Четвертое ноября тянулось очень долго. Ожидание всегда мучительно. Элис прихватила с собой купальник и отправилась в бассейн, потом мы долго гуляли, а на обед взяли хот-доги из фургончика неподалеку. Элис сказала, что хочет вздремнуть. Я тоже попытался, но не смог. Позже, укладывая мой парик, чтобы он выглядел как на фото, Элис призналась, что тоже не спала. — И ночью уснуть не удалось. Ничего, посплю, когда все закончится. Высплюсь так высплюсь! — Слушай, к черту все, — сказал я. — Оставайся в номере. Я сам все сделаю. Элис вымученно улыбнулась. — И что ты скажешь Петерсену, когда появишься без обещанной девочки за восемь тысяч долларов? — Придумаю что-нибудь. — Ты даже в дом не попадешь! Ну, или тебе придется убить Петерсена. Ты не хочешь его убивать, и я тоже не хочу. Нет уж, я с тобой. На том и порешили. * * * Мы выехали в шесть. Элис распечатала гугловский спутниковый снимок поместья и проложила маршрут на GPS-навигаторе. В конце сезона дороги были почти пусты. Я спросил, не хочет ли она остановиться и перекусить в какой-нибудь забегаловке на окраине Риверхеда, и она сдавленно хохотнула. — Да меня вырвет прямо на новое платье, если я что-нибудь съем. Она надела то самое, с открытыми плечами и мелкими белыми цветочками на фиолетовом фоне. Сверху накинула парку, но застегивать не стала, чтобы видно было вырез. Впрочем, выглядело это вполне целомудренно, потому что вместо бюстгальтера Элис надела специальный утягивающий бандаж. Сумочку она держала на коленях. Внутри лежал зиг. Я надел новый бомбер с глоком в одном кармане и баллончиком в другом. — Монток-хайуэй делает петлю, — сказала Элис. Я это знал, потому что днем, когда не мог уснуть, изучил карту на своем ноутбуке, но решил не перебивать: Элис пыталась успокоить расшалившиеся нервы. — После маяка первый поворот налево. «Эос» стоит не на первой линии: видимо, Клэрк решил променять близость к морю на живописный вид. Вряд ли он в таком возрасте занимается водными лыжами или бодисерфингом. Тебе страшно? — Нет. — По крайней мере не за себя. — Тогда я буду бояться за нас двоих. Если ты не против. — Она еще раз взглянула на карту в своем телефоне. — Похоже, дом номер семьсот семьдесят пять находится примерно в миле от шоссе, сразу после «Фермерской лавки Монтока». Удобненько — свежие овощи всегда под рукой. Ты отлично выглядишь, Билли, вылитый ирландец. Можешь где-нибудь остановиться? А то я сейчас описаюсь. Я остановился у закусочной под названием «Бризуэй», примерно на полпути между Риверхедом и Монтоком. Элис побежала внутрь, и меня так и подмывало уехать без нее. Я нарушил все заветы Баки. Скоро она станет причастной к убийству одного очень богатого и знаменитого человека, да и то — если все пойдет по плану. А еще она может умереть сама. И все-таки я остался. Потому что без Элис я не смог бы попасть в дом, но еще и потому, что решать было ей. Она вышла из кафе с улыбкой на лице. — Какое облегчение. Когда я выезжал на шоссе, она добавила: — Я думала, ты меня бросишь. — Даже в голову не пришло, — соврал я. Судя по ее косому взгляду, она мне не поверила. Элис выпрямила плечи и натянула подол платья на колени. Она была похожа на благопристойную школьницу — из тех, которых больше не делают. — Ну, за дело. * * * Мы проехали музей «Маяк» и в сотне ярдов впереди увидели нужный поворот налево. Уже совсем стемнело. Откуда-то справа доносился шум океана. Среди ветвей деревьев поблескивал полумесяц. Элис наклонилась ко мне, повозилась с париком, потом села обратно. Мы не разговаривали. Дома на Монток-хайуэй начинались с номера 600 — по причинам, известным только давно почившим градостроителям. Я с удивлением отметил, что здания, хоть и ухоженные с виду, ничего особенного собой не представляют. Главным образом то были длинные одноэтажные дома типа «ранчо» или незамысловатые «кейп-коды», которые вполне гармонично смотрелись бы и на Эвергрин-стрит. Был здесь даже трейлерный парк. Ухоженный, с каретными фонарями и гравийными дорожками, но все-таки трейлерный парк. «Фермерская лавка Монтока» — а по сути, просто