Само собой, что в связи с меньшими нагрузками у меня появилось больше сил для рефлексии. Переосмысливание самого себя, своего прошлого и настоящего натолкнуло меня на мысль об иллюзорности различий в морали прошлого Земли и настоящего Раяна. Вот о чём я задумался. Блуд женщин не поощрялся как в земной истории, так и здесь, но совсем на разных основаниях. Тут и не пахнет какой-то сильной доминирующей религией вроде христианства или ислама, но почему-то местные нравы во многом зеркальны нравам средневековой Европы. Что это, прихоть местных, или всё же различные запреты на распущенную половую жизнь имеют серьезные причины? Конечно, всегда можно подумать, что права и законы навязывают те, кто обладает силой, тем, у кого этой силы меньше. В общем-то, это так, но чую, тут дело не только в праве силы. Вот такие мысли меня посещали в пути за день. Всегда так, после аффекта мозг пытается компенсировать временное безумие околофилософскими размышлениями. Может, думать о подобном это отчасти занудство, но от этого размышления менее актуальными не становится. Хорошо быть котом Васькой, имеющим всего четыре функции на букву «п»: поесть, попить, поспать и «пое…ся»… Только так получилось, что я не кот Васька. От моей флегматической рефлексии меня отвлёк бродяга: – Стой! Разбивай лагерь. Сегодня тренироваться не будем. Хватит ей просмотра нашего боя. Шевелись, Бестолочь! Часть третья Шут Глава 1 Как жизнь всё расставляет по своим местам, а я на деле оказываюсь не таким уж и праведником Наличие четырех коней внесло в мою жизнь новые проблемы. Уход за четырьмя лошадьми – это гораздо больше, чем уход за одной скотиной. Для привала на ночь, из-за местности, пришлось встать двумя лагерями. Мы остановились у небольшой лесной речки с вполне приятной для глаз полянкой, поросшей сочной зеленой травкой. Место для кормежки лошадей лучше не придумаешь, если бы от воды не несло холодным ветерком. Ближе к деревьям начинались камни и мелкие ямки на земле, то есть места, где лошади сломать ногу раз плюнуть. Костёр для ночёвки было решено развести подальше от реки, а лошадей решили оставить ближе к воде, где трава сочнее. Такое решение имело и свой минус. Лошади, хоть и стреноженные, существа беспокойные, и за ними пригляд нужен, тем более что мы оба видели волчьи следы неподалёку от привала. Примерно такие доводы я услышал от дегенерата и на тот момент не увидел в его словах ничего кроме заботы о скотине. Под предлогом заботы о лошадях мне выпало быть ближе к скотине и ночевать поодаль от костра. Так сказать, набирайся опыта по уходу за своей клячей. Семь метров от костра не такое и большое расстояние, но всё же хотелось погреть свои кости у огня, а не просыпаться каждый час от храпа копытных. К утру я озяб, и неудивительно, что проснулся раньше Антеро; роса и холодный ветерок – лучшие доводы для того, чтобы не отлеживать бока. Беглый взгляд на стреноженных коней показал, что у них всё хорошо. Встал я в кои-то веки раньше Антеро и без напоминаний стал собирать хворост. Костер давно прогорел, а иззябшеё тело требовало тепла. Наш лагерь из-за мешков с трофеями напоминал караван, растерявший добро между кустарниками в пролеске. Однако не мешки с трофеями привлекли моё внимание. Среди мешков я заметил валяющуюся на отшибе кирасу Антеро. Бродяга на моей памяти почти никогда не снимал доспехи и кирасу… Сука, развел меня как маленького! Ущлепок, подколол так подколол! Насрал мне в душу! Медленно зверею. И вот что неприятно, по ходу, ошибся я в нём. Доверился, а он, падла, клал на меня с прибором и втихаря попользовал, пока я уши развесил. На ловца и зверь бежит. Только я появился в лагере и просёк, что тут ночью было, как бродяга зашевелился, медленно привставая с лежанки. Под его плащом спала Кайя. Попользовался, значит, ущлепок! Сейчас, наверное, я услышу одно из двух. Либо девчонка озябла и согреться пришла, либо от шлюхи не убудет. Зверею всё больше и быстрее. – Не шуми. Дай ей поспать, – почувствовав мой напряг, выдал Антеро. Ну ни хрена он повернул! Это я ещё типа виноват?! Это я сейчас типа быковать начинаю, а он типа святой и по распаханному ночью не елозил?! Что я