– Да как же, забудешь такое! – просиял мужик. – Ты эта… Сам про патрики не забудь! – Все помню, – успокоил мужика Данил. – Хэй, Алекс, гуд лак, удачи тебе, – сделал ручкой капрал Джонс. – В следующий раз не забудь май первач! Распрощались. Расселись так. Капрал на переднем пассажирском сидении, рядом с водителем. Добрынин и Юка сзади, на пассажирских. И в кузове – еще двое, пулеметчик и боец. Оружие изымать не стали, Джонс приказал только магазины отомкнуть и патроны из патронника выкинуть – видимо, не счел нужным непонятных людей обижать. Да и чего ему было опасаться? Сзади в кузове – двое. Чуть что не так… Как тронулись, капрал все-таки попытался затеять блиц-опрос: кто, да что, да зачем… Добрынин только головой мотнул – дескать, не твоего ума дело. Вези к офицеру, и все тут. Так и пришлось любителю первача засунуть свои расспросы куда поглубже. Пока ехали, Добрынин разглядывал окружающую местность. Высадились они где-то на южной оконечности лесного массива, рядом с небольшим поселком под названием Крестово Городище. От поселка дорога шла сначала прямо, вокруг – поля, фон пять-семь рентген. Потом, когда слева и справа замелькали деревушки, он постепенно начал повышаться и на въезде в город достиг сотни. Здесь, повернув направо за указателем «Мирный», пикап стал вновь удаляться от города, и светимость вновь начала понижаться. Морпехи, упакованные в какие-то свои пятнистые комбезы, наподобие демрона, сидели спокойно, даже перебрасывались редкими фразами на своем языке, из чего Данил сделал вывод, что фон их не напрягает. – Хорошо держит? – дотронувшись до плеча капрала, спросил он. – Вот?.. Что?.. Что держит? – не понял сначала тот. – Радиацию, говорю, нормально держит? – Триста единиц можно не беспокойт, – кивнул капрал. – Дальше – всё, аут. – А что там, в городе? Упало туда? Морпех злобно выругался, и дальше в его речи был только сплошной «факинг». Юка даже переводить это слово не стала – но Добрынин и сам, благодаря большому набору американских фильмов в фильмотеке Убежища, мальчишкой пересмотревший их все не раз и не два по кругу, прекрасно понимал, что изрыгает капрал. – Наши факинг «Томахуук» должны были упасть на другой берег! Здесь, на райт берег, должно быть чисто! Ни одного удара! Но наши факинг джи-пи-эс в этих факинг ракетах, как известно нашим факинг специалист, имеют нарастающую факинг погрешность! Восемьсот метров за каждый час полета над водой! Вот мы и получили факинг удар по голове! От своих! Добрынин усмехнулся. Вот оно что… А ведь в фильмах эти американские «Томагавки» расхваливались на все лады, как высокоточное оружие, способное поразить противника точнехонько в макушку… Может быть и остальная американская крутизна не такая уж и крутизна на самом деле? Морпехи в тех же фильмах – просто супермены без страха и упрека! А на самом деле дерево на боевом посту поливает… – Капрал Джонс, разрешите возразить, – подал голос водитель. – «Томахауук» отработали неплохо. Даже если и имела место… э-э-э… мистейкс… ошибка, вот. Они упали прямо на позиции факинг рашен деснтура, спецназ! Если бы не это – нам пришлось бы туго, как у дьявола в заднице! Капрал взмахнул рукой, но отвечать не стал. Видимо, слова водителя попали в самую точку. Добрынину же оставалось только сидеть, переглядываться с Юкой и ржать где-то внутри, в глубине себя. Воены, мать вашу… – Так и ваши позиции пострадали, наверно? – спустя какое-то время, потребовавшееся ему, чтобы успокоится, спросил он. Очень уж хотелось додавить и узнать побольше информации. – Наши? О, но, но… Все упало на город, там, где окопался спецназ. Нас задело краем, только передовые позиции. Айрборн «Ульяновск» не пострадал