— Думаешь, это они? Дженсены вернулись? Я телевизор выключила, но я пила кофе, запах наверняка еще стоит, а на столе блюдце! Крошки! Они сразу поймут, что кто-то… Билли чуть отодвигает занавеску и выглядывает в щель. Если бы машина подъехала к самому дому, он ее не увидел бы — угол обзора не тот, — но «фьюжн» занял почти всю дорожку, и новую машину прекрасно видно. Это синий внедорожник с царапиной на боку. Он кажется знакомым. Не успевает водитель выйти на улицу, как Билли вспоминает: это же Мертон Рихтер, риелтор, сдавший ему квартиру. Билли вскидывает подбородок. — Дверь заперта? Элис мотает головой. В ее вытаращенных глазах читается ужас, но паниковать пока рано — возможно, все еще обойдется. Ничего страшного, даже если Рихтер подергает ручку и заглянет в квартиру, когда ему не откроют. Дженсены ведь попросили Билли поливать их цветы. Но потом Рихтер спустится к нему, а он не успел даже парик надеть, не говоря уже о брюхе. На нем футболка и спортивные шорты. Входная дверь открывается. Из коридора доносятся шаги Рихтера. Блевоту давно убрали, но запах мог остаться… Открыть дверь и проветрить им как-то в голову не пришло. Билли думает подождать — вдруг Рихтер приехал к Дженсенам? Нет, такими мыслями тешить себя нельзя. — Врубай все компьютеры. — Он обводит рукой «оллтеки». Черт подери, Рихтер идет вниз! В подвал! — Ты моя племянница. На большее у него времени нет. Он захлопывает крышку «макбука», бросается в спальню и закрывает за собой дверь. Когда он бежит через комнату к ванной, где висит его накладной живот, из коридора доносится стук. Рихтер пришел. Встречать его придется Элис, потому что на подъездной дорожке стоит машина — значит, кто-то дома. Когда Элис откроет, Рихтер увидит девушку вдвое моложе Билли, запыхавшуюся и в синяках. И первым делом Рихтер подумает вовсе не о гимнастике. Черт! Билли закидывает живот за спину, чтобы застежка оказалась спереди, но от волнения не попадает зубцами в пластиковое гнездо, и живот падает на пол. Он подбирает его и пробует снова. На сей раз все получается, он даже затягивает ремень, но слишком туго — перекинуть накладное брюхо вперед не получается, даже если втянуть живот. Когда Билли ослабляет ремень, чертова штука опять падает на пол. Он наклоняется за ней, ударяясь головой об раковину, потом заставляет себя успокоиться и наконец прилаживает живот на место. Из коридора доносятся приглушенные голоса. Элис хихикает — скорее нервно, чем весело. Черт, черт, черт! Билли натягивает чиносы и толстовку — это быстрее, чем застегивать рубашку, да и Элис права, толстяки думают, что мешковатая одежда их стройнит. Парик лежит на комоде. Билли хватает его и нахлобучивает поверх собственных черных волос. В гостиной Элис снова смеется. Главное, не называть ее по имени — вдруг она назвала риелтору вымышленное? Сделав два глубоких вдоха, он заставляет себя успокоиться, растягивает губы в растерянной улыбке — будем надеяться, именно так выглядят люди, которых неожиданно выдернули из туалета, — и открывает дверь. — У нас гости? — Да, — отвечает Элис. Она оборачивается к нему с улыбкой на лице и неприкрытым облегчением в глазах. — Он говорит, что сдал тебе эту квартиру. Билли хмурится, роясь в памяти, а в следующий миг улыбается — вспомнил! — Да, конечно! Мистер Рикер. — Рихтер, — поправляет риелтор, протягивая ему руку. Билли жмет ее, по-прежнему улыбаясь и пытаясь угадать, о чем сейчас думает их незваный гость. От него, конечно, не ускользнули синяки на лице Элис и ее нервозность. Как такое не заметить? А ладонь у Билли, наверное, потная. — Я был в… — Билли машет рукой в сторону спальни и ванной. — Ничего страшного, — говорит Рихтер, окидывая взглядом включенные компьютеры. На экранах автоматически сменяют друг друга статьи с кликбейтными заголовками: «Целебные свойства ягод акаи», «Два странных совета для избавления от морщин», «Врачи назвали овощ, от которого вреда больше, чем пользы», «10 знаменитых детей-актеров: тогда и сейчас». — Так вот вы чем занимаетесь? — спрашивает Рихтер. — Небольшая подработка. На пиво и «Скиттлз» я зарабатываю преимущественно тем, что устанавливаю и обслуживаю компьютеры для разных контор по всей стране. Постоянно в разъездах, да, заяц? — Ага, — отвечает Элис и опять сдавленно хихикает. Рихтер косится на нее, и по его глазам видно: ни хрена он не верит вракам Элис, которые та успела наплести ему, пока Билли возился в ванной с чертовым накладным брюхом. Племянница? Ну-ну, а луна сделана из сыра. — Поразительно, — говорит Рихтер и, щурясь, смотрит на один из экранов. Там статья про опасный овощ (оказывается, это кукуруза, хотя она даже не овощ) как раз сменилась статьей про десять легендарных нераскрытых убийств (на первом месте победительница детских конкурсов красоты Джонбенет Рэмси). — Просто поразительно. — Он выпрямляется и осматривает гостиную. — Как у вас стало уютно. Элис немного убралась, но в остальном квартира осталась в первозданном виде. — Чем могу помочь, мистер Рихтер? — Да