Мощный, темноволосый и очень мужественный, с заросшей щетиной челюстью и широким чувственным ртом. Черный костюм от Armani сидит как влитой, демонстрируя выпуклые бицепсы и накачанные бедра. Когда он проводит рукой по подбородку, я замечаю множество татуировок на костяшках его пальцев. И словно он знает, что мое сердце ухнуло в пятки от его вида, полные губы изгибаются в легкой насмешливой улыбке. — Нужно прибраться в пятом ряду, — в ужасе шепчу я. Это одна из наших многочисленных кодовых фраз, которая означает: «Мы в полной жопе, создаем отвлекающий маневр и сваливаем как можно быстрее». Фин замирает. — Вот дерьмо, — выпаливает Макс. Что до меня, я захлопываю пудреницу, возвращаю ее Фин и допиваю остатки своей «Маргариты». Затем дотрагиваюсь до ножа в кармане пальто, жалея, что у меня не пистолет. Потом перевожу взгляд с одной подруги на другую. Мое сердце бьется о грудную клетку. Моя кровь — расплавленная в венах лава. — Готовы? — Я не собираюсь терять еще одну пару лабутенов, — возмущается Фин. — Именно поэтому ты обязана всегда носить байкерские ботинки, как я, идиотка. Эти острые штуки, которые так тебе нравятся, не предназначены для бега, — злится Макс. — Если бы я хотела выглядеть как бездомный цирковой артист, то определенно оделась бы как ты, Максима. — Поднимайся, Финли. Нахмурившись, потому что она ненавидит, когда ее называют полным именем, Макс резко встает и уходит, толкая вращающуюся дверь в задний коридор ресторана, где находятся туалеты. Через пять секунд мы слышим приглушенный грохот, а затем крик. Еще через несколько мгновений оживает пожарная сигнализация. Ресторан погружается в хаос. Из коридора, в котором скрылась Макс, выбегают охваченные паникой мужчины и женщины, толкая друг друга и спотыкаясь в спешке о собственные ноги. Посетители за соседними столиками вскакивают с криками и стекаются к входной двери. Аварийные огни переливаются красным и синим. Срабатывает система пожаротушения, поливая с потолка ледяной водой. Над входом в коридор по стене поднимаются серые клубы дыма. Фин хватает меня за руку. И мы бежим. Проталкиваясь сквозь поток тел, мы направляемся в сторону кухни, уворачиваясь от опрокинутых стульев и стараясь не поскользнуться на мокром кафельном полу. Оказавшись внутри, я отпускаю руку Фин, и мы расходимся в разные стороны. Она поворачивает налево к комнате отдыха для сотрудников. Я же бегу к запасному выходу. Мы встретимся позже на квартире после того, как все отправят «все чисто» код на специальной голосовой почте. Если одна из нас не оставит сообщение, две другие не вернутся в квартиру. Никогда. Холодный вечерний воздух снаружи обжигает мои разгоряченные щеки. Я на парковке за рестораном. Переполненные вонючие мусорные баки окружают меня со всех сторон. Не оглядываясь, добираюсь до улицы так быстро, как только могу. Оказавшись там, резко поворачиваю направо и бегу к оживленному бульвару с четырьмя полосами движения. Позади себя я не слышу топота шагов. В ушах только дикий грохот моего сердцебиения и мое тяжелое, паническое дыхание. Дойдя до угла бульвара, я оглядываюсь через плечо, но там никого нет. Он не преследует меня. Я сбежала. Глотая воздух, я замедляю шаг, но продолжаю идти на яркие огни здания впереди. Это старомодный кинотеатр с крошечной кассой у тротуара и позолоченным шатром в стиле ар-деко. Небольшая компания толпится перед входом, ожидая, когда откроются двери. Как подарок Вселенной, у тротуара останавливается такси. Я снова перехожу на бег. Сбив молодую пару, которая как раз собиралась открыть заднюю дверцу такси, я ныряю внутрь, захлопываю дверцу и опускаюсь на сиденье, выискивая в окне любой признак опасности. — Бикон Хилл, пожалуйста, — переведя дыхание, говорю водителю. — Маунт-Вернон-стрит, пятьдесят девять, если не ошибаюсь? — уточняет голос с ирландским акцентом. Кровь застывает у меня в жилах. Я поворачиваю голову и вижу, что он сидит на сиденье рядом со мной и улыбается, как накачанная тестостероном версия Чеширского кота. Вулкан. Он же Лиам Блэк. Он же самый крупный, самый крутой, самый безжалостный гангстер по обе стороны Атлантики. Человек, у которого я украла целый грузовик подгузников. Вот дерьмо. ГЛАВА 4 Джули Когда я просто сижу и таращусь на него в ужасе, он говорит: — Живешь в шикарном районе. — Его улыбка становится шире. Свет от театрального шатра мерцает на его кипельно-белых зубах. — Полагаю, старая поговорка «грабежи — дело невыгодное» неверна. Такси отъезжает от тротуара и вливается в поток машин. Мне удается оторвать язык от неба и выпрямиться в кресле. Затем я одариваю его взглядом, демонстрирующим презрение, но, вероятно, выходит это не очень, если учесть, какое количество частей моего тела находятся на грани полного отказа. — Тебе лучше знать, — язвлю я. — Ого, дерзим, — хихикает он. — А я все гадал, как же ты себя поведешь. Большинство людей в твоей ситуации выбирают отрицание. Затем начинается торг. — Он делает паузу, и его улыбка исчезает. — Потом слезы. — Ты не вытянешь из меня слез. И если ты думаешь, что запугиваешь меня, то рекомендую подумать еще раз. Он выгибает брови. — У тебя недавно была травма головы? Потому что это единственная логическая причина, по которой тебе не страшно. Судя по всему, тебе известно, кто я, учитывая твой с подружками драматический побег из ресторана. Он ждет, наблюдая за мной своими, словно лазер, глазами со скупой самодовольной улыбкой, излучая опасность и мужественность в равных дозах. Ненавижу. Я прожила жизнь среди подобных людей и ненавижу их всех. — У меня нет травмы головы, — отвечаю, выдержав его взгляд. — И я точно знаю, кто ты. И хочу предупредить, что независимо от того, что ты со мной сделаешь, как сильно будешь меня мучить или как долго будешь это делать, я тебе ничего не скажу. На его лице появляется странное выражение. Отвращение или разочарование, не могу сказать точно. Но потом такси подпрыгивает на ухабе, и этот взгляд исчезает, как будто его никогда и не было. — Так жаждешь встречи с создателем? — мурлычет он, сверкая темными глазами. — Не терпится расстаться с тобой, — огрызаюсь я в ответ. — Так что поторопись и пристрели меня, или задуши, или что там у тебя на уме, чтобы мы уже могли покончить с этим. Странный взгляд возвращается. У водителя теперь тоже странный вид: он испуганно поглядывает на заднее сиденье, где я требую, чтобы другой пассажир меня убил. — Откуда такая враждебность? — спрашивает Лиам, как будто ему действительно интересно. — В конце концов, я здесь жертва. Резкий смех вырывается из моей груди. — Жертва? Ты такая же жертва, как я — орангутанг. Он осматривает меня с ног до головы, его острый как бритва взгляд скользит по моему телу. — Интересно, где ты прячешь свой хвост? — с ирландским акцентом протягивает он. Я изумленно на него таращусь. Он играет со мной. Он смеется надо мной. Он собирается убить меня, но решил сначала немного позабавиться. Какая наглость!