— О, добрый день. — Голос Далтона Смита чуть выше, чем голос Билли Саммерса и Дэвида Локриджа. Слегка сипловатый, с намеком на астму. — Я как раз въезжаю, миссис Дженсен. — Он показывает на чемоданы. — Раз мы теперь соседи, зовите меня просто Беверли. — Конечно. Спасибо. Я Далтон. Простите великодушно, я пока не могу угостить вас чашечкой кофе — еще ничего не купил… — Прекрасно понимаю. Переезд — это безумие, правда? — Правда. Спасает, что я часто путешествую и вещей у меня немного. Остаток недели проведу в Линкольне, Небраска, а потом еду в Омаху. — Билли заметил: когда врешь про разъезды по небольшим городкам, имеющим второстепенное экономическое значение, люди почему-то охотнее тебе верят. — Я еще не все перетащил из машины, поэтому, если позволите… — Вам помочь? — Нет, нет, я справлюсь, — заверяет ее Билли и тут же делает вид, что передумал: — Хотя… Они вместе выходят на улицу. Билли вручает ей три коробки с дешевыми ноутбуками. Беверли становится похожа на курьера пиццерии «Доминос». — Ой, только бы не уронить — с виду они новенькие и наверняка стоят целое состояние! Стоят они не больше девятисот долларов, но Билли не хочет возражать. Только спрашивает, не слишком ли тяжело. — Ха! Они точно легче, чем корзина с выстиранным бельем. Вы все это будете подключать? — Как только разберусь с электричеством, — говорит Билли. — Это мой бизнес. По крайней мере его часть. В основном я работаю на аутсорсинге. Слова вроде «аутсорсинг» звучат солидно и могут означать что угодно. Билли вытаскивает из багажника коробку с телевизором. Они вместе возвращаются к дому, входят в открытую дверь и спускаются в подвал. — Заглядывайте сегодня к нам, когда немножко устроитесь, — говорит Беверли Дженсен. — Я кофе сварю. И угощу пончиком — правда, он вчерашний. — От пончика никогда не откажусь. Спасибо, миссис Дженсен. — Беверли. Он улыбается. — Да, точно, Беверли. Вот притащу еще один чемодан — и забегу к вам. Баки выслал ему коробку, подписанную словом «Страховка». Внутри лежит айфон Далтона Смита. Разгрузив «фьюжн», Билли делает несколько звонков. А к тому времени, когда он выпивает чашечку кофе и съедает пончик в квартире Дженсенов на втором этаже (с напускным интересом выслушав рассказ Беверли о проблемах ее мужа на работе и его неладах с начальством), в подвале уже появляется электричество. В его подземном логове. 8 Половину дня он проводит в новом доме, распаковывая дешевую одежду, включая дешевые компьютеры и закупая продукты в супермаркете «Брукшайрз», что в миле от дома. Ничего скоропортящегося, кроме дюжины яиц и сливочного масла, он не берет. В основном затаривается тем, что будет долго храниться: консервами и замороженными полуфабрикатами. В три часа он садится в арендованный «фьюжн» и возвращается на четвертый уровень паркинга номер 2. Убедившись, что его никто не видит, снимает очки и усы. Какое облегчение — наконец избавиться от живота! В следующий раз надо будет обработать кожу детской присыпкой, чтобы не появилось потницы. Пересев в «тойоту», он едет на ней в паркинг номер 1, оставляет машину и поднимается на пятый этаж «Башни Джерарда». Книгу не пишет и в компьютерные игры не играет. Просто сидит и думает. В офисе нельзя держать винтовку и вообще оружие, максимум — нож для чистки овощей. Это хорошо. Возможно, ствол ему не понадобится еще несколько недель или даже месяцев. Возможно, ему вообще не придется никого убивать — и разве это так уж плохо? В плане денег — да. Он потеряет полтора миллиона долларов. Что же до пятисот тысяч, которые ему уже перевели, захочет ли заказчик — тот, чьим посредником выступает в этом деле Ник, — получить их обратно? — Пусть попробует, — говорит Билли вслух. И смеется. 9 Пока он идет — плетется — обратно к машине, в голове крутятся мысли о двоеженстве. Он никогда не был женат даже на одной женщине, не говоря о двух, но способен представить, каково это. Если одним словом — изматывающе. Сейчас ему приходится переключаться между тремя разными жизнями. Для Ника и Джорджо (и для ненавистного Кена Хоффа) он вольный стрелок по имени Билли Саммерс. Для сотрудников «Башни Джерарда» — равно как и для жителей мидвудской Эвергрин-стрит — начинающий писатель по имени Дэвид Локридж. А для соседей по Пирсон-стрит, что в девяти кварталах от «Башни Джерарда» и в четырех милях от Мидвуда, — пузатый компьютерщик по имени Далтон Смит. Если подумать, у него есть и четвертая личина: Бенджи Компсон, который все-таки не совсем Билли — ровно настолько, чтобы сам Билли мог спокойно воскрешать в памяти образы из прошлого, что раньше делать избегал. Он сознательно начал писать историю Бенджи на компьютере, который, вероятно (нет, наверняка), клонирован: это своеобразная проверка на прочность. И пресловутое «последнее дело». Но есть и другая причина, куда