Так и оказалось. Тот же дед, подошедший на лодке, цену назвал в патронах, а не в услугах. Переправа стоила кругленькую сумму – триста семерок. Про такого зверя, как заглот, тут не слыхали – да и вообще, как оказалось, мутанты здесь не балуют. Хотя, бывает, и набегают из Сыктывкара. – Если появится зверюга – мешок на паучьих лапах – вы его не трогайте, – посоветовал Добрынин. – Он поселок от других мутантов будет оберегать. Первый никогда не нападает. Но не терпит в своих охотничьих угодьях агрессивное зверье. Сразу давит. Живите с ним бок о бок, мирно… – Агась… – фыркнул дед. – Вот прям щас так и дадим ему тута жить… Ну ты, мил человек, сморозил… Все верно сказал – «в своих охотничьих угодьях». Значица, и мы тоже в его угодьях. Я не хочу ночью до уборной топать и кажного шороху шугаться… Мож он меж сараев притаился, иль на огороде?.. Кишка ужо слаба, портки замараю. Не-не-не, сразу в расход! – Ну, как знаешь, дед,… – не стал настаивать Добрынин. – Это тебе просто информация к размышлению. А насчет «в расход» – там видно будет… Дед, глянув на них, как на умалишенных, сделал ручкой. Распрощались. Двести километров до Ропчи, поселка, держащего оборону от орд мутантов, прошли за три дня. Только вот Ропчи Добрынин не узнал: стены, в прошлый раз так поразившей его, не было и в помине, хотя сам поселок вроде бы угадывался. По крайней мере располагался он так же – на большой поляне-проплешине, которую и огибал тракт. Здесь заночевали – у самой дороги, за пределами поселка, стояло большое квадратное здание, похожее на блокгауз, сложенное из толстых сосновых бревен. Впечатление усиливалось частоколом в одно бревно, огораживающим его, и окнами бойницами в стенах первого и второго этажей. Первый этаж занимал большой зал с грубо сколоченными столами и лавками, барной стойкой и подсобными помещениями, весь второй был отдан под комнаты для гостей. Игорь Антонович, сказавшись больным – он и впрямь выглядел неважно, то ли продуло в дороге, то ли еще чего, – остался в модуле и весь вечер носу наружу не казал, лечился настойкой из Руча. А вот Данил с Юкой решили сменить полки кунга на нормальную кровать в комнате. Да удалиться от посторонних на ночь не мешало бы… Похоже, зал на первом этаже был излюбленным местом для вечерних посиделок местной общины – спустившись к ужину, они с трудом нашли, где сесть. Помог хозяин, освободивший для гостей двухместный столик в самом углу. – Вы чо, балбесы, не знаете?! Столики для гостей! – шуганул он двух мужиков, расположившихся здесь. – Поближе к центру давайте. Сейчас и Василь Иваныч подойдет, говорить будет. Мужики заворчали что-то, но деваться было некуда, уступили. Пока хозяин готовил заказ, Данил обратил внимание, что народ вокруг какой-то взбудораженный. Люди сидели кучками, что-то обсуждали вполголоса – причем ни смеха, ни улыбок, обычно сопутствующих посиделкам, видно не было. Здесь явно собирались говорить о серьезном… Подошли хозяин заведения и девочка-подавальщица, начали раскладывать столовые приборы. – Уважаемый, а не подскажешь ли, что происходит? – полюбопытствовал Добрынин. – Народ чересчур… набыченный. Да и местный глава, как я понял, выступать собрался… – На сегодня собрание объявлено, – кивнул тот. – Экстренное. Чертовщина в лесу творится… – Подробней не расскажешь? – насторожился Данил. – Присаживайся… Выпивка за мной. Хозяин согласно кивнул: – Чего ж не рассказать, если угощаешь… Девочка шустренько принесла третий табурет и, вместе с ним, бутылку для хозяина. На столе появилось мясо, хлеб, каша, малосольные огурчики. И пока гости уплетали за обе щеки, Петр Сергеевич, как представился трактирщик, поведал следующее. Четыре дня назад в лесу у Черного озера, к югу от поселка, появился провал. Земля словно внутрь протаяла. Сначала небольшой, метр в поперечнике. Но вот позавчера ходили – уже полтора. А вчера к обеду пошли – двухметровая дыра. И внутри дымка этакая красноватая вьется… А самое главное – на краю провала карлика нашли. Сидит, внутрь смотрит, словно ждет чего… Людей завидел – да как кинется! Пристрелили, конечно. Только назад собирались, глядь – из провала новый лезет. И вот так за полдня настреляли с десяток. Сегодня с самого утра снова людей услали. Дыра уже три метра, целая пещера. Склоны полого внутрь опускаются, как в воронку – и туман уже не по дну стелется, а всего на метр ниже уровня земли. И карлики лезут куда чаще… Оставили там людей с ружьями, и глава