— Они плохие люди. Всех твоих жертв это объединяет. Ты не убивал священников, врачей или… случайно попавших под руку охранников. Тут я засмеялся, и Элис тоже чуть улыбнулась, но я видел, что она о чем-то размышляет. Я не стал ей мешать. Мы просто ехали вперед, оставляя позади милю за милей. — Я вернусь в горы, — наконец сказала она. — Может, даже поживу у Баки. Что ты об этом думаешь? — Он будет рад. — Недолго, только в самом начале. Потом найду работу, сниму квартиру и начну откладывать деньги на учебу. Потому что высшее образование можно получить в любом возрасте. Иногда люди в сорок и даже в шестьдесят идут учиться, да? — По телевизору показывали передачу про одного старикана, который поступил в семьдесят пять и получил диплом в восемьдесят. Нутром чую, что ты не в экономический колледж метишь. — Нет. В нормальный университет. Может, даже в Колорадский. Боулдер мне понравился, я могла бы там жить. — Уже есть идеи, что будешь изучать? Она помедлила, словно ей что-то пришло в голову, но потом передумала. — Историю, возможно. Или социологию. Может, даже на театральный поступлю. — Она тут же добавила, словно отвечая на мое возражение: — Не на актрису, конечно. Меня интересует остальное: декорации, свет и прочее. Меня вообще многое интересует. Я сказал, что это здорово. — Ну, а ты? Где планируешь жить счастливо до конца своих дней? — Ну, раз уж мы решили помечтать, я хотел бы писать книги. — Я постучал по ноутбуку, который она по-прежнему держала в руках. — Я ведь даже не знал, что умею писать, пока не начал. Теперь знаю. — Может, попробуешь эту историю издать? Немного подправишь, чтобы стало похоже на вымысел… Я помотал головой: — Никто, кроме тебя, ее не прочитает. И это хорошо. Она сделала свое дело: открыла мне дверь. Так что имя для тебя можно не придумывать. Элис помолчала. — Мы же в Айове? — спросила она через пару минут. — Да. — Скукотища. Я засмеялся. — Думаю, айовцы с тобой поспорят. — Конечно. Особенно дети. Это точно, подумал я. — Ответь мне на один вопрос. — Отвечу, если смогу. — Как вообще мужчина за шестьдесят может хотеть такую девчонку, как Розали? Я не понимаю. Это… не знаю, какой-то абсурд. — Может, он чувствует себя уязвимым? Или хочет посредством контакта с тобой вернуться в собственную юность, вспомнить, каково это — быть молодым и полным сил? Элис быстро обдумала мои слова и отрезала: — По-моему, чушь собачья. Тут я был с ней солидарен. — Нет, ты подумай. О чем Клэрку говорить с подростком? О политике? О событиях в мире? О своих телеканалах? А ей о чем с ним говорить? О чирлидинге и друзьях на «Фейсбуке»? — Вряд ли ему нужны отношения. Мы сговорились на восьми тысячах долларов за час. — То есть секс ради секса. Слепое желание обладать. Но это же так бессмысленно! Так глупо и пусто. Ради чего, для чего? Та девочка в Тихуане… Она замолчала и какое-то время просто глядела в окно на айовские пейзажи. Потом что-то пробормотала, но совсем тихо, я не расслышал. — Что? — Чудовище. — Она по-прежнему смотрела на мертвые кукурузные просторы. — Я сказала: он чудовище. * * * Хэллоуин мы провели в Саут-Бенде, Индиана, а первое ноября — в Лок-Хейвене, Пенсильвания. Когда мы селились в отель, на телефон пришло сообщение от Джорджо. Дж. Руссо: Петерсен, помощник РК, попросил выслать ему фотографию двоюродного брата Даррена Бирна. Отправь ее на [email protected]. Она готова переслать бесплатно. Сказала, что с удовольствием подложит РК свинью. Конечно, мне не понравилось, что Петерсену нужно мое фото, но меня это не удивило. Он все-таки его телохранитель, а не просто помощник. Элис велела не волноваться: она подстрижет