тут думаю?! Валить его надо, пока он железки свои не нацепил и до меча не дотянулся! Делов-то, пара ударов кистенём, а потом по роже с кулаков достану. Просто так за грань не уйдет, падла! – Прежде чем мне что-то скажешь, давай присядем. Разговор есть! – чует кошка, чьё мясо съела. По ушам мне хочет повтирать бродяга. Ага, как же! Присядем, успокоимся, и потом либо я тормозну, дав себе на уши лапши навешать, либо он будет уже достаточно близко к оружию, чтобы я не успел кистень достать и накидать ему издали. – Ну как хочешь, а я присяду, – спокойно и без нервов сообщает мне Антеро и присел чуть поодаль от спящей Кайи. Внимание усыпляет паршивец! Наивный, я с тебя глаз не спущу, и как своими граблями начнёшь по земле елозить, то жди отовара. Меч у тебя лежит в стороне, но камень или палка тоже оружие в умелых руках. Стою, левая рука невольно легла на пояс со спины, там у меня нож привешен за ремнем, правой вроде ничего не делаю. Повисла правая в воздухе у бедра, но все мои короткие мысли только о том, чтобы резко рвануть на себя кистень из-за ремня. Ковбой на Диком Западе, блин! Что ж, послушаем, что перед смертью нам будет птичка петь. Последнее слово приговорённого – это святое. – Надеюсь, ты способен думать головой, а не тем, чем думают быки при случке? – топорща свои седые усы, попытался усмехнуться Антеро. Зря ты так, покойничек! Улыбаться ты не привык, да и не идёт улыбка твоей харе, отвыкшей улыбаться. Не ждал я от тебя такой подляны, привык, что к тебе можно спиной в бане поворачиваться, а ты вот какой оказался. Чуешь, собака, что я на взводе, хоть и пытаюсь этого не показать. – Как ты думаешь, какая дальше будет жизнь у Кайи? Дадут ей спокойно жить, зная, что её имя есть в списках у бумагомарателей? – Ух ты, как завернул, ну, сейчас осталось прослезиться, какой ты заботливый. Антеро как ни в чём не бывало продолжил: – Я знаю, о чём ты подумал. Мы не дети, и ты не самый худший из тех, кого я знал. Именно поэтому я и говорю с тобой. В случае чего я не знаю… кто останется… ты не так прост, как… Я не потому с тобой говорю, что меня… Как всё будет, не важно, я своё пожил, и терять мне нечего… Ты – западник, тебе сложно понять, как у нас жизнь устроена. То, что мы отбили девчонку, ничего не значит… Не дадут ей жить спокойно… Там, откуда ты, может, всё было бы и по-другому, но тут всё иначе… Ну, допустим, ты выйдешь к людям с девчонкой, а что дальше? Что ты с ней дальше делать будешь? Женишься на той, кто в списках шлюх? По нашим законам ты будешь обязан делиться ею с каждым, кто попросит, или сдохнешь, защищая её. Ты, конечно, сменишь ей платье, но не в платье дело. Ты всю жизнь будешь бояться, что однажды кто-то узнает и донесёт. Ты можешь попытаться с ней уйти на другой конец королевства или вообще в Алгар. Допустим, тебе это удастся… Я не буду говорить о таких мелочах, как лихие люди на дорогах… Может, отобьешься, может, пристанете к кому под защиту в пути… А дальше что? Будешь полоть грядки и детей растить? Я знаю подобных тебе. Жизнь бесправного крестьянина не для тебя… Тебя убьют, когда ты посчитаешь, что никто не вправе об тебя вытирать ноги… К пришлым везде относится плохо, ты это видел… Она же своей профессии после твоей смерти не избежит… Был бы на твоём месте кто другой, может, у вас всё и получилось бы… Но ты чужой… Ты не знаешь, что можно, а что нельзя… За тобой придут или маги, или те, кому ты своей чуждостью будешь поперёк глотки… Если хочешь спасти девочку, ты должен действовать не так… Что тебе важнее, твои иллюзии, призраки, которые тебе причудились, или возможность спасти девочку от её участи? – Ну допустим, это так. – как во рту всё пересохло, голос хрипит и опускается к басу. Хреновые всё это признаки. Хорошо хоть, что я пока не слышу основным фоном только своё дыхание. Дыхание – это ритм, дыхание – это одна из настроек на другой режим мыслей – режим картинок. Всё это, и ещё кое-что, признаки, что я близок к моему проклятью, к моему безумию. – К чему ты это всё?! – Без моей помощи у тебя мало шансов ей помочь. Ты просто не справишься… Не потому, что ты плохой… Потому, что ты чужак, западник и не понимаешь, как