вот, приехал вас предупредить… — Переходя к делу, Рихтер поправляет галстук и натягивает профессиональную улыбку. — Некий консорциум под названием «Саутер эндевор» выкупил складские помещения на Понд-стрит и все жилые дома — те немногие, что остались — на Пирсон-стрит. Включая ваш. Они хотят построить здесь новый торговый центр, чтобы вернуть к жизни этот район. Кому нужны торговые центры в эпоху интернет-торговли, думает Билли. Ничего они к жизни не вернут, сами же первыми загремят на кладбище. Вслух он этого не говорит. Элис немного успокаивается. Отлично. — Ладно, я пойду, не буду лезть в мужские разговоры, — говорит она и уходит в спальню, закрывая за собой дверь. Билли кладет руки в карманы и немного покачивается туда-сюда на пятках, чтобы толстовка обтянула накладное брюхо. — То есть те склады и дома снесут, я правильно понял? Включая этот. — Да, но у вас есть шесть недель на поиски нового жилья, — говорит Рихтер, словно вручая ему первый приз. — Увы, не более того. Перед тем как съехать, сообщите мне новый адрес, чтобы я мог вернуть вам арендную плату за оставшиеся месяцы. — Рихтер вздыхает. — Сейчас пойду к Дженсенам, им тоже надо сообщить грустную весть. Это труднее, они тут давно живут. Билли не собирается говорить Рихтеру, что Дон и Беверли все равно начнут подыскивать себе другое жилье, как только вернутся из круиза. Возможно, даже не съемное. Но он все-таки сообщает ему, что соседи пока в отъезде, а его попросили поливать цветы. — Нас с племяшкой, вернее. — Вы прекрасный сосед. А она — чудесная девушка, — говорит Рихтер и облизывается. Может, у него просто губы пересохли, а может, и нет. — Телефончик Дженсенов у вас имеется? — Да, в бумажнике. Сходить за ним? — Буду признателен. Элис сидит на кровати и смотрит на него большими глазами. Лицо у нее бледное, как простыня, от чего синяки стали еще ярче. Ну что? — читает Билли в ее взгляде. Все плохо? Билли гладит рукой воздух: Спокойно, без паники. Он берет бумажник и возвращается в гостиную, не забывая идти вразвалочку. Рихтер склонился над одним из «оллтеков» — руки уперты в колени, галстук висит неподвижно, как остановившийся маятник, — и читает статью про чудесные свойства авокадо, самого полезного овоща в мире (хотя это фрукт). На мгновение Билли приходит в голову мысль: сцепить руки и, точно кувалдой, шибануть Рихтера сзади по шее. Вместо этого он открывает бумажник и протягивает риелтору листок с телефонным номером: — Вот, держите. Рихтер достает из внутреннего кармана блокнот с серебристым карандашиком и переписывает номер. — Отлично, я им звякну. — Я могу и сам, если хотите. — О, конечно, как вам угодно, но я все равно должен позвонить. Служба обязывает. Что ж, простите за беспокойство, мистер Смит. Позволю вам вернуться к… — он украдкой косится на дверь спальни, — делам. — Я вас провожу, — говорит Билли и добавляет чуть тише: — Хотел рассказать про… — Он многозначительно кивает на ту же дверь. — Да это не мое дело, дружище! Двадцать первый век на дворе. — Знаю, но вы не так поняли. Они поднимаются по лестнице. Билли тащится следом за Рихтером, слегка пыхтя. — Пора худеть, пора. — Добро пожаловать в клуб, — говорит Рихтер. — Эта бедная девочка — дочь моей сестры Мэри, — начинает Билли. — Муж Мэри год назад от них ушел, а она подцепила в баре какого-то ушлепка по имени Боб, забыл фамилию. Он стал приставать к девочке, та сопротивлялась, и он ее избил. — Ого. Понимаю. — Рихтер поглядывает на входную дверь: ему явно не терпится сесть в машину. Возможно, история ему не по душе. Или он хочет поскорее сделать ноги. — Есть одна загвоздка. Мэри женщина темпераментная, ей слова поперек не скажи — сразу обижается. Никто ей не советчик. — Знаю таких, — говорит Рихтер, все еще поглядывая на дверь. — Очень хорошо знаю. — В общем, я приютил у себя племяшку, пусть поживет тут неделю или дней десять. Сестра маленько успокоится, выпустит пар — тогда я ей верну ребенка и поговорю с ней о Бобе. — Понял. Удачи. — Он с улыбкой протягивает Билли руку. Улыбка выглядит искренней. Похоже, Рихтер поверил в его историю. Или притворяется изо всех сил, надеясь спасти свою шкуру. Билли крепко жмет ему руку. Рихтер восклицает: — Ох уж эти женщины! И жить с ними нельзя, и пристрелить можно только в Алабаме! Билли смеется над шуткой. Рихтер отпускает его руку, открывает дверь, а потом вдруг оборачивается. — Смотрю, вы усы сбрили. Билли испуганно поднимает руку к губам. В спешке он действительно про них забыл, но, может, оно и к лучшему. Усы сажают на специальный гримировальный клей. Впопыхах Билли мог приклеить их криво, или Рихтер заметил бы остаток клея и спросил бы себя: какого хрена?! — Ага, надоело еду из них выковыривать, — говорит Билли. Рихтер смеется. Натужно или искренне — не разберешь. Может, и первое. — Понимаю, дружище! Прекрасно понимаю. Он спускается по ступенькам крыльца к своему поцарапанному внедорожнику, слегка сутулясь — то ли от холода, то ли от страха (ждет, что Билли всадит ему пулю в затылок?).