— Мне нужно положить трубку. Шнур не достает. — Я буду здесь. Действуй. Я кладу трубку на стол и на цыпочках подкрадываюсь к двери. Прижимаюсь к ней и смотрю в глазок. Пожилой мужчина в униформе консьержа стоит в дверях, держа в руках коричневый бумажный пакет. Седые волосы, веселая улыбка и золотая бирка с именем на лацкане с именем «Эрнесто». Не похоже, что Эрнесто пришел, чтобы убить меня, но никогда не знаешь наверняка. Белки очень милые, но они могут переносить чуму. — Да? — отзываюсь я. — Посылка для мисс Эвердин. — Он поднимает пакет, улыбаясь еще шире. — Пожалуйста, разверните ее и покажите мне, что внутри. Его улыбка подрагивает, но он подчиняется, доставая из пакета что-то завернутое в фиолетовую папиросную бумагу. Что-то странной формы, с заостренным концом. — Эм… не могли бы вы развернуть это, пожалуйста? Судя по всему, Эрнесто начинает жалеть, что не оставил пакет у двери и не убежал, когда у него была такая возможность. Он срывает папиросную бумагу с заостренного конца предмета, обнажая что-то похожее на рог. Золотой рог, покрытый сверкающими блестками. Я рывком открываю дверь, выхватываю предмет из рук испуганного консьержа и срываю оставшуюся упаковку. Уставившись в изумлении на мягкую игрушку, я выдыхаю: — Сукин сын. — Джентльмен, оставивший пакет, приложил записку. — Он трясет коричневым пакетом. Я забираю у него посылку и возвращаюсь в комнату, слишком ошеломленная, чтобы чувствовать себя виноватой, что не дала ему чаевых. Когда я снова беру трубку, Макс спрашивает: — Кто это был? — Не кто. А что из себя представляет. — Не понимаю. Шутка для тех, кто в теме. — Это был консьерж. Принес мне посылку. — Типа приветственную корзинку? — Нет. Типа подарка, который кто-то для меня оставил. — Подарок? Этот отель — твоя безопасная точка! Кому рассказала о ней? — Никому. И за мной не следили. Я в этом уверена. — И что это за подарок? Я в неверии смотрю на мягкую игрушку в своих руках. На ее золотой блестящий рог и переливающиеся всеми цветами радуги гриву и хвост. На четыре копыта, инкрустированных крошечными кристаллами горного хрусталя. «Я хочу, чтобы ты доверяла мне. А я хочу пони-единорога. Но что есть, то есть.» Вспоминая свой разговор с Киллианом, я начинаю тихо смеяться. — Это пони-единорог. После паузы Макс уточняет: — Это код для вибратора или что? Я зажимаю трубку между ухом и плечом и восхищаюсь единорогом, вертя ее в руках. — Нет, грязный мозг. Игрушка. — Кто, черт возьми, посылает тебе плюшевых зверушек? И что еще важнее, почему? — Подожди, там записка. Я вытаскиваю из коричневого пакета квадратный белый конверт, открываю его и вынимаю карточку. — Два дома, одинаково достойных, в Вероне милой, где мы действие ведем, — читаю вслух. Подписи нет, нет ничего, кроме цитаты, но и этого достаточно. Тихий, впечатленный голос глубоко внутри меня шепчет: «Вау, а этот парень не промах», но я быстро подавляю его. — Шекспир, — после минутного молчания выдает Макс. — Да. Это первая строчка из «Ромео и Джульетты». — Это гребаный пони-единорог от Большого злого волка? — визжит она. — Угу. Макс взволнованно дышит в трубку. — И он посылает тебе цитаты из самой романтичной любовной истории, когда-либо написанной? Боже. Мое сердце. — Не говори ерунды, идиотка! «Ромео и Джульетта» — это не роман, это трагедия! Шесть человек умирают за четыре дня из-за двух глупых подростков! Макс не трогает моя логика. — Но ведь ты понимаете символику этой конкретной цитаты, верно? Я закатываю глаза к потолку. — Ты в любом случае собираешься просветить меня. — Ты — Джульетта, ну, очевидно, он — Ромео. Два несчастных влюбленных из враждующих семей, которых свела вместе судьба… — Мне суждено умереть из-за серии нелепых недоразумений и неудачного выбора времени? — … связанные истинной любовью… — Ой, да брось! Вожделение — это не истинная любовь. В ночь, когда Ромео впервые увидел Джульетту и решил, что она его родственная душа, он тосковал по какой-то другой цыпочке. Поговорим о непостоянстве? — …и в конечном итоге положили конец вековой вендетте между их семьями… — Потому что они умерли. Их не стало! Как ты этого не понимаешь? — Это знак, Джулс, — решительно возражает она. — Забудь про смерть. Он посылает тебе оливковую ветвь. — Скорее предупреждение. — Он дает понять, что знает, кто ты. И он знает, кто он. Он знает, что поставлено на кон. Но все еще хочет тебя! — Ты действительно сошла с ума, подруга. — Кстати, с каких это пор ты стала таким противником любви? — С тех пор, как мою мать взорвали бомбой, предназначенной для мафиози, за которого она вышла замуж. — Макс тяжело вздыхает. — О, черт. Прости. Я и мой длинный язык. — Ничего страшного. Древняя история. Я швыряю единорога через всю комнату. Он отскакивает от ковра и кувыркается, пока не останавливается, чтобы посмотреть на меня обиженными голубыми глазами. — Итак… что мы будем с этим делать? Он знает, что ты в том отеле. Он может знать наши с Фин номера, и, возможно, где мы прячемся, потому как у него, похоже, есть жуткие хорошие навыки поиска людей. Он знает адрес нашей квартиры. Он, наверное, знает, где мы все работаем. И мы не можем прятаться вечно. Я знаю, что она предлагает. И я понимаю, что она права. Но, боже, я не хочу этого делать.