устроено у нас всё… – А твои ночные… подвиги… здесь причём… если ты такой хороший, то почему пошёл на это?! Специально меня… отослал… готовился… рассчитал… – мой язык сам по себе выталкивает слова из глотки. Что-то, наверное, во мне надломилось, разум твердит одно, эмоции твердят другое. Точка бифуркации, маятник, что застыл и в любую секунду может пойти в любую сторону. Два варианта: кто кого или спустить ситуацию на тормозах. – Я её ни к чему не принуждал… Был бы шум, сам понимаешь… Что я ей говорил, не важно… Важно, что по своей воле… насилия не было… Не будь мальчиком, что пытается спасти понравившуюся ему девочку от неё самой… Не благодарное это дело… Сам в итоге виноватым и останешься… – И что ты предлагаешь?! – Для начала, чтобы ты сел и успокоился… Мы через многое прошли… Хотел бы сбежать, давно сбежал бы… Не дело, когда мужчина думает не головой… Думать надо дальше, чем на день вперед… – Антеро пытается решить всё миром, но чую я, что при любом раскладе прежними наши отношения уже никогда не будут. Пёсик сдох, и оживить его невозможно, зачатки подорванного доверия так и останутся зачатками. Дальше Антеро мне объяснил свою позицию. Пусть грубую, циничную, но позицию, не лишенную здравого смысла. Разговор не касался поз и способов её убалтывания. Тут и так всё понятно. Сам бы на его месте, если бы мозги были в куче, мог много чего придумать из категории, что живём один раз, и то, что никто не узнает. Ну, не принято говорить о таких вещах про тех, кого знают, а если и говорят про общих знакомых, то имен или намёков на личность не употребляют, как и прочие подробности. Своего рода молчаливое, негласное джентльменское соглашение. Если выкинуть всю воду в словах Антеро, то речь можно свести к двум частям. В первой части было что-то вроде покаяния, исповеди, раскаяния из категории бес попутал, не устоял, мне стыдно, и я такая сволочь. Вторая часть насквозь циничная и здравая, состоящая из обоснований реалий местных нравов, морали и прагматизма. Можно сколько угодно косо и озлобленно смотреть на дегенерата, можно прикопать бродягу, но от этого девчонке лучше не станет. Забота о сироте без средств к существованию – не лучший способ разнообразить свою жизнь. Допустим, деньги на жизнь и содержание девчонки будут, хоть за счёт продажи имущества бродяги. Допустим даже, у девчонки хватит мозгов держать язык за зубами о подробностях нашего знакомства. Допустим даже то, что девчонка на меня зла не затаит и будет молчать о прикопанном Антеро. В наивных, радужных девичьих мечтах он не только её спаситель, но и выгодный суженый. Если рассуждать цинично и банально, то на моей памяти не было случая, чтобы после первой ночи в жизни девчонка не задала вопрос из категории: «Мы теперь вместе?» С Кайей ситуация несколько иная, но всё же близкая. Мы с Антеро спасители, Антеро её, по сути, первый. Проснется, а я тут труп прикапываю. И как это понимать? Заревновал, убил и ограбил. Будет думать, что я отморозок и что мне человека проще простого вальнуть. Раз уж своих не жалею, то и её это вплотную касается. К бабке не ходи, будет меня бояться. Она в трактире от жмуров только полчаса отходила, а тут такая ситуёвина. Допустим, я ей всё хорошо обосную, что само по себе нелепо, так как мозги при Кайе мне в кучу собрать проблематично. А дальше что? Куда мы пойдем и что мы с ней будем делать? Доводы Антеро со всей прямотой жизни зазвучали именно на этапе моих дальнейших действий. Землю просто так не купить, тут свои заморочки насчёт приобретения земли. Если даже я юридически ни на чём не погорю, то всегда есть вариант расстаться с деньгами в качестве дохляка. Даже если всё у меня с землёй будет тип-топ, то не моё это – копаться в земле. Давно уже мог осесть на земле и урожаю радоваться, а тут я такие напряги себе на шею повешу. Осесть в городе?! А что я там делать буду? Те же заморочки с законами и незнанием, как тут дела решаются. Вечно странствовать с девчонкой не получится. Даже если я найду вариант прибиться к кому-либо вместе с женской обузой в пути, то это только временная мера. От залёта Кайя не застрахована, а я сам со временем к этому случайно усилия