эбсолютли. – Какими же силами высадились? – Один батталион… Вообще, наименьшее формирование для продолжительных рейдов и срочных операций – экспедитионал отряд. От тысяча пятисот до трех тысяч маринес с техника. Но в тот день все было через факинг эсс! Нас дернули в составе батталион, а это в три раза меньше, всего восемьсот-тысяча маринес. И двести из них погибло в тот день! Вот теперь общая картина, наконец, стала понятно. Высадившись, морпехи закрепились и стали ждать реакции российской стороны – и реакция последовала. Неизвестно, что уж там было на высшем уровне, в кабинетах, но на низшем, на поле, все происходило так, как и должно было быть. Тысяча морпехов с техникой – и против них тридцать первый ДШБ. А ДШБ – это порядка трех тысяч бойцов. И тоже техника: БМД[33], БТР, «Нона», «Спрут»[34], «Тигры», не говоря уж о таких обычных, в общем то, вещах, как «Фагот», «Корнет» или «Конкурс». И неужели три тысячи десантников не смогли размазать тысячу морпехов?! Могли! И размазали бы непременно! Но помешали «Томагавки», прилетевшие, вероятнее всего, со стороны Каспийского моря. Удар по городу сильно задел и бригаду, уже вошедшую в соприкосновение с противником и щемившую его по некоторым направлениям – не зря ведь Петрович об этом говорил. На этом все и закончилось. ДШБ, вероятнее всего, оттянулась, пытаясь перегруппироваться и сохранить свою целостность, и запросила подкреплений. Но подкреплений им дать уже никто не мог. – А как сейчас у вас в Америке? – набычившись, спросила Юка. Добрынин одобрительно кивнул – тоже хотел это узнать, но девушка, по вполне понятной причине, его опередила. Для нее страна под названием Россия была не чем-то далеким и легендарным, как для Добрынина, родившегося после – а ее страной, в которой она жила до пятнадцати лет и которую помнила до сих пор, и до сих пор любила. – Тоже, наверно, от наших досталось?! – Ай дон ноу… – помолчав немного, ответил капрал. – Не знаю. Связи нет. Информейшн нет. Я так понимаю и дома то же самое. Обменялись ударами со всем миром. Молодой был, глупый. Думал, побеждать летим. А в результате что?.. А вот, – и он кивнул на полуразрушенный поселок, проплывающий за окном автомобиля. – Никто не победил. И это была чистая правда. Внутрь базы их не пустили. Как пояснил капрал Джонс, это была святая святых общины. За ограду из бетона и колючки с вышками для охраны через каждую сотню метров местные попадали только после того, как доказывали свою благонадежность. Что именно означало это понятие, Добрынин уточнять не стал, а капрал больше не распространялся. Вернувшись от КПП, он «обрадовал» их новостью: – Сержант Питерсон, мой прямой начальник, – здесь, на базе. А вот фёст лейтнант, командир райфл платуун,[35] – на инспекционной проверке. С ним связались, передали. Сворачивает дела и выезжает, но приедет только ночью. Примерное время – час-два. Сержант разговаривать с вами не будет. Сказал: если требуют лейтнант – пусть с ним и говорят. Придется ждать. – До часу ночи ждать? – язвительно поинтересовалась Юка. – Прямо тут, в машине? – Нет, нет, что вы… Техника сдается после каждого дежурства, – америкос понял ее вопрос буквально. – Скоро восемь, моя смена заканчивается. Будем сдавать. А вас получен приказ заселить пока в комнату для наемного персонала. Деваться было некуда, и Добрынин, скрепя сердце, вынужден был согласиться. Однако все это начало его понемногу раздражать. Приходит человек, приносит информацию. Ничего за нее не требует, только сказать дайте! И что? Встретили? Под белы рученьки провели? Выслушали внимательно, заглядывая в рот? Тревогу объявили?.. Как бы ни так. Сплошной формализм и бюрократия. Комната, куда их заселили, была