Билли не без удивления косится на нее. — Это кто, Фицджеральд? — Нет, Принц, — отвечает она. — Вид просто сумасшедший. Никак не могу налюбоваться. А когда солнце начнет заходить… Я, наверное, отвернусь. Иначе у меня сердце не выдержит. И ведь я здесь по одной-единственной причине. Меня изнасиловали и бросили умирать в канаве. Наверное, это правда: ничего в жизни не происходит просто так. Билли слышал эту поговорку множество раз, и она всегда выводила его из себя. — Нет. Я в это не верю. Отказываюсь верить. — Ладно. Прости. — Голос у нее немного испуганный. — Я не хотела обидеть… — Если я в это поверю, то придется поверить, что в этом мире есть что-то или кто-то важнее моей сестры. И Альби Старка. И Тако. И Джонни Кэппса, который никогда не сможет ходить. Нет всему этому разумного объяснения и быть не может. Она не отвечает. Он украдкой смотрит на нее и видит, что она уставилась на свои стиснутые кулаки, а щеки у нее мокрые. — Господи, Элис, я не хотел тебя так расстраивать. Прости. — Ты и не расстроил. — Она стирает с лица слезы, доказывающие обратное. — Просто, понимаешь… Если есть на свете Бог, то Он хреново исполняет свои обязанности. Элис показывает пальцем вперед, на голубые зубцы гор: — Если есть на свете Бог, их тоже сотворил Он. Что ж, думает Билли, в чем-то она определенно права. 9 Смежные номера в приюте автомобилиста «Вилорог» оказались свободны. Судя по тому, сколько машин стоит на парковке, Билли и Элис могли бы снять весь мотель. Обедать они идут в ближайший «Бургер-барн». Вернувшись в номер, Билли вставляет в ноутбук флешку с историей и открывает документ на том месте, где остановился: Тако вручает Фариду свой мегафон с надписью «ДОБРОЕ УТРО, ВЬЕТНАМ». И сразу закрывает. Он не то чтобы боится писать о случившемся в «Веселом доме», нет, просто не хочется делать это урывками. Надо сесть в тишине, успокоиться и вылить все зараз, как яд из бутылочки. Возможно, времени на это уйдет немного, однако то будут очень напряженные часы. Он подходит к окну и выглядывает на улицу. Перед каждым номером стоят дешевые пластиковые стулья. Элис сидит на одном из них и смотрит на звезды. Билли долго смотрит, как она смотрит. К психиатру не ходи, Элис в его глазах стала Кэти, только повзрослевшей. Возможно, психиатр добавил бы, что есть в ней и что-то от Робин Макгуайр, она же Ронни Гивенс из Дома Вековечной Краски, но с этим Билли готов поспорить. Робин ему хотелось трахнуть. Сколько вечеров он провел, дроча на ее светлый образ, — не сосчитать, а Элис он трахнуть не хочет. Она ему небезразлична, и это гораздо больше, чем секс. Опасно ли иметь в жизни человека, который тебе небезразличен? Безусловно. Опасно ли, что он тоже небезразличен Элис, — ведь она доверяет ему, полагается на него? Спору нет. Но ведь это так здорово. Смотреть, как она смотрит на звезды. Это дорогого стоит. Да, все может измениться, если дело примет скверный оборот, но прямо сейчас, в этот самый момент, Билли сознает, что подарил ей горы и звезды. Они не принадлежат Элис, зато она может на них любоваться. И это дорогого стоит. 10 Выезжают они рано утром и уже к восьми утра добираются до окраины Денвера. Мир вокруг плоский. Без четверти девять проезжают через Боулдер. Мир по-прежнему плоский. А потом бац — и они уже в горах. Билли оказался прав, ехать приходится по серпантину. Элис сидит прямо и едва успевает вертеть головой, глядя широко распахнутыми глазами то на обрывы справа, то на отвесные, заросшие лесами склоны слева. Билли может ее понять. Она — девчонка из Новой Англии, которой довелось совершить короткое и в конечном итоге неприятное путешествие на Средний Юг, и сейчас ей все внове, все потрясает до глубины души. Пусть Билли никогда не поверит, что она согласилась бы на изнасилование ради этой поездки к подножию Скалистых гор, все-таки он доволен, что она здесь. Ему нравится ее восторг. Нет — он безумно рад. — Я могла бы тут жить, — говорит она. Они проезжают через Недерленд, крошечный городишко, который кажется придатком огромного торгового комплекса на окраине. Парковка забита под завязку. Билли, который вообще-то способен поверить во что угодно, вряд ли поверил бы, что уже в начале следующей весны эта парковка будет пустовать, а большая часть магазинов закроется. — Мне надо туда заскочить, — говорит Элис, показывая пальцем на витрину аптеки и краснея. Он находит свободное местечко у входа. — Тебе нездоровится? — Нет, но скоро начнутся эти