и уложит черный парик, который я надевал на штурм «Вышины» («Все-таки иногда полезно иметь сестру-парикмахера», — сказала она). Мы зашли в «Уолмарт». Элис купила очки-авиаторы и крем, который должен был придать моему лицу «ирландскую бледность». Еще маленькую золотую клипсу на левое ухо, не слишком броскую. В мотеле она надела на меня парик, зачесала волосы назад и прижала их очками-авиаторами. — Типа ты себя считаешь звездой, — пояснила она. — И ту рубашку с высоким воротником надень. Помни, Клэрк и Петерсен думают, что Билли Саммерс убит. Она сфотографировала меня на нейтральном фоне (кирпичная стенка отеля «Бест вестерн», где мы остановились), и мы вместе стали рассматривать портрет. Придирчиво. — Пойдет? — спросила Элис. — Лично мне кажется, что ты не похож на себя, особенно с этой усмешечкой на губах. И все-таки жаль, что с нами нет Баки. — Пойдет. Ты правильно заметила: они думают, что меня уже закопали где-нибудь в Пайютских предгорьях. — Да мы прямо целый заговор замутили! — восторженно заявила Элис, когда мы вернулись внутрь. — Баки, твой литагент и теперь еще эта хозяйка лас-вегасских борделей. — Про Ника забыла, — добавил я. Она замерла посреди коридора и нахмурилась. — Знаешь, если кто-нибудь из них шепнет Клэрку про наши планы, он их озолотит за такую информацию. И они это понимают. Допустим, Маджарян и Свиньелли не позвонят, Баки точно нет, а как насчет этой тетки? Блэтнер? — Она тоже не станет звонить. В сущности, он им всем осточертел. — Надеюсь. — А я не надеюсь — знаю, — сказал я и мысленно понадеялся, что это действительно так. В любом случае я уже все решил, пути назад нет. И Элис, похоже, твердо решила идти со мной. * * * Вечером второго ноября мы приехали в Нью-Джерси, а на следующий вечер заселились в риверхедский «Хайатт» — в пятидесяти милях от Монток-Пойнт. Джорджо, сидя в своей южноамериканской тюрьме для худеющих, в самом деле умудрился забронировать для нас номерок. Он знал, что документов на Стивена Бирна у меня нет, поэтому бронь была на Далтона Смита. Гостиница оказалась куда пафоснее наших прежних пристанищ, Элис даже пришлось показать на стойке липовое удостоверение личности на имя Элизабет Андерсон. Джорджо, хоть и порядком похудел, соображать не разучился: внес предоплату и за двойной номер для Стивена Бирна и Розали Форестер. Клэрк проверять не стал бы, такие мелочи его не волновали, а вот Петерсен мог. Даже если по телефону Петерсену сказали, что Бирн и Форестер пока не заселились, это вряд ли его насторожило. Все-таки сутенеры не из тех, кто ложится спать вовремя. Напоследок я спросил администратора, нет ли для меня какой-нибудь посылки. Оказалось, есть: из лас-вегасской конторы «Новинки для веселья и развлечений» пришла коробочка. Конечно, контора была несуществующая, это Джорджо кое-что заказал по моей просьбе. Коробку я открыл у себя в комнате, при Элис. Внутри оказался небольшой аэрозольный баллончик размером с шариковый дезодорант. На сей раз я решил обойтись без средств для чистки плит. — Что это? — Карфентанил. В две тысячи втором году русские закачали газ на основе карфентанила в здание театра, где сорок чеченских боевиков три дня удерживали в заложниках около семисот человек. Идея заключалась в том, чтобы все отключились. Так и произошло: газ подействовал, но оказался слишком сильным. Около сотни заложников уснули и больше не проснулись. Вряд ли Путин убивался по этому поводу. Карфентанил в этом баллончике по идее разбавлен вдвое. Нам нужен Клэрк, Петерсена я убивать не хочу. — А если он не уснет? — Я сделаю то, что потребуется. — Мы сделаем, — поправила меня Элис. * * *