одной из множества комнат гостиницы, расположенной напротив главного здания аэропорта. Правда, до Начала она была чем-то другим, но и сейчас, похоже, служила именно для этих целей. По крайней мере народу здесь было достаточно, причем мелькали сплошь русские физиономии и слышалась такая же русская речь. Хорошо хоть с порядком все обстояло на должном уровне – внизу, в холле, дежурил наряд морпехов, то же самое было и на каждом этаже. Похоже, америкосы блюли в своей общине порядок. В придачу к комнате им прикрепили и проводника, парнишку лет восемнадцати, русского, выполнявшего в американской общине обязанности рекрутера по найму. Заявился он через полчаса после того, как Данил с Юкой заняли комнату и расположились на отдых. – Вот, приставили к вам, – отрекомендовался он еще с порога, когда Добрынин открыл на стук. – Николай. Николас, по-здешнему. Можете и так и так назвать. Работаю рекрутером, нанимаю людей на работы. Стандартная процедура, нас всегда к гостям на первое время прикрепляют. – Будешь нас нанимать? – пропуская его в комнату, спросил Данил. В принципе, это их целям вполне соответствовало. Подрядиться кем-то вроде вольного сталкера, пожить немного, дождаться Братства. – А почему нет? Работенка всегда есть. Пострелять, конечно, иногда приходится, не без того, но это сейчас и везде так. А Белый Дом хоть платит… – Кто?! – от диванчика, где расположилась на отдых Юка, послышался ее удивленный возглас. – Кто платит, повтори?!.. – Да Белый Дом же. Так главное здание аэропорта называется, где администрация сидит. – Они что, гады, и сюда свои порядки приперли?! – девушку было не узнать: глазищи сверкают, губа закушена… – А у них там, случаем, Овального Кабинета нет?! А Моника Левински там не того… не балует?!.. – Овального нет… И насчет Левинской не знаю… – оторопел на такую реакцию парень. Попятился назад, нащупывая дверную ручку. – Я это… подожду в холле, если что… Не весь же вечер вам тут сидеть. Может, пройдемся, там, в бар сходим… Покажу, что и как… Только оружие, снарягу и комбез уж будьте добры оставить, иначе не пустят. – Ну и чего ты на него набросилась? – поинтересовался Данил, когда за парнишкой закрылась дверь. Подошел, уселся рядом, обнял, успокаивая. – Ну ты чего, солнце?.. – Дань, ты не понимаешь, что ли? – прикрыв глаза, устало ответила девушка. – Америкосы на нашей земле живут. И процветают. Причем те, кто нас же убивать пришел. Это как?.. – Ну, положим, все немного не так, как ты представляешь, – попытался успокоить ее Данил. – Они же экспансию не продолжают. Сами здесь застряли. Тоже как-то выжить пытаются. Даже нашим же, русским людям, помогают, работу, вон, дают… А еще лет через двадцать ассимилируются, растворятся в русском народе без следа. И не будет уже никаких американцев! – Да неправильно все это! – Хорошо. Неправильно. Согласен. Что предлагаешь? – Добрынин печально улыбнулся: девушка сейчас как никогда была похожа на него самого, но пяти-шестилетней давности. Ох и много же с тех пор произошло… Мудрости, что ли, накопил житейской… Вроде почти одного возраста, а взгляды на жизнь у него старше лет на десять. Юка молчала. А и в самом деле – что тут ответить?.. Как говорится: чую, что неправильно, но обосновать не могу. – Так что? Пойдем? – легонько подтолкнул ее Данил. – Поглядим на кусочек Америки в сердце России? – Не пойду, – вяло отмахнулась девушка. Сползла по спинке диванчика, завалилась на бок, свернулась клубочком, положив голову на мягкий подлокотник… – Устала я, Дань, честно. Весь день за рулем. Ты иди, а я тут побуду. Посплю. – Дверь только закрой, – предупредил Добрынин, поднимаясь. – Я недолго. Час, не больше – и назад. Пацан-рекрутер