дни. Вообще-то еще рано, но я чувствую их приближение. Живот болит. Билли вспоминает аннотацию к противозачаточным таблеткам. — Может, лучше мне… — Нет, я сама. Не волнуйся, я недолго. Боже, надеюсь, я не протекла — брюки жалко… — Ничего страшного… — «Купим новые», — хочет сказать Билли, но Элис уже выскочила из машины и торопливо шагает к «Уолгринс», почти бежит. Несколько минут спустя она выходит с пакетом в руках. Билли спрашивает, все ли у нее хорошо. Она коротко — даже немного резко — отвечает, что да. За городом она просит его остановиться подальше от других машин и отвернуться. Он отворачивается, и его взгляд сразу падает на дельтапланериста, зависшего в небе над глубоким, похожим на открытую рану ущельем. Вот ненормальный! С такого расстояния кажется, что он замер на месте и почти не двигается. Билли слышит, как Элис возится на заднем сиденье, расстегивает молнию, шуршит пакетом, снимает защитный слой с прокладки — вряд ли она осмелилась бы сейчас воспользоваться тампоном, — а потом снова застегивает молнию. — Можешь смотреть. — Нет, лучше ты посмотри, — говорит Билли и показывает пальцем на дельтапланериста. — Ох ты господи! — Элис ладонью прикрывает глаза от солнца. — Не говоря уже о пресвятых ананасах. Элис усмехается. Искренне. Ее усмешка греет Билли душу. А потом она повторяет: — Я могла бы тут жить. — И заниматься этим? — Билли вновь показывает пальцем на дельтапланериста. — Ну, или чем-нибудь другим… — Она медлит. — А может, этим. — Ну что, поехали? Все тип-топ? — Так точно, — лихо отвечает Элис. 11 Билли рад, что вчера решил остановиться и не ехать в ночи, потому что до Сайдуайндера они добираются только спустя два часа. Торговых комплексов в городке нет — лишь одна центральная улица, забитая сувенирными лавками, ресторанами, магазинами одежды в стиле Дикого Запада и барами. Последних предостаточно: «Одинокий всадник», «Сапоги и шпоры», «Перекати-поле» и «187». Салуна «Эджвуд» они не находят, но Билли и не надеялся его найти. — Странно бар назвали, — говорит Элис, показывая на вывеску с числом «187». — Ага, — соглашается Билли, а потом видит выстроившиеся в ряд мотоциклы на парковке перед баром, и название перестает казаться ему странным. 187 — это статья в калифорнийском уголовном кодексе, посвященная убийству. Элис включает навигатор на телефоне Билли, потому что приложение-глушитель мешает работе не только локатора, но и бортового GPS. — Еще миля, может, чуть больше. Поворот налево. Проехав милю, они оказываются за городом. Билли сбавляет скорость и замечает впереди указатель: «Эджвуд-маунтин-драйв». Поворачивает туда. Улица застроена симпатичными домиками и швейцарскими шале, стоящими не на дороге, а в глубине участков. Подъездные дорожки у большинства домов перегорожены цепями, поскольку до лыжного сезона еще шесть недель. После дома номер 108 асфальт заканчивается: гладкая дорога сменяется проселочной, сперва просто неровной, потом откровенно ухабистой. Билли с трудом одолевает пару крутых поворотов и перемахивает глубокую промоину в дороге. На сей раз машина подпрыгивает так, что ремни безопасности блокируются. — Ты уверен, что мы приехали по адресу? — спрашивает Элис. — Да. Нам нужен дом сто девяносто девять. Она заглядывает в навигатор. — Тут такого нет. — Я не удивлен. Еще через милю проселочная дорога тоже заканчивается, и они выезжают на травянистую тропу, где в колдобинах растут полевые цветы. Похоже на остатки старого лесовозного пути. Деревья обступают его со всех сторон, ветви уже хлещут «форд» по бокам. Потом тропа начинает идти в гору. Билли лавирует между валунами — явно свидетелями последнего ледникового периода. Элис становится не по себе. — Если сейчас эта тропа просто закончится, нам придется сдавать назад две мили, потому что развернуться нег… Билли одолевает самый крутой поворот, и тут дорога действительно заканчивается — упирается в бревенчатую хижину, построенную прямо на склоне холма. Сваи, на которых она стоит, похожи на старые телефонные столбы. Под открытой верандой припаркован «джип-чероки». Откуда-то доносится гул генератора — низкий, но ровный и мощный. Билли и Элис выходят из машины и, прикрыв глаза от солнца, смотрят на веранду. Из кресла-качалки им навстречу поднимается Баки Хэнсон. На голове у него бейсболка с эмблемой «Нью-Йорк рейнджерс», а в зубах — сигарета. — Здорово, Билли! Я уж думал, ты заблудился. — Она тоже так думала. Баки, знакомься, это Элис Максуэлл.