— Алина?! — беспокойство в голосе Дронда было неподдельным. — Мне не нравится твоё настроение. — Мне просто нужно немного полетать… — задумчиво посмотрела на мужа, при этом не видя его. — А то… Мне как-то не хорошо… И жить не хочется… Может быть и ладно, что не перерожусь? Зато этой боли не будет… Здесь, — приложила руку к груди, слева и тяжело вздохнула. Дышать было нечем, голова кружилась сильнее и, пытаясь справиться с дурнотным состоянием, непроизвольно перекинулась в уже знакомую мне форму маленькой птички. — Алина! — тут же воскликнул Дронд, заметив эти изменения. Но слушать его я уже не хотела, меня влекло вперёд, туда где кому-то было тоскливо без меня. Да и память охотно на время распрощалась с грустными воспоминаниями, мешающими мне жить и летать. Сердце ныло, да… но уже не так сильно, как когда я была человеком. Выпорхнула из храма и направилась на юг, к морю, которое там точно было — откуда-то это знала. Но об источнике этого знания, даже не задумывалась. Улететь как можно дальше от того, что вызывало ноющую боль в груди, единственное желание на данный момент. И следовала ему не думая более ни о чём постороннем. Всё потом, когда боль чуть-чуть утихнет. А сейчас, просто полёт… Остановилась я только тогда, когда сильно устала. Устроилась на тонкой ветке и принялась наблюдать за бегом солнца по небосводу. Тучи давно рассеялись и сейчас золотой диск клонился к горизонту. Тени удлинялись, становились гуще. Время ночи и тьмы приходит, а я далеко от того места, где могла переночевать с комфортом. И чего улетела? Действовала на эмоциях и от расстройства. Теперь расхлёбывать, без чьей либо помощи, самой. Спустилась по веточкам ниже и осмотрелась. Домик рядом, шикарный, можно даже сказать роскошный. Окна широкие, но не освещённые. Занавески из чего-то вычурного, в тканях я не знаток. Перелетела на подоконник и засмотрелась на убранство комнаты. Лепнина, позолота, явно дорогая мебель. Красиво, но как-то чересчур. Перебираясь с подоконника на подоконник, осмотрела всё. Как в музей сходила и перебралась со второго этажа на первый. Потеряв осторожность и забывшись на время, снова перепрыгивала с окошка на окошко, заглядывая туда, где занавески были открыты. У занавешенных окошек не задерживалась. Что там интересного можно увидеть, кроме тёмной с золотом ткани? И только собралась с очередного подоконника спрыгнуть, как занавес резким жестом был отдёрнут и я увидела молодую, усталую женщину, которая, не заметив меня, вернулась к полулежащему в кресле ребёнку. Заинтересовавшись картинкой, осталась на месте, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, перепрыгивая с места на место, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть, что происходит в комнате. Слов я не слышала, зато взгляд ребёнка почувствовала. Но перебраться с подоконника на дерево не догадалась. Так и сидела, разглядывая больного малыша. Золотоволосый мальчик, очень худенький и бледный. Лет четырёх на вид. А за креслом тёмная тень стоит, вызвавшая во мне дрожь и тоску. Дела мальчишки совсем плохи, если я правильно всё поняла. Женщина тем временем подошла к окну, распахнула его и сцапала засмотревшуюся меня. Я не дикая птица, не боюсь людей по определению. Нет во мне такого нужного страха. А стоило бы бояться. Крошечную меня легко могут обидеть. Но молодая дама этого делать не стала. Держала в горсти очень осторожно, бережно даже. И так же аккуратно передала меня в руки мальчишки. Тот поднёс меня поближе к своему лицу и прошептал: — Вошебная птичка… Но не это привлекло моё внимание. Тёмная тень за спиной мальчика, стоило мне только очутиться в его руках, сделала движение вперёд и я услышала вызвавший волну ужаса, жуткий шёпот: — Тебе сюда нельзя. Судьба уже решена. Он уходит на перерождение, не тебе мешать. В сердце толкнулась боль при этих словах и я покорно позволила мальчишке погладить себя по спинке и голове. Потом, не удерживаемая больше его слабыми пальчиками, вспорхнула и сделала круг по комнате. Знакомая мне уже статуя Богини стояла в углу, выполненная из белоснежного камня. Покружив ещё