поселка срочный сбор объявил. Решать нужно, что делать дальше. – Просто так дыра появилась? – недоверчиво спросил Добрынин. На всем протяжении рассказа у него было стойкое впечатление, что хозяин заведения недоговаривает. Глазки бегали… сбился несколько раз… а в самом начале слишком уж долго молчал, будто прикидывал, с чего начать… – Сама по себе появилась? Без причины? Как же вы отследили появление?.. Откуда так точно известны сроки? Присутствовали при том? Похоже, поймал. Петр Сергеевич молча глядел на собеседника, жевал нижнюю губу и что-то там себе думал. Видимо, прикидывал, можно говорить, или нет. И Добрынин, понимая, что сейчас, возможно, ему откроется истинная причина заварившейся тут каши, решил ему немного помочь: – Я сам из Сердобска Пензенской области. Может, слыхал про Пензу? – В прежние-то времена, конечно, слышал. – Так вот у нас такой же овраг с красным туманом… – И карлики?.. – живо спросил Петр Сергеевич. – Карликов нет, зато других в достатке. Тут тебе и горыныч, и куропат, и сирены… И даже птица Рокх. Вполне может быть, оттуда лезут. И вас это тоже ожидает… – Вот беда-то какая… вот беда… – покачал головой Петр Сергеевич. – До сих пор у нас особо то и не было зверья… Как же вы от напасти спасаетесь? – Обменяемся? – предложил Добрынин. Дополнительная информация про неизвестную аномалию – хоть и не проявившуюся до сих пор – не лишне. Авось пригодится… – Мне нужно знать, как эта яма появилась… А вам – чего дальше ожидать. Что скажешь? Петр Сергеевич, глядя на него, задумчиво покивал: – Вы проезжие… узнаете – и дальше пройдете… а нам может и скажете, как с напастью бороться… – пробормотал он. – Ладно… Но предупреждаю: никто кроме вас двоих знать об этом не должен. Уговор? – Уговор, – согласился Данил. И не прогадал. Вторая часть рассказа действительно дала понимание истоков… – В двадцати километрах к юго-востоку лежит озеро под названием Окунево. На берегу озера с незапамятных времен стоял монастырь, где жили монахи-отшельники. Было их там не то чтобы много – пять, может быть, десять человек, а после Войны постепенно и вовсе никого не осталось. И вот году примерно в двадцать третьем – двадцать четвертом появились там новые жильцы. Кто такие – неизвестно, откуда пришли – непонятно. Переселенцы. А самое главное – неясно, люди ли вообще. Ходили они все время в рясах, лица под капюшонами черной полупрозрачной тканью скрыто, так что черты не угадать. Словом – сплошные загадки. Ладно. Появились и появились. Первые два-три года жили они своей жизнью, никто к ним не совался. Знали только, что монастырь теперь обитаем, но так, чтоб специально зайти, – не было такого. Но вот в позапрошлом году – вылезли. Начали по округе шастать, проповедовать пытались, несли всякую чушь про Великий космос, про избавление… В тайге окрест еще с десяток поселков разбросано – так они везде побывали. И ведь сумели мозги людям запудрить… То из одного поселка человека уведут, то из другого… Тянут к себе в монастырь – и все, пропадает человек. Пришли они и сюда. Но у Василия Иваныча разговор с ними был короткий: отвел он одного в сторонку и предупредил, чтоб не совались больше. А не то… И что? Думаете, послушали? Нет. Аккурат четыре дня назад приперся такой снова… Но теперь уже более настойчиво себя повел: вокруг поселка бродить начал, к людям приставать, от дела отрывать проповеди читать. Детей напугал… Иваныч – он ссориться не хотел, снова по-доброму повторил… Прогнали чернорясника от поселка – так этот дурак к блокгаузу пришлепал. А здесь в это время сын его, Иваныча, сидел, Колька. Он и двое товарищей его, сынули заведующего складами и главбуха. Золотая молодежь, в общем. Бараны тупоголовые. Ну и мой Андрюха с ними крутился. Колька – он явно не в батю пошел. Далеко яблоко от яблони упало… Трусливый, склочный, все время исподтишка норовит… да и остальные ему под стать. Ухватили они этого чернорясника – да в лес. Там его и шлепнули, как раз на том самом месте… И как только мертвец-то на землю упал – так из-под земли туман красный повалил. А спустя минуту дыра протаяла. Эти четыре идиота прибежали, но никому ничего не говорят. Только мой балбес мне проболтался… Ну а я уж будто сам на прогулку вышел… дошел до туда, убедился – все так и есть. Иванычу сразу доложил, сказал: сам обнаружил. Поставили охрану. А дальше уж вы знаете… На этом хозяин рассказ свой остановил и вопросительно уставился на собеседника. Дескать, я рассказал, теперь