приложу. Жизнь в вечных путешествиях не для изнеженных девочек, и обосновать это можно по многим позициям. Деньги далеко не всё, что нужно в этой жизни. Знания и связи решают намного больше кошелька, а их-то у меня нет даже на самом низком и примитивном уровне. Я могу быть каким угодно хорошим хищником сам по себе, но только в тех ситуациях, когда мне всё понятно и знакомо. Выкини любого хищника из привычной среды обитания, и он не выживет, не каждому зверю при таких раскладах улыбнется удача. В общем, что говорить, бродяга только приоткрыл мне глаза на некоторые возможные заморочки, и мне уже стало не по себе. И сам подохну, и девчонке только хуже сделаю. Конечно, дегенерат меня разводил и на мозги капал, но не в этом дело. Что-то в его словах было, что-то здравое и жестокое, как сама жизнь. Не зная брода, не суйся в воду, а Антеро, за всё время, проведённое с ним, не раз меня страховал от различных глупостей. Так вот, можно взять и всё похерить, поддавшись эмоциям, но так я загублю и себя и её. Доверия к Антеро после его поступка понятно что никакого быть не может, но за него говорят не только его ночные поступки. Бумаги на сутенерство Кайи он мне сам вчера отдал, а это хоть что-то, но значит. Мы в ответе за тех, кого приручили, а если хочешь предъявить за то, что, по твоим воззрениям, цинично, то прежде задумайся, а не будет ли хуже тебе и той, за которую ты впрягаешься. «Хватит лишнее думать. От девки за спасение не убудет. Пользовался бы, пока бесплатно» – звучала в голове фраза бродяги. Признаться, тогда за эти слова я на него чуть не сорвался, а теперь эта фраза, как назло, сама по себе всплывала в памяти, провоцируя меня на глупости. Позиция Антеро с точки зрения морали отчасти обоснована. По здешней морали, он во всём прав. Добро сделал, от худшей участи спас. Ну, поддался соблазну, взял свои комиссионные. В современности девушки, спасенные из таких ситуаций, в лучшем случае соблаговолят спасибо сказать, а то и вовсе не сочтут это нужным. Ты рыцарь и этим ты мне по гроб обязан. Я слабее и беззащитнее, и потому ты, как сильный, должен мне, а я ничего тебе не должна. Когда это произошло, что слабость стала силой женщин, и апеллируя к своей слабости, женщины приобрели только права и отказываются от взаиморасчета? Мир здесь проще, и права имеют только сильные, потому что сила нужна для обязанностей. Не можешь исполнять обязанности – не имеешь и прав. «Генеалогия морали» Ницще в чистом виде, о сытости благородного варвара, эпическом герое, дарующем от избытка на столе, и никак иначе. Всех эпических героев в конце концов ждала своя трагедия от того, что они себе лишнее позволяли, но при этом им по жизни многое прощалось. Здесь ещё не произошло подмены понятий, по словам Ницще, когда благостным становится слабак и заморыш монах, который, апеллируя к своей исключительности, захомутал благородных дикарей, сел на шею и учит жизни в смирении, но под своим чутким руководством и только с его правом навязывать свою волю. Как всегда, саму идею придумали мужчины, а лучше всего используют женщины, если учитывать результаты двадцатого века. До точки мы не договорили. Результатом было только то, что я включил мозги и решил обдумать свои поступки и их последствия. Разговор прошёл, а осадочек остался, даже не так – осадище остался. Понятно, что болтать языком о проведённой ночи Антеро нигде не будет. Платье мы Кайе купим и попытаемся её встроить в жизнь без огласки статуса по бумагам. О моих дальнейших планах на жизнь Антеро не спрашивал, а может, просто не успел спросить. Кайя проснулась, и мы свернули все разговоры. Приготовление пищи на себя взяла Кайя. Не иначе как кулинарным талантом решила блеснуть. А как же, всё до простого обыденно. Смотрите, какая я умница, красавица и умею вкусно готовить. Если положить руку на сердце и сказать честно, то готовит она и вправду неплохо, но достижение ли это для деревенской девки, которую с малолетства натаскивают на такое? Нам же с Антеро только и оставалось, что воды принести и топлива для костра натаскать. Пока готовилась еда, мы расчесывали гривы у лошадей, осматривали копыта и занимались прочими важными