света, скажи мне... ты же актриса? – Да какая там актриса.... По образованию – да. А по призванию – жена богатого человека. – Сейчас он не очень богат. – Я его вытяну... – Просто жена декабриста. Света рассмеялась. – Я схожу в туалет? – спросила Аксинья. – Что ты спрашиваешь? Конечно! Дорогу-то знаешь. И Света, весело насвистывая, продолжила оформлять закуску. Ася вернулась и села на свое место. – Что будешь пить? Чай? Кофе? Спиртное? – А ты уже всюду добавила своей отравы? – вопросом на вопрос ответила Аксинья. – Ты о чем? – не дрогнула Света. – Ты – хреновая актриса! Особенно когда говоришь про пирожки. Света с улыбкой обернулась к Асе и повторила: – Ты о чем? – О женщине с молодыми руками и старым гримом на лице в Ессентуках, что кормила нас с Геной. Это была ты! – Аксинья, ты бредишь?! Я не была ни в каких Ессентуках! – Это можно проверить. Милиция займется. – Милиция? – побледнела Света, и ее глаза злобно сузились в щелочки. – И ты говоришь, что ты наш друг? Ты зачем пришла, стерва? – Хочу знать, зачем ты пыталась нас убить? – Это глупо... – Зачем, Света? – А почему ты решила, что это она пыталась тебя убить? – раздался бас Наума Тихоновича. Аксинья обернулась к нему: – А кто? Кто этого хотел? – Я, – просто ответил хозяин дома. – Ты?! Но почему?! Что я тебе сделала? – Лично ты – ничего, – пожал он мощными плечами. – Но зачем ты пытался меня убить? – Я же говорил – кризис. Это раз... – А два? – спросила она, так как «раз» ей ничего не прояснил. – А два – Никита не бросил бы друга... Я добился того, что он влюбился в тебя. Сначала парня поразило твое сходство с бывшей женой, потом он очаровался тобой как человеком – ты же у нас очень хорошая девочка. – Я поняла... Ты хотел, чтобы Никита снова испытал горе. Ты бы его утешил. Он бы опять написал шедевр и поделился полученными деньгами с другом, который поддержал его в трудную минуту? – ужаснулась Аксинья. – А ты еще и умная девочка! – Неужели это все серьезно? – никак не могла поверить Ася. – Убить меня, чтобы он дал тебе потом денег?! – Много денег! Очень много денег! Кто виноват, что Никита способен нарисовать шедевр, только находясь в отчаянии? На грани, так сказать... а в остальное время просто хороший художник, – зевнул Наум Тихонович и достал из недр халата пистолет. – Тебя найдут и посадят в тюрьму! – Не найдут... Пистолет зарегистрирован не на меня... Конечно, лучше бы несчастный случай, но мы со Светой все же не «профи», поэтому сойдет и так... Скинем тебя потом где-нибудь... Обокрали, мол, нашу Асю и убили... А кто? Да поди ж ты узнай! Москва большая! – развел руками Наум, комплекцией и барским халатом напоминая Крылова, перешедшего с басен на триллеры. Света, скромно потупив глаза, невозмутимо продолжала резать бутерброды. – Да вы оба ненормальные! Ты допился до «белой горячки»! Света, хоть ты ему скажи! Впрочем, что я к тебе обращаюсь, ты же нас с Геной и травила! – Я следую за мужем... – Так вы разработали план давно, – наконец осознала Аксинья. – И все это время ты улыбался мне в лицо, добрый работодатель. Скотина же ты! – Не надо громких слов, детка. Я привык пить «Хеннеси» и есть рябчиков. И когда мне на голову свалился Никита, я сразу понял: это шанс! Я вспомнил, как круто парнишка поднял мою жизнь на новый уровень, создав полотно мирового уровня. Мы ностальгировали, вспоминали... Он признался, что до сих пор не может забыть Кристину, что всегда носит ее фотографию с собой. Показал мне снимок... Знаешь, что произошло со мной в тот момент?! Как ты говоришь, дежа вю: где-то я уже эту девку видел. А-а! Она же спит у меня в комнате для гостей! Я даже протрезвел, поднялся и сравнил тебя с фотографией – поразительное сходство.