После, дрожа, я отодвигаюсь от окна и сажусь на край кровати. Он не заставляет меня долго ждать. Не прошло и шестидесяти секунд, как он влетел в номер через дверь. ГЛАВА 21 Джули Киллиан толкает меня, отчего я падаю спиной на матрас, усаживается верхом и заводит мои руки за голову. — Ладно, воришка, — рычит он, его глаза пылают гневом. — Будь по-твоему. Пять дней, договорились. Но когда все закончится, помни, что я дал бы тебе все, что бы ты ни попросила, если бы ты только подарила мне свое сердце. И прижимается своим ртом к моим губам. И, о боже, сладостный трепет пробегает по моему телу. Киллиан злится на меня, поэтому я уверена, что секс будет грубым, но меня это невероятно возбуждает. Он разрывает поцелуй, перекатывает меня на живот, задирает мое платье до талии и стягивает трусики. До меня доносится звук, как он расстегивает ширинку джинсов. Затем Киллиан снова зажимает мои запястья, используя лишь одну руку. Его член врывается в меня без всяких предупреждений, без проверок, готова ли я, и без лишних слов. Я вскрикиваю, выгибаясь на матрасе. — Да, — хрипит он. — Ты ведь этого хочешь, правда? Хочешь от меня только этого? Ты это получишь, воришка. — Его голос становится опасно низким. — Ты получишь сполна. Удерживая меня на месте за бедро, он прижимает к себе и начинает трахать. При этом он бормочет по-ирландски сквозь стиснутые зубы. Вряд ли слова любви. Это поток резких фрикативных звуков, фырканий и рычания, словно говорит на языке животного. Словно одно длинное, сложное проклятие. Киллиан толкается в меня, снова и снова, его рука крепко сжимает мои запястья, его дыхание проникает в грубые штаны. Я кончаю так сильно, что начинаю всхлипывать. Он мгновенно замирает. Отпустив мои запястья, Киллиан наклоняется и упирается локтями возле моей головы. — О черт, — с болью в голосе шепчет он. — Прости меня. Я сделал тебе больно. — Н-нет. Не сделал. Пожалуйста, не останавливайся. Он убирает волосы с моего лица и нежно целует в щеку. Его дыхание тяжелое и неровное. — Обещай, что тебе не будет больно. Я бы не выдержал, если бы это случилось. — Обещаю. Клянусь. — Ты мне скажешь в случае чего? — Да. — Ты не… ты не боишься прямо сейчас? Ты не просто пытаешься меня успокоить? Я двигаю бедрами, тихо постанывая. — Киллиан. Я обожаю это. Мне потрясающе. — Тогда почему ты плачешь, любимая? Любимая. О, как же больно. Так больно, как будто меч пронзил мое сердце. Я закрываю глаза и утыкаюсь лицом в простыни. — Ты знаешь почему, — сдавленным голосом говорю я. Он по-прежнему пытается отдышаться. Глубоко внутри меня пульсирует его член, но Киллиан не обращает на это внимания. Он вновь целует меня в щеку и зарывается в мои волосы. Затем выскальзывает из моего тела, переворачивает на спину и снова проникает в меня, обхватив мое лицо руками. Его глаза пылают, когда он шепчет: — Скажи мне. Его взгляд ошеломляет. Там нужда. Отчаянная тоска. Я отворачиваю голову и судорожно втягиваю воздух. Киллиан целует мою шею, подбородок, висок. Запускает пальцы в мои волосы и еще глубже прижимается ко мне, наблюдая за моим лицом, как будто от этого зависит его жизнь. Я сцепляю ноги на его талии, обнимаю руками спину и закрываю глаза. — Скажи мне, — повторяет он мне на ухо. Я покачиваю бедрами и молчу. Уверена, что если открою рот, то из него вырвутся только рыдания. — Скажи мне, ты плачешь потому, что понимаешь, что не сможешь вернуться к тому, кем была до нашей встречи? — шепчет он. — Как будто я смогу… — Киллиан… — Скажи мне, что это потому, что ты хочешь меня так же, как я хочу тебя, пускай это и не имеет смысла. Пускай это и невозможно. Я не могу вдохнуть. Он внутри меня, на мне: его вес, его тепло, его интенсивность, и я обнажена во всех отношениях. Я не что иное, как бьющееся сердце и оголенный клубок из нервов. — Скажи мне, что это потому, что ты знаешь, что ничто не сравнится с тем, что происходит. — Пожалуйста, не будь милым, — умоляю я. — Мне не устоять против твоих сладких слов. Киллиан склоняется к моим грудям и утыкается в них носом, облизывая мои твердые соски и нежно царапая их зубами. Обезумев от удовольствия, я стону и выгибаюсь под натиском его рта. Он начинает медленно, размеренно кружить бедрами, глубоко, но мягко толкаясь. Не в силах им насытится, я скольжу руками под его футболку и вверх по спине, наслаждаясь прикосновениями к его напряженным мускулам. Как же мне нравится их гладкость и тепло его кожи! Он посасывает и облизывает то одну мою грудь, то другую, обхватывая их своими огромными руками. Я задыхаюсь. Потею. Отчаянно пытаюсь не рассыпаться на крупицы. Когда я извиваюсь и дрожу на грани очередного оргазма, Киллиан чуть надавливает на мое горло и прижимает большой палец к яремной вене. И начинает трахать меня сильнее. Я выдыхаю его имя. Он отрывает голову от моей груди и прижимается губами к моему уху. Его голос — мрачная команда, команда, которую нельзя игнорировать. — Кончай. Что я мгновенно и делаю. Когда я начинаю биться в конвульсиях вокруг его члена, откинув голову назад и крича, Киллиан стонет. Мои ногти впиваются в мышцы его спины. Мои ноги сжимаются вокруг его бедер. Все еще теплые и влажные от его рта, мои соски пульсируют на прохладном воздухе. Сделав плавное, медленное движение бедер, Киллиан вонзается в меня все быстрее и неистовее. Изголовье кровати снова и снова бьется об стену. Он стонет и трясется, сжимая хватку на моих волосах. Затем замирает, издав звук, словно от сильнейшей боли. Мои глаза распахиваются, и я вижу обреченное выражение на его лице. — Что такое? — ахнув, спрашиваю я. — Что случилось? — Я не надел презерватив, — отвечает он, стиснув зубы. — Боже, ты напугал меня! — Я расслабляюсь на матрасе, позволяя напряжению покинуть мое тело. — Перевернись. Его взгляд затуманен, он растерянно моргает. — Зачем? — Хочешь кончить мне в рот или нет? Он перестает дышать. Затем, в мгновение ока, оказывается на спине. Я усаживаюсь сверху и улыбаюсь над его свирепым, диким лицом. — Так я и думала, гангстер, — шепчу я. Я опускаю бедра, и Киллиан начинает стонать. Затем вытягивает руку, чтобы прикоснуться мою обнаженную грудь. Его глаза медленно закрываются. Я прикасаюсь руками к его широкой груди и продолжаю насаживаться на него бедрами, прижимаясь клитором к его тазу. — Ты такая мокрая, — тихо говорит он. — Твоя киска такая мокрая. Такая горячая. Так чертовски…