– Я знаю, – заплакала Ася. – Ну что ты? Ну хочешь, я никуда не поеду? – растерялся Никита. – Нет! Тебе надо! Не обращай внимания на меня, дуру. Это я так... Сентиментальной стала, как влюбилась. – А ты влюбилась? В кого? – сделал удивленные глаза Никита, за что получил от своей принцессы легкий подзатыльник. Всю ночь они провели в разговорах и любви, словно пытались набраться друг друга на долгие годы. Но на следующий день в аэропорту все равно не разжимали объятий до последнего. Еще секунда, и Никиту не пустили бы на посадку. Ася даже рот себе зажала ладошкой, чтобы не закричать ему вслед: «Никита, вернись! Не улетай! Я люблю тебя!» Она сдержала себя, а он все время оборачивался. Хорошо, не было фонарных столбов, а то бы точно врезался в какой-нибудь из них. «Какая же я дура...» – Вы чересчур самокритичны, – раздался над ухом задорный голос. Ася повернулась и сквозь слезы на ресницах рассмотрела девчонку в яркой полосатой шапочке, длиннющем шарфе и смешных мохнатых сапогах. В носу у нее сверкала сережка, глаза были жутко подведены черным карандашом, и она со свистом и громким чавканьем жевала жвачку. – Что? – Не похожи вы на дуру, – надула большой пузырь девушка. – Так это я вслух сказала? – округлила глаза Аксинья. – Вот именно. Но вас понять можно – с таким красавчиком прощались. Я бы тоже слезу пустила. Я понимаю – любовь! – А ты знаешь, что такое любовь? – Обижаете! Я – страдаю! – гордо ответила девушка. – Сколько тебе лет? – улыбнулась Ася. – Семнадцать! – Девушка с вызовом посмотрела на собеседницу. – Ты тоже кого-то провожаешь? – Я встречаю своего парня. – Скучала? – Очень! Но я была в нем уверена! – Откуда такая уверенность? «Зачем я ввязалась в разговор с ней? Наверное, чтобы не думать об отъезде Никиты», – подосадовала Аксинья. – Я сказала ему главное! – Что именно? «Совершил посадку рейс сто двадцать четыре Париж – Москва», – прервала их беседу диктор аэропорта. – Есть! – подпрыгнула девушка. – Прилетел! Я сказала, что очень сильно его люблю и никто не будет его любить сильнее! Вот! – И что? – не поняла Аксинья. – Как что? Какой же идиот бросит девушку, если она его так любит? – Ой! – вздрогнула Ася. – А я, выходит, не сказала ему самого главного? Я сказала, что буду ждать и что помогу во всем... А вот что люблю так сильно, как никто другой... – Тогда вы и правда дурочка... Такому красавчику не признаться... – пожала плечами девушка, выдувая новый пузырь. – А почему твой парень улетал? – Он там учится. Уже два года. Он все время улетает и все время возвращается. – Потому что ты любишь? – Да! А в наше время настоящая любовь – на вес золота. – То есть ее беречь надо? – уточнила Ася. – Ценить! Будешь ценить – тогда убережешь, – шмыгнула носом девушка. – А ты умная для своих лет... – А молодежь – всегда продвинутая, двигает процесс жизни! – И девица кинулась сломя голову к группе идущих из самолета людей. Она повисла на высоком и худом длинноволосом парне, в дреддах и пирсингом по всему лицу. Оба светились счастьем. Ася аж задохнулась от ощущения любви, которое от них исходило. Хоть парочка и выглядела ультрасовременно и совсем не напоминала Ромео и Джульетту, но по сиянию их глаз, такому искреннему и такому сильному, становилось понятно: великое чувство любви прошло через века и поражает сердца молодых как раньше, так и сейчас. Они пошли вместе, обнявшись. Но рядом с Аксиньей девушка остановилась: – Ты позвони ему и скажи! По телефону, конечно, это не то... Но лучше хоть так. А пока ждешь, не оставайся одна, чтобы в депрессняк не впасть. Ходи на работу в две смены! В фитнес-клуб! К друзьям! К знакомым! Чтобы не раскисать! Так время летит быстрее! – Спасибо! Молодые люди помахали и пошли дальше, наперебой рассказывая друг другу новости. Ася смотрела им вслед и понимала, что действительно не хочет возвращаться домой и сидеть в одиночестве перед телевизором. Вспомнился Наум Тихонович с его шумными застольями и ломящимися от яств столами. К нему-то она и направилась, взяв такси из аэропорта. Эпилог В доме Наума Тихоновича Аксинью ждал сюрприз за сюрпризом. Во-первых, дом оказался темным и, когда она вошла внутрь, холодным. Во-вторых, кроме хозяина и его моложавой жены, она никого не увидела. Очень необычно! И вот в этом полумраке, холоде и тишине сам «папа» возлежал на диване с примочкой на голове, сложив руки на груди, словно покойник. – Что у вас произошло? – У нас все хорошо, – вяло ответил Наум. – Да уж, конечно! Как мертвый в доме... – огляделась Ася. – Чего темно? – Свет выключили. – Чего холодно? – Отопление выключили. – Авария у вас тут, что ли? – ничего не понимала Ася. – Я в жизни подобного здесь не видела. – А что ты вообще видела в последнее время? Вы с Никитой только и ходили, как ниточка за иголочкой. – Не завидуй чужому счастью! – вошла хозяйка дома. – Я не завидую, Светлана... Просто скучно без гостей, бросили меня в горе. – Ты сам всех разогнал, – напомнила ему Света, приглашая Асю присаживаться. – Мне нечем стало кормить этих оглоедов! – А кто у вас отключил все? – Те, кто вот-вот придут и отберут дом! – рявкнул Наум Тихонович. – Мне даже угостить тебя нечем. Денег нет. – Господи, да я дам тебе! Вот! – сунула Светлане две пятитысячные купюры Аксинья. – Больше наличных нет! Света схватила деньги, словно голодная собака кость. – Ну так я... это? Сбегаю, поесть куплю? – уже развязывала она на себе фартук.