Он стоял передо мной такой идеальный: каштановые волосы, мягкий синий свитер и темные джинсы. И ослепительно-белые кроссовки. Стоял и щурился на мой изумленный взгляд, на холодное осеннее солнце. Ждал ответа. Устал щуриться, вынул из кармана и надел темные очки. Очень, к слову, стильные. Очень удачно дополнившие образ. – Да, – тихо проговорила я. Глава 10 И мы пошли в блинную сети «Айхоп». Она располагалась рядом со школой. Казалось, уж там-то, в дешевом фастфуде, никаких подвохов не таится. Но вот мы заняли отдельную кабинку, уселись друг против друга – и я здорово струхнула. Что я делаю? Что мы делаем? Надо о чем-то говорить. О чем? Пока я тщетно напрягала мозг, Оушен сообразил, что темные очки все еще на нем, ойкнул и снял их. Ну снял и снял. Что особенного? Обычный жест, без театральности. Земля вращения не прекратила, птицы продолжали чирикать. И в глаза Оушену я уже смотрела. Раньше. Только вдруг вышло: да, смотрела, но толком не видела. Теперь я оторваться от них не могла и от лица в целом. Броню мою проткнули у самого сердца, и трещина увеличивалась с каждой секундой. Удивительно красивые глаза у этого Оушена. Синева странным образом смешалась в них с коричневыми крапинками, и невнимательному наблюдателю – каковым я была до сих пор – глаза казались просто серыми. Может, я не замечала нюансов потому, что сам Оушен раньше так не смотрел. С такой прямотой. С такой улыбкой. Он улыбался только мне. Никому и ничему больше. Впервые я видела его настоящую улыбку. Все прежние были какими угодно – смущенными, кислыми, виноватыми, – но сейчас, в замызганной донельзя кабинке, Оушен улыбался мне, словно праздновал победу. – Ты чего? – наконец спросил он. Я вздрогнула. Смутилась. Опустила взгляд в меню. Промямлила: «Ничего». – Чего так смотрела? – Нормально смотрела. Я заслонилась меню по самые брови. Несколько секунд прошло в молчании. – Тебя по выходным онлайн никогда не бывает, – произнес Оушен. – Ну да. – В чем причина? Он с опаской взялся за край меню, потянул на себя, чтобы видеть мое лицо. Господи. Нет, я такого не выдержу. Не выдержу, и все. Боже. Спасите меня от меня. Его лицо… Ослепительное. Ослепляющее. Что со мной? Почему меня к нему тянет? Почему? Судорожными усилиями мысли я хваталась за старое оружие, проверенное на смазливых парнях. Скорее возвести стены, спрятаться, скрыться. Бесполезно. Стены не возводились. Потому что Оушен смотрел на меня в упор. – Я по выходным занята, – выдавила я. Получилось неубедительно. – А, – протянул Оушен и откинулся на спинку стула. Лицо стало непроницаемым. Оушен раскрыл и бегло прочел меню. Тут-то я и не выдержала. Просто не могла больше терпеть. – Зачем ты ко мне привязался? Фраза сама вырвалась. На выдохе. С оттенком злости. Я его не понимала, этого Оушена; досадовала, что он столько места занял в моем сердце; я не представляла, что у него на уме. Я запуталась. Вылетела из колеи. Оказалась не в своей тарелке. Прояснить все и со всем покончить. Раз и навсегда. Немедленно. Вот чего я хотела. Оушен вздрогнул. Положил меню на стол. Нахмурился. – В смысле? – В смысле, – я подняла взгляд к потолку, прикусила губу, – я не понимаю, что происходит. Почему ты так мил со мной? Почему школу со мной прогуливаешь? Зачем на обед с моими родителями напрашивался? – А вот, кстати вспомнила! Ты уже с ними поговори… – Не понимаю, чего ты добиваешься, – оборвала я. Щеки вспыхнули. – Что тебе от меня надо? Оушен явно удивился. – Ничего. Мне от тебя ничего не надо. Я с трудом сглотнула. Отвернулась. – Это ненормально, Оушен. – Что ненормально? – Вот это вот. – Я повела рукой от себя к нему и обратно. – Это. Не-нор-маль-но. Парни вроде тебя с такими, как я, даже не разговаривают. – С какими «с такими»? – Не прикидывайся. – Я сузила глаза. – Ты отлично понял, с какими. За идиотку меня не держи. Он продолжал таращиться. – Я просто хочу знать, что происходит, – повторила я. – Непонятно, зачем ты так усиленно набиваешься мне в друзья. Зачем оказываешься всюду, где я. Тебе что, жалко меня, да? – Что? – Он приподнял брови. – Черт! – Не надо меня жалеть. Нет причин. Он чуть улыбнулся – будто бы про себя – и произнес с утвердительной интонацией: – Ты не понимаешь. – Вот именно. Пытаюсь понять, не могу и бешусь от этого. Оушен хохотнул. – Бесишься? Почему? – Не знаю. – Вот как. – Слушай, Оушен, забудь. А я, пожалуй, домой пойду. – Не у… – Ему не хватило дыхания, и он начал снова: – Не уходи. – Взъерошил волосы, прошептал: «Боже!» и выдал: – Просто я считаю, ты классная. Понятно теперь? Что, так трудно было догадаться? – Вообще-то да. – А еще я считаю. – Оушен явно разошелся. – Что ты очень красивая. Только не позволяешь тобой восхищаться. Скажешь, не так? Нет, сердце у меня не остановилось. Быть такого не могло – однако, по ощущениям, было. Меня уже называли красивой. Один раз. В восьмом классе. За глаза. Одна девчонка объясняла подруге, почему меня на дух не выносит. Потому что я красивая и при этом злюка. Есть такой типаж. Брошено было небрежно, с фырканьем; по тем признакам я и поняла, что девчонка говорила правду. До сегодняшнего дня в моем виртуальном списке комплиментов эта фраза стояла в гордом одиночестве. А я всерьез задумалась: может, я и правда красивая? Если верить маме, то да, но больше никто на эту тему не высказывался. И вот, пожалуйста… Потрясенная, я не сумела ответить членораздельно. Сидела и полыхала щеками. – Ну что, прояснил я ситуацию? – спросил Оушен. Я на него не смотрела, но чувствовала: он улыбается. – Вроде да. Потом мы заказали блины. Глава 11