твоя очередь. Вот теперь история поселка обрела полную ясность. И учитывая то, что будет дальше, – ох и дорого же люди расплатятся за дурость своих детишек! Золотая молодежь – она всегда думает, что больше других ей позволено. А как наворотят дел – так признаться яички позвякивают. Отвечать-то боятся… Чтоб ответить – характер нужен, а какой у этой перхоти характер?.. Но рано или поздно отвечать придется. Один на кол сядет, двоих в монастырь заберут. А уж куда их там дальше – только догадки одни… – Так что? – подал голос Сергей Петрович, вопросительно глядя на гостя. – Вы-то как справляетесь?.. Данил усмехнулся. Узелок? Да пожалуй… Как они в Сердобске справляются, это трактирщику знать бестолку. А вот как им нужно… – А справляемся так, – ответил он. – Вокруг поселка стену ставьте. И чем быстрее, тем лучше. Два ряда бревен: передний выше, задний ниже, в переднем ряду – бойницы. Между рядами землей забить и утрамбовать, чтоб по гребню ходить. По верху колючку. Кроме того – засеку. Деревья ветвями от поселка, и заострить, чтоб кольями торчали. Очень скоро здесь столько зверья попрет – без этого вы не справитесь. И тяжелое вооружение: пулеметы, автоматические пушки – это все вам теперь обязательно. Легкое стрелковое тоже. Готовьтесь. И вам и окружающим поселкам ох как тяжело будет. Расплатитесь за своих дураков полностью. Кровью. Даже в полутьме зала было видно, как побелел хозяин. На лбу капли пота выступили, нижняя челюсть мелко подрагивает… – И что… дыру завалить – никак?.. – Пробуйте, – пожал плечами Добрынин. – Только вряд ли… – А с проповедниками что же… У вас тоже такого убили? – Здесь я вам не советчик, – развел руками Добрынин, – и про нашу дыру я ничего не знаю. Но, получается, нельзя их убивать. Сам видишь, как вышло… Входная дверь хлопнула. Данил оглянулся – в общий зал входил Василий Иванович. Все такой же – хотя, каким ему еще быть? – только на пять лет моложе. Седеющий уже чуб, бритый череп, усищи… – Вы уж того… никому не рассказывайте… – оглянувшись испуганно на вошедшее начальство, зашипел хозяин. – За такое и балбесам этим, и мне голову снимут… Данил кивнул. Не его это уже было дело. Ужин, сон – и снова дорога. От Ропчи до Ухты шли быстро – в этих местах еще сохранилось какое-то подобие тракта. Город тоже смогли пройти без проблем – здесь хоть и имелись какие-то разрушения, но не критичные, и улицы были вполне проходимы. В подробности сосуществования общин вдаваться не стали, оплатили только на входе горсть семеры вооруженным пацанам у шлагбаума, и на выходе столько же. За Ухтой сошел Ивашуров. В одном из дачных поселков за городом у него был очередной товарищ – оброс Игорь Антонович за время странствий полезными знакомствами… Договорились, что в этих краях он будет пару недель, а перед уходом на юг вернется на дачи и подождет несколько дней. Если успеет Добрынин с делами разделаться – подберет. Ну а нет – так на будущий год можно опять в Сызрани встретиться и снова куда-то махнуть. На прощанье Добрынин дал ему армейский жетон и настойчиво пригласил посетить Пензу – что-то подсказывало, что Сказочника он больше не увидит. Да и без того… Почти месяц вместе путешествуют, сколько вечеров у костра, сколько переговорено, сколько выслушано… Если не закадычными товарищами, то уж точно хорошими знакомыми стали. И это еще учесть спасение из лап Барыги. Хватит, чтобы о «Периметре» рассказать?.. Добрынин надеялся на это. От Ухты до избы деда Шамана было не так и далеко, немного больше сотни верст, но дорога здесь практически отсутствовала. Тиманский кряж, как и в прошлый раз, поприветствовал их дождичком, однако сейчас это была какая-то мелкая взвесь, а не ливень. И тем не менее, даже его хватило, чтобы размочить дорогу и устроить броневику еще одно внедорожное испытание. Впрочем, на этот раз по сложности оно явно не дотягивало до тракта на Руч, и КАМАЗ шел без препятствий. Дом предсказателя они завидели издали. Добрынин уже ждал его, высматривал загодя. Указатель «У Шамана» стоял на месте, разве что был немного побольше прошлого. Да и тот самый, со стершейся надписью и остатками буквы «А», тоже был цел. «Ижма – 97 км» гласил он сейчас, и указывал стрелочкой влево. – Прибыли, – выдохнул Данил. – Вон он, этот дом. Справа у дороги, двухэтажный. – Тот самый хутор? – засомневалась Юка. – Ты же рассказывал про болото… – Здесь живет старик Шаман. А болото в тайге, на восток от тракта. Шаман встретил их на