ждал, как и обещал, в холле. При виде Добрынина подскочил и тут же пристроился сбоку, приноравливаясь к широкому шагу сталкера. – Куда? В бар? – У вас тут из культурных мест только бар и есть? – усмехнулся Добрынин. – Ну почему же… Еще тир, тренажерка, сауна с бассейном… Или бордель, можно и туда сходить. – Тогда в бар. Посидим, поговорим, узнаю, что у вас тут и как. Может, и сагитируешь в морпехи, – пошутил Данил. Николас просиял: – А чего же нет-то? Нормально у нас живется! Платят хорошо, питание, защита… – вновь завел он свою пластинку. – Ну и рост карьерный тоже обеспечен. Есть вариант по рейдерской линии идти, есть и по военной. Рейдеры хорошо получают! Можно и на патронный завод залезть, и на «Авиастар», и на остатках тридцать первого арсенала пошарить. Да куда угодно, промзона на нашем берегу – будь здоров! Налог – тридцать пять процентов с добытого. Это у них в США так до войны было, вот они и установили здесь такую же норму. Но и того, что остается, за глаза хватает! А морпехи – так те вообще в шоколаде! На всем готовом, и зашибают будь здоров! Ну, или если спокойно хочешь жить, пожалуйте в клерки и менеджеры. В управляющие, то есть. Там, конечно, оплата поменьше – но и безопаснее. Тебе-то с ногой в самый раз будет. – Вот только в управляющие и осталось податься, – проворчал Добрынин, внутренне забавляясь. Что за стереотип у народа: если у человека хотя бы частично конечности нет, так сразу инвалид? Хотя… Оно и помогает тоже. Такого человека обычно в расчет как полноценного не берут. И невдомек, что он и на палке сто очков форы любому подкинет. От гостиницы сразу взяли вправо, к большому зданию неподалеку, где гремела музыка и горела огнями вывеска на английском. Было понятно, что до Начала оно тоже не проектировалось как бар, но стало таковым после. До Войны здесь наверняка была пожарная часть или что-то подобное – внизу, на первом этаже здания, красовался ряд высоченных ворот для тяжелой техники, теперь, впрочем, закрытых. – Пожарка? – Да. Раньше пожарная часть аэродрома была. Потом-то, конечно, убрали все, внутренние перегородки сломали, и получился клуб с баром и танцполом. Есть где отдохнуть, – подтвердил его догадку Николай. – А электричество откуда? – поинтересовался Добрынин. – От аккумуляторов. Каждый день дежурная смена аккумуляторы привозит, меняет. За вечер они помирают, и утром на новые меняются. – Где заряжаете? – О-о-о… – протянул Николай. – Это эпопея была… Целый год занимались, зато теперь от топлива не так уж и сильно зависим… В промзоне города до Войны завод металлообрабатывающих станков построили – ДМГ «Мори», совместное японо-германское производство. У них на территории стояла целая батарея солнечных панелей, и почти все уцелели, представляешь?!.. Вот их демонтировали, перевезли на новое место – и снова смонтировали. Ну и все сопутствующее оборудование тоже: зарядные станции, аккумуляторы – всё… Их и используем. А еще три ветроэлектростанции было, они тоже теперь на общину работают. – Неплохо, – одобрительно ухмыльнулся Данил. – У нас тоже ветрогенераторы, только Робинзон, механик наш, сам собирал… В основном-то на дизеле сидели… – На заднем дворе и дизель работает. Командование специально выделяет ежемесячно пятьсот галлонов фуела. Ну этого… топлива, во. Солдатне как-то отдыхать и расслабляться нужно. Только поосторожнее надо: бар солдатский, можно по морде получить. – Беспорядки бывают? – Ну как сказать… – уклончиво протянул Николая. – Так… Морпехи шалят иногда… Вообще за порядком смотрят, конечно… Но солдатня порой разгуляется… – А если в офицерский? – В офицерский нас не пустят, он в здании аэропорта. А сюда пожалуйста, сюда каждый может.