немного и провожаемая молчаливыми взглядами, устроилась в уже знакомой чаше, которую протягивала вперёд статуя. Поелозив там, перебралась на кромку и прошлась туда сюда по самому краю. Огненное пёрышко спланировало прямо в чашу и загорелось крошечным пока пламенем. Снова спрыгнула прямо в ладошку мальчишки и грустно глянула на молодую женщину. Я не могу помочь с тем, что определила Судьба для этого малыша, в этой его короткой жизни… Я могу только подарить немного счастья. Соскочила на пол, обернулась девушкой и обратилась к поражённой даме: — Он вернётся к тебе… В другом твоём ребёнке. Через два года. Жди. Точно была уверена в том, что произношу. Это знание пришло само, непрошеным. Но я не сомневалась в том, что так и будет. Возможно, тут сыграло роль и то, что мой супруг Повелитель Мёртвых, и именно в его ведении перерождение существ в этом мире. Даже если я не права в своей уверенности… Выполнит ли мою просьбу муж? Ведь я не воскресить в этот раз прошу, всего лишь дать возможность вернуться ребёнку в ту же семью, что и раньше. Снова превратившись в птицу, выпорхнула в окно, всё ещё открытое, и перебралась на дерево, постаравшись спрятаться там хорошенько. Сил на далёкие путешествия не осталось, стоит отдохнуть и только потом что-то решать. Да и встреча со здешней Смертью не прошла для меня даром. Перевернуть всё с ног на голову не так и просто оказалось. Не зря же лапки подгибаются и крылья не слушаются. Перебралась на те ветки что повыше и уже там устроилась на ночлег. Спокойно отдохнуть мне не дали, явилась та самая тень, что колыхалась за спиной ребёнка. Обволокла ветку по соседству и уставилась на меня сверкающими глазами: — Птица… — голос отдавал могильным холодом. — Живая. Шур. Госпожа, — после каждого слова тень делала паузу, словно гвоздь в гроб забивала. — Господин. Ищет. — Расскажешь ему? — спросила её устало и встряхнулась, ощущения от нахождения рядом с тенью приятными не назовёшь. — Расскажу. Ищет. Переживает. Тьма. Волнуется, — соскользнула тень с ветки и растворилась в наступающей ночи. Что же, следует ожидать гостей. А поразмыслить я всё так же не успела. И выводы сделать тоже. Так не хочется вспоминать ни о чём из того, что происходило ранее. Хочется просто побыть одной, отдохнуть. А после и подумать, и решить как жить дальше, и прощать ли супруга. Впрочем, долго на него злиться я всё равно не смогу. Доброе сердце и живущее в нём огромное чувство не позволят… Я и сейчас уже скучаю, и жалею, что сбежала от разговора. Вот переночую и вернусь… Обязательно. Тогда и побеседуем. И Найду с Леди бросила, снова. Плохая из меня хозяйка получилась. Но, думаю, Лойса моих зверей не обидит. А там я прилечу обратно и больше не буду так импульсивно поступать. По крайней мере, постараюсь. Решив таким образом, успокоилась и даже умудрилась задремать, засунув голову под крыло. Усталость брала своё, перебивая возбуждение от сегодняшних объяснений. Да и более флегматична я была в своём птичьем воплощении. Только вздрагивала время от времени и оглядывалась по сторонам… Чутко спала да и беспокойство чувствовала из-за непривычного способа ночёвки. Что не помешало мне проспать момент, когда я оказалась в чьих-то руках. Снова запертая в пригоршне, ничего не видела и не понимала. Кто, куда, зачем несёт? Но долго гадать не пришлось. Меня подсунули под стеклянный колпак и тогда смогла рассмотреть своего похитителя. Мужчина, незнакомый, красивый, но какой-то холодный… Не просто взгляд там или выражение лица как у Дронда. У моего супруга за всем этим угадывалось наличие эмоций, каких-то мыслей, мотивов. А тут же холод шёл изнутри. Прямо-таки зимняя стужа за стеклом ледяных, светло-серых глаз. Светлые-светлые короткие волосы, почти белые. Тонкий нос и узкие губы. Очень жёстко очерченные скулы. Изящные пальцы музыканта и широкий разворот плеч. Незнакомец барабанил пальцами по столу, на котором стоял колпак, поверх деревянной подставки и о чём-то думал. А надумав, сказал так, чтобы я услышала: — Выжила? Зря. Живые шур мне в этом мире не нужны. Убить тебя не могу, раз уж выжила, но