наспех сколоченный ларек — стояла закрытая и без света. У входа красовалась пирамида из нескольких тыкв, еще несколько лежало в кузове старого грузовичка, на одной стороне лобового стекла которого мылом было выведено: «ПРОДАЕТСЯ», а на другой — «НА ХОДУ». Элис указала пальцем на почтовый ящик за ларьком: — Вот он. Я притормозил. — Последний шанс. Ты точно этого хочешь? Если нет, мы можем развернуться. — Точно хочу. Она сидела прямо, как штык: колени вместе, руки стискивают сумочку, взгляд устремлен вперед. Я повернул на дрянную проселочную дорогу, отмеченную знаком «ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Почти сразу стало ясно, что ухабистая дорога призвана отвадить любопытных туристов. За первым же холмом она превратилась в гудронированную и довольно широкую: две машины легко разойдутся. Я полз со включенным дальним светом — и поймал себя на мысли, что уже второй раз за последнее время пробираюсь во владения плохого человека. Хорошо бы сегодня все прошло быстро и без накладок. Дорога сделала плавный поворот, и мы уперлись в дощатые ворота высотой около шести или семи футов. Рядом, под фонарем с металлическим абажуром, оказалась бетонная стойка с панелью домофона. Я подъехал к ней, опустил стекло и нажал кнопку звонка. — Алло? Домофон не желал со мной разговаривать. Изображать ирландский акцент, по моему мнению, было глупо (Элис и Баки со мной согласились). Да Бирну и необязательно говорить с акцентом, если он всю жизнь прожил в Нью-Йорке. — Алло! Йо, это Стив Бирн, брат Даррена! Привез тут кое-что для мистера К. Опять тишина. Мы с Элис — судя по ее лицу — невольно напряглись. Неужели так и не попадем в дом? Через главные ворота, судя по всему, нет. Потом раздался треск, и голос произнес: — Выходите из машины. — Голос был ровный, лишенный каких-либо интонаций. Так мог говорить полицейский. — Вы тоже, юная леди. На земле перед воротами увидите крест, он прямо посередине. Встаньте на него и посмотрите налево. Стойте рядом друг с другом. Я взглянул на Элис, а она на меня — широко распахнутыми глазами. Я пожал плечами и кивнул. Мы вышли и приблизились к воротам. Крест — когда-то голубой, а теперь серый — был нарисован на бетонной плите. Мы с Элис встали рядом и посмотрели налево. — Теперь наверх. Мы посмотрели наверх. Конечно, там висела камера. Я услышал чье-то невнятное бормотание, затем тот, кто держал кнопку — видимо, Петерсен, — отпустил ее, и воцарилась полная тишина. Ветер стих, а для сверчков был не сезон. — Что происходит? — спросила Элис. Я не знал, но подумал, что нас могут слушать, поэтому велел ей заткнуть рот и ждать. Она распахнула глаза, потом до нее дошло, и она робко выдавила: — Хорошо, сэр. Раздался щелчок, и голос сказал: — Я вижу, что в левом кармане вашей куртки что-то лежит, мистер Бирн. Вы вооружены? Чертовски хорошая у них камера, подумал я. Можно было ответить «нет», и ворота остались бы закрыты, как бы Клэрку ни хотелось эту девочку. — Да, у меня с собой пушка, — ответил я. — Для самообороны. — Достаньте ее и поднимите повыше. Я вытащил глок и поднял его к камере. — Оставьте у основания стойки домофона. Здесь вам обороняться не от кого, и пистолет ваш никто не украдет. На обратном пути заберете. Я подчинился. Баллончик был значительно меньше, и карман с той стороны не оттопыривался. Если мне удастся обезвредить человека, который разговаривал со мной по домофону, прикинул я, то с Клэрком проблем не возникнет. По идее. Я пошел обратно к бетонной плите, но голос меня остановил: — Нет, мистер Бирн. Оставайтесь на месте, пожалуйста. — Последовала пауза, и голос произнес: — А лучше сделайте два шага назад. Будьте добры. Я попятился к машине. — И еще один, — сказал голос. Тут до меня дошло: они хотят, чтобы я исчез из кадра. Клэрк осмотрит товар и решит, покупать его или отправить нас восвояси. Камера едва слышно зажужжала. Я поднял взгляд и увидел, что объектив удлинился. Они увеличили картинку. Я подумал, что голос сейчас попросит ее открыть сумочку, и зигу предстоит отправиться туда же, куда я положил свой глок, но нет.