крыльце. Добрынин помнил то чувство, которое испытал, увидев деда в первый раз – тот будто в самую душу глянул. Но в этот раз ничего подобного не было. Старик не поражал значительностью – небольшого росточка, щуплый, с короткой бородкой… точно таким же он будет и пять лет спустя. Однако вопросы, куда это несет путников к черту на рога, он не задавал, и пророчества не произносил. Встретил радушно, как и подобает держателю придорожного заведения, переживающего не лучшие дни, проводил внутрь, показал комнату. Тут же исчез хлопотать по хозяйству, пообещав обильный ужин, баньку и большую двуспальную кровать. «Недорого, всего полста семеры, а то карабин уже застоялся…» Он абсолютно не походил на того Шамана, которым запомнил его Добрынин, и это было ему не понятно. – Даня, у тебя вид, будто ты сомневаешься, тот ли это человек, – угадала его мысли Юка. – Я и сомневаюсь… – пробормотал Данил. – Понимаешь… В прошлый раз он другим был. Сразу с порога предсказывать взялся, про смерть свою заговорил… Да и вел себя как-то… бойчее что ли… Бойцов шугнул, потом напился… Полное впечатление было, что ему все пофиг. А теперь?.. – А теперь он ведет себя как хозяин захудалой кафешки, желающий подзаработать, вот и все, – пожала плечами Юка. Добрынин задумчиво покивал. Ладно. Поглядим. Пока они разоблачались, пока Юка загоняла машину в гостеприимно раскрытые ворота пустующего сеновала, да пока мылись, прошло минут сорок. За это время Шаман сготовил недурственный ужин: нарезка сала с ледника, мясо оттуда же, картошка, редис, соленые огурцы с помидорами… Даже хлеб был. Словом, стол собрался богатый. И, конечно же, любимый стариком самогон – здоровенная бутыль. Пока сидели – разговаривали. Старик снова рассказывал про Блуждающий край и Непутевый Тоннель, стращал байками, но Добрынин слушал вполуха. Он все это уже знал. И он все пытался понять, что же не так с дедом? Пробовал даже вывести на откровение про его дар, но Шаман, хоть и употребил уже несколько рюмашек и был почти в кондиции, про свою особенность молчал, как рыба об лед. Просидели они часа два. Старик, испросив разрешения у постояльцев и сославшись на то, что «здесь все свои», продолжал исправно поглощать рюмку за рюмкой. Юка ушла спать, а Добрынин сидел, смотрел на деда и думал. Что-то не клеилось. Не вязалось. Дед Шаман не пытался поразить способностями, не изображал Нострадамуса… Даже теперь, выпив, он ничего не говорил о своем даре предсказателя и пророчеств не выдавал, хотя в прошлый раз полезло из него, едва лишь первую тяпнул… А ведь он должен был. Иначе может не собраться цепочка. Если дед не начнет проповеди – его не убьет испугавшийся за сохранность своих секретов Хасан. А если Шаман останется жив – захочет ли помогать Даньке-младшему глава хутора на болоте, огорчившийся и разозлившийся на Братство за смерть своего товарища? Значит, засада так и останется висеть на хвосте у Даньки. И рано или поздно… До дома он тогда может не дойти. Сложить два и два. Ведь ясно уже, что Зоолог был тут. Об этом говорил хотя бы рецепт снадобья против семечек одувана, полученный Ивашуровым, или «Энциклопедия животного мутагенеза», которую он с таким любопытством листал и так восхитился ею, что потом, через несколько лет, упомянул в разговоре. Не значит ли это, что встреча с Зоологом как-то повлияла на деда? Повлияла так, что он возомнил себя Шаманом? Что же тогда говорил про него Николай Иванович? С дьяволом встретился?.. И здесь Добрынин понял, что ради спасения Даньки, снова, как и с Барыгой, он должен подтолкнуть человека к смерти. Дед должен поверить, что у него есть такой дар. И внушить это должен был именно Добрынин. Но как?.. А никакого иного средства, кроме как запугать, у него не было. И не просто запугать – нагнать жути, таинственности, заморочить голову, внушить! Хотя это, кажется, не так и трудно будет. Старик и без того по углам оглядывался, когда про Непутевый тоннель говорил. Не развить ли тему?.. Выкушав четверть бутыли, Шаман ушел на боковую. Состояние его сейчас было, пожалуй, наиболее благоприятным для внушения: еще не совсем пьян, но уже изрядно навеселе. Мозги хоть и работают, но критичность мышления алкоголем до минимума снижена. А если еще и верующий… Подождав, пока он утихнет в своей комнатушке, Добрынин начал действовать. Единственное, что ему было необходимо – рога. Обычные рога обычного копытного. Если старикан охотник, так неужели в хозяйстве рогов не найдется?..