судьбу подправить — легко, — подхватил подставку с колпаком, поднёс к глазам. — Придётся тебе попутешествовать. Сделал шаг от стола и обстановка вокруг тут же изменилась. Бескрайний луг расстилался вокруг, насколько хватало взгляда. Разнообразные цветы, бабочки, стрекозы… Картинка мне понравилась, как и последующее действие неизвестного: — Лети, — сказал мужчина и поднял стеклянный колпак, давая мне волю. Я и полетела, стараясь убраться как можно дальше от холодного незнакомца. Находиться рядом с ним мне совсем не хотелось. Впрочем, мужчина, сразу как выпустил меня, растворился в воздухе и бояться больше было некого. Всё равно удалилась на достаточное расстояние от неприятного человека и только тогда спустилась на цветочное поле. Очень хотелось есть, вот только летающие бабочки, снующие меж стеблей муравьи и прочая живность аппетита не вызывали. Моя человеческая начинка протестовала против поедания насекомых. А птичья не видела ничего, чем бы можно было червячков и паучков заменить. Долго рассиживаться не стала, пока ещё были силёнки, вспорхнула и решила осмотреться. Надо было понимать, куда меня забросили и где искать еду. Сколько я ни летела, поле не кончалось и расстилалось во все стороны, постепенно сливаясь с горизонтом, куда взгляд не кидай. Хоть какое-нибудь деревце с фруктами не помешало бы. Но только поле, поле, поле и небольшой домик вдалеке. До него было лететь и лететь, сил еле хватило, чтобы добраться. Крылья слушались плохо. Хотелось пить, хотелось есть, хотелось вернуться туда, где хоть и была тоска, но бескрайних и необитаемых цветочных полей не встречалось. Практически рухнула на подоконник, когда всё-таки добралась до домика, выкрашенного белой краской, с крышей, выложенной красной черепицей, окнами затянутыми тёмными стёклами и с резной, ажурной дверью. Устала так, что даже лапы скользили по гладкому дереву подоконника. Ещё чуть-чуть и упала бы, если бы передо мной не появился мужчина в белоснежных шортах и не подставил ладони. А дальше была темнота, усталость взяла своё. Когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу в ладони мужчины, который с любопытством разглядывал меня. — Какая любопытная птичка, — произнёс золотоволосый красавчик и коснулся пальцем моей грудки. — А вот это, ещё даже более любопытно… Но ты устала и голодна. Сначала я покормлю тебя, потом и будем всё выяснять. Может, обернёшься? Так лучше наешься. Твоё птичье тело много не вместит. Мысль была здравой, потому, не стала долго колебаться и вернулась в свой привычный облик, потратив на это последние крохи сил. Этот незнакомец опасений во мне не вызывал, в отличие от предыдущего. Золотоволосый красавчик смотрел дружелюбно, спокойно и с любопытством. Но из рук не выпустил, даже когда я обернулась девушкой. И умудрился как-то так меня удержать, что с ладони я соскользнула прямо в его объятия уже в человеческом облике. — Добро пожаловать, сокамерница, в мою персональную тюрьму, — сказал мужчина и выпустил вспыхнувшую меня из объятий. — Комфорта не обещаю, но жить можно. Глава 13 Тюрьма Ноэим, так представился красавчик, разделил со мной свой паёк — так он обозвал корзину, полную снеди. — Смотрящий убить меня не может, — пояснил он, выкладывая на устеленный белой скатертью стол, пирожки и фрукты. — Преступлений я не совершал. Потому и кормит. Смерть от голода и жажды нам с тобой не грозит. Вот поешь, и расскажешь за что он тебя сюда упёк. Наверное, мне стоило спросить кто такой этот смотрящий, а так же поинтересоваться кто такой сам Ноэим, и прочими нужными подробностями… Но у меня совсем не осталось сил. Я только и могла полулежать на удобном диванчике и, постоянно смаргивая, следить за новым знакомым. Он довольно ловко раскладывал всё по изящной, фарфоровой посуде, а потом присел передо мной на пол, на колени, с тарелкой в одной руке и с чашкой в другой. — Совсем худо? — спросил с состраданием. — Ничего, сейчас мы это исправим. Аккуратно поднёс чашку к моим губам, дав мне возможность утолить жажду прохладным, чуть кисловатым напитком, очень напоминающим компот. Сразу стало легче