более важная и глубокая: ему нужны читатели. Пусть это будет кто угодно, пусть даже бандюганы из Вегаса вроде Ника Маджаряна и Джорджо Свиньелли. Теперь Билли понимает (раньше не понимал и даже не задумывался об этом), что любой писатель, решивший показать свой труд людям, намеренно играет с огнем. В этом есть своя прелесть. Смотрите на меня. Я безоружен и стою перед вами голый. Во всей красе. Предаваясь таким размышлениям, он направляется к паркингу и вдруг вздрагивает: кто-то хлопает его по плечу. Это Филлис Стэнхоуп, молодая сотрудница бухгалтерской конторы. — Ой, простите. — Она делает шаг назад. — Не хотела вас пугать. Увидела ли она что-нибудь в этот миг, когда он не был готов к свидетелям? Может, промельк его настоящей личности? Не потому ли она отшатнулась? Может быть, поэтому. Если так, надо побыстрее развеять образ легкой улыбкой — и чистой правдой. — Все хорошо. Просто я был за миллион миль отсюда. — Размышляли о своей книге? О двоеженстве. — Ага. Филлис идет с ним в ногу. Сумочка перекинута через плечо, за спиной детский рюкзак с Губкой Бобом. Вместо «щелкунчиков» — кеды с белыми носками. — Не видела вас сегодня за обедом. Ели в кабинете? — Нет, катался по делам. Я ведь до сих пор толком не обжился. Плюс у меня был серьезный разговор с моим агентом. Он действительно разговаривал с Джорджо, впрочем, ничего серьезного они не обсуждали. Ник вернулся в Вегас, а Свин поселился в особняке с двумя другими молодчиками — Реджи и Даной. Вряд ли Ник и Джорджи Свин задумали его грохнуть (и завезли для этого сразу двух ребят), но для них это очень крупное и важное дело. Конечно, они перестраховываются — Билли был бы удивлен, даже шокирован, если бы они не осторожничали. Кто здесь действительно крайний, так это Кен Хофф. Будущий козел отпущения. — Кроме того, писателю необязательно сидеть за столом, чтобы работать. — Билли похлопывает себя по виску. Она отвечает ему улыбкой. Доброй. — Наверное, все вы так говорите. — Если честно, я в данный момент нахожусь в небольшом тупике. — Может, это не просто тупик, а новое место действия? — Возможно. Вообще-то Билли лукавит, никакого тупика нет. Да, кроме первой сцены он еще ничего не написал, но остальное не заставит себя ждать. Весь текст уже есть у него в голове. Осталось только его набрать. И Билли не терпится сесть за работу. Это ничуть не похоже на ведение личного дневника, и это не попытка примириться с прошлым, пусть сколь угодно несчастным и полным травм; это даже не исповедь, хотя в результате, возможно, к ней все и сведется. Это — сила. Он наконец нашел источник. Причем на сей раз силой его наделяет не оружие. Как и вид из окон своего нового подземного жилища, ему это нравится. — В любом случае, — говорит Билли, когда они подходят к паркингу, — я планирую взяться за дело всерьез. Начинаю прямо завтра. Филлис приподнимает брови. — Правило у меня твердое: варенье на завтра… Билли подхватывает цитату, и они заканчивают ее хором: — …и только на завтра![16] — Как бы там ни было, мне не терпится прочитать вашу книгу. — Они входят под своды паркинга — после палящего уличного зноя здесь царит восхитительная прохлада — и начинают подниматься. Филлис останавливается на полпути к первому повороту. — Вот моя машина. — Она нажимает кнопку на брелоке. Неподалеку вспыхивают задние габаритные огни маленького голубого «приуса». Номер обрамляют два стикера: «МОЕ ТЕЛО — МОЕ ДЕЛО», «ВЕРЬТЕ ЖЕНЩИНАМ». — Как бы вам машину не поцарапали, — говорит Билли. — Этот штат красный до мозга костей. Она поднимает сумочку и улыбается ему совсем не так, как сначала, — новая улыбка больше похожа на усмешку Грязного Гарри. — А еще в нашем штате разрешено скрытое ношение, так что если кто-то попытается отскрести мои наклейки ключом, советую им делать это тайком и не попадаться мне на глаза. Интересно, это показуха? Миниатюрная бухгалтерша нарочно держится посмелее и понаглее с мужчиной, который, возможно, ей интересен? Может быть. А может, и нет. В любом случае он восхищен: так прямо говорить о своих убеждениях! Для этого нужна смелость. Именно так ведут себя хорошие люди. По крайней мере когда показывают себя с лучшей стороны. — Что ж, еще увидимся, — говорит Билли. — Я свою повыше бросил. — Правда? Неужели внизу мест не нашлось? Он мог бы сказать, что задержался и не успел урвать хорошее местечко, но в итоге это сыграет против него, ведь он всегда паркуется на четвертом. — Там меньше вероятность, что кто-нибудь меня бортанет и скроется. — Билли показывает большим пальцем наверх. — Или отскребет ваши стикеры? — У меня их нет, — отвечает Билли и вновь говорит чистую правду: — Не люблю быть на виду. — Тут, повинуясь внезапному импульсу (хотя человек он отнюдь не импульсивный), он предлагает: — Давайте сходим куда-нибудь, выпьем. Хотите?