мелочами. Друг от друга держались на расстоянии, не разговаривали и вообще делали вид, что не замечаем соседа. Кайя, напротив, пыталась привлечь к себе внимание и прикладывала для этого всяческие усилия. Интересно, мне это кажется, или она в самом деле пытается привлечь к себе внимание. Нервы у меня в последнее время расшатаны, и мне всякое может почудиться, но всё же как-то стандартно у неё выходят поступки из комплекса женских завлекух. Хотя нет, не кажется. Вон как бы ненароком на миг прижалась к Антеро. Интересно, она хоть понимает, что с утра могло состояться?! Или по наивности и малолетству до неё не доходит? Наверное, она думает, что вытащила счастливую карту и у неё теперь всё на мази. Её мужчина и заступник, хоть и преклонного возраста, но благородный. Целый рыцарь. Храбрый, сильный, благородный и при этом с деньгами. Четыре коня – это же баснословное богатство. Всё что захочет, будет его. Захочет, и отберет имущество у плохих и пришлых. Захочет, и все враги будут плакать горькими слезами. Но главное не это. Главное, что он благородный! Рыцарь не может быть не благородным, это все знают! Осталось только его окрутить и исподволь командовать для своего блага. Хотя вру, последнее, про командование исподволь, ей навряд ли в голову могло постучать. Не те нравы, не та эпоха, не то сословие. Подобные мыслишки больше современным землянкам присущи, а тут до такого, наверное, ещё не доросли. Интересно, а Кайя вообще понимает, что Антеро безземельный рыцарь с птичьими правами среди прочих рыцарей? Понимает ли, что бродяге на неё как-то плевать с большой колокольни? Понимает ли, что жизнь бродяг – это постоянное балансирование на краю, что в бродячей жизни как-то мало места для женщин? У-у, как меня занесло в моих мыслях! По ходу, а не ревную ли я? Где бы хорошего психолога найти, чтобы в моих мозгах покопался, а ещё лучше соседа с бутылкой, чтобы на пальцах мне мои мысленные загоны обосновал… * * * До ближайшей деревушки мы ехали старым манером. Антеро с Кайей на одной лошади, а я на другой с поводьями от вьючных лошадей. Кайя использовала момент и что-то постоянно восторженно щебетала. Она что, всерьёз думает, что дегенерату интересно слушать то, о чём она там говорит? Или, может, она думает, что обвиваться руками вокруг шеи Антеро, якобы для балансировки в седле, хорошая идея? Девчонка, похоже, пытается закрепить успех, ну; точнее; то, что она пока ещё считает успехом. Неужели она так ни разу и не заметила, как отморозок недовольно морщится от её попыток наладить контакт? В деревню мне пришлось сгонять одному, чтобы прикупить платье Кайе. Другого платья, в которое она могла бы переодеться, у неё не оказалось, точнее другое платье у Кайи было, но эта тряпка была годна только чтобы ей пол протирать. Пока я катался за женской тряпкой, Антеро с девчонкой ждали меня в лесочке за окраиной деревушки. Во-первых, не рыцарское это дело за такими вещами к простолюдинам обращаться. Во-вторых, Кайю от Антеро было клещами не оторвать. А так, я быстро сгонял, быстро прикинул на глазок размер, быстро купил, и все довольны. Кайю после примерки платья и прихорашивания ждал облом. Антеро настоял, чтобы она пересела ко мне в седло, а он сам занялся транспортировкой вьючных. В его словах были свои резоны. Одно дело, если рыцарь едет, удерживая в седле девицу лёгкого поведения, и совсем другое дело, если его спутница простая крестьянка. Проще говоря, для рыцаря везти шлюху в седле не зазорно, общение рыцарей с путанами не возбраняется. Шлюха – это вещь, а какой может быть урон для чести от пользования вещью?! Но совсем другое дело везти в седле крестьянку. Для крестьянки это всё равно что расписаться в её занятии древнейшей профессией. Для рыцаря – урон рыцарской чести от близкого общения с простолюдинами. Так-то никто из случайных очевидцев не будет ждать от бродячего рыцаря соблюдений всех сословных правил приличия, но зачем лишний раз привлекать к себе внимание. По всему выходило, что со стороны мы должны были выглядеть компанией, стремящейся посетить турнир и состоящей из рыцаря, его оруженосца и девицы, то ли моей жены, то ли моей дальней родственницы.