дышать, но поесть самостоятельно не получилось. Забрав кружку и убрав её на стол, Ноэим, отламывая по кусочку от пирожка, стал кормить меня сам. Как птицу, ей богу. Но я не протестовала, слабость пока отступала неохотно. Да и много поесть мужчина мне не дал. — Как давно ты не ела? — спросил он тихо, с грустной улыбкой. — Не помню, — прошептала, тяжко вздохнув. Я и правда не помнила, когда питалась чем-то вещественным последний раз. Всё, что со мной происходило до появления в этом месте, казалось таким далёким и нереальным, что так и не смогла вспомнить мелкие детали, такие как, когда был последний обед, к примеру. — Пока тебе много нельзя. Попозже поешь ещё чуть-чуть. А там ещё немного, с перерывом. Бульона у меня нет, потому придётся быть вдвойне осторожными, — поднялся он с колен и поставил тарелку на стол. — Я не двадцать дней и не десять не ела. Гораздо меньше… Но, ты прав, лучше перестраховаться. Заболеть мне не хочется, — сил прибавилось и теперь я могла поддерживать связную беседу. — У тебя интересный браслет, — заметил Ноэим. — Подарок, — растерянно посмотрела на запястье, про украшение как-то забыла. — А чей? — полюбопытствовал мужчина и в голосе его проскользнуло напряжение. — Моего мужа, — глянула на Ноэима и снова вздохнула. — А кто у тебя муж? — ответа красавчик ждал, затаив дыхание. Чего это он? Почему его так интересует личность моего супруга? А стоит ли говорить правду или не стоит? — Повелитель Мёртвых в моём мире, — надеюсь, что поступаю правильно, ничего не скрывая. — Истинная тьма в божественном проявлении? — Ноэим оставался всё таким же напряжённым и глаза его как-то странно блеснули, когда он отвёл взгляд от меня. — Да, — удивлённо глянула на мужчину в шортах, забыв на время обо всём. — А откуда ты знаешь? — То-то у тебя среди перьев затерялись несколько чёрных, — хмыкнул мужчина и покачал головой. — Вы поделили свои души на двоих. Как вам это удалось? — И чем нам это грозит? — теперь уже напряглась я. — В тебе есть Тьма, в нём Свет. И если вы живы до сих пор, то думаю, что ничем не грозит, — пожал плечами мужчина и сел в плетённое кресло, что стояло у торца стола. — Ты расскажешь, как это так получилось, что ты смогла поделиться с ним своим огнём, а он с тобой тьмой? Такого я не упомню. А живу довольно долго и видел многое. — Я не знаю как это получилось, — изумлённо смотрела на собеседника, не в силах осознать то, что он говорил. — И даже не понимаю, как это души делить на двоих. — Чем дальше, тем интересней… — задумчиво произнёс Ноэим и потёр подбородок ладонью, словно проверял, хорошо ли он выбрит. — Кажется, я начинаю понимать, почему ты здесь… Ты помешала Смотрящему, как и я. А с несогласными у него разговор короток. — А Смотрящий это кто? — полюбопытствовала, не удержалась. — Тот, кто перенёс тебя сюда, — сказал вполне очевидную вещь и я тут же нахмурилась, собираясь переспросить ещё раз. — Он выше любого из божеств. В его руках судьбы подвластных миров и он решает, как им развиваться в дальнейшем. И мы с тобой его высочайшие пленники, которым не выбраться и не помешать его планам… Разве что твой муж… Истинная Тьма вполне сможет противостоять его Свету. Особенно Тьма, имеющая прививку от сжигающего огня. — Я ничего не понимаю, — пожаловалась в ответ, наморщив нос. — Объясни, пожалуйста. Кто ты? Кто он? Что за планы, которым мы помешали? — Это сложно, птичка, — грустно улыбнулся Ноэим. — Очень длинная и грустная история… Нашим мирам достался не самый лучший и добрый Смотрящий. Ему теперь не нравится путь созидания… Ему, уже несколько веков как, нравится рушить, и мы с тобой мешаем этому. Я, как Верховное и не согласное с ним Божество этого мира, а ты, как та, кто умеет дарить бесконечное счастье… Теперь и тёмным существам. Он не может убить нас, потому что мы ничем не провинились. И дойди информация до других Смотрящих о том, что он убивает божественные сущности потому что так захотелось… У него могут отнять миры, и заменят его на другого Смотрящего. — А что нужно сделать, чтобы он имел право убить нас? — надо же знать, где соломки подстелить.