– Значит, ты их не видела? И даже не знала о них? – Она меня о них не спрашивала! – А об ожогах? Об ожогах у мамы на руках? – Это же было давно! Мама схватила горячее блюдо, которое я вытащила из духовки. – То есть ожог был? – Это случайность! Брайан видел, как все это произошло. – Хочешь сказать, это он виноват? – Нет. Нет, я не хочу это сказать. – Тогда кто виноват, Тоби? Стоя над телом спящей матери, сестры испытующе глядели друг на друга. – Я твоя сестра, – сказала Тоби. – Ты меня знаешь. Как ты можешь верить совершенно незнакомому человеку? – Не знаю. – Вики нервно поправила волосы. – Я не знаю, чему верить. Просто хочу, чтобы ты мне рассказала, что на самом деле произошло. Я знаю, с мамой трудно иметь дело. Иногда она хуже ребенка, и нелегко… – Что ты-то знаешь об этом? Ты никогда не предлагала помощи. – У меня семья. – Мама – это тоже твоя семья. Похоже, твой муж и детки не в состоянии это понять. Вики вздернула подбородок. – Ты снова запела старую песню о том, кто виноват. Кто больше страдает, кого нужно считать святой. Святая Тоби. – Не смей! – Так когда ты все-таки вышла из себя? Когда сломалась и начала ее бить? Тоби отпрянула – она была настолько потрясена, что лишилась дара речи, настолько разозлилась, что даже не поверила своим ушам. Губы Вики дрожали, глаза наполнились слезами: – О Боже, я не хотела… Тоби развернулась и вышла из бокса. Она, не останавливаясь, выбралась из здания и села в машину. Первый визит она решила нанести Джейн Нолан. Заглянув в записную книжку, лежавшую в сумочке, Тоби отыскала ее адрес. Бруклайн, к востоку от больницы Спрингер. Проехав восемь километров, Тоби оказалась у нужного здания – двухквартирного дома под зеленой крышей, находившегося на голой, без единого деревца улице. На крыльце стояло несколько вазонов с засохшей, потрескавшейся землей и несколькими чахлыми стебельками. Плотно зашторенные окна не позволяли заглянуть внутрь. Тоби позвонила в дверь. Никто не ответил. Она постучала, потом начала колотить в дверь. «Открой, черт возьми! Объясни, зачем ты со мной так поступаешь!» – Джейн! – заорала она. Из соседней двери опасливо показалась женская голова. – Я ищу Джейн Нолан, – объяснила Тоби. – Перестаньте долбить в дверь. Ее здесь нет. – Когда она вернется? – А вы кто? – Я просто хочу понять, когда вернется Джейн. – Откуда мне знать? Я уже давно ее не видела. Дверь захлопнулась. Тоби страшно хотелось запустить камень в окно Джейн. Последний раз треснув кулаком по двери, она вернулась в машину. Тут-то она и осознала все по-настоящему. Кома Элен. Злобное отчуждение Вики. Она согнулась, пытаясь удержать себя в руках и не разрыдаться. Ненароком задетый автомобильный гудок заставил ее откинуться назад. Проходивший по улице почтальон остановился и недоуменно поглядел на нее. Тоби тронулась с места. «Куда мне ехать? Куда?» Она направилась к дому Брайана. Он поддержит ее. Брайан был у нее, когда Элен обожглась, он будет ее свидетелем, он единственный знает, как она была предана маме. Однако Брайана дома не было, по словам его приятеля Ноэля, открывшего дверь, он будет на работе до половины пятого. Может, Тоби не откажется от кофе? Или выпить чего-нибудь? «Похоже, вам стоит присесть». То есть он хотел сказать, что Тоби выглядит премерзко. Она отказалась. За неимением других дел она поехала домой. Полицейской машины уже не было. Трое соседей разговаривали, стоя на тротуаре перед ее домом. Увидев автомобиль Тоби, они обернулись и посмотрели на нее. Но когда она въехала на дорожку, ведущую к дому, они разошлись в разные стороны. Трусы. Почему бы просто не спросить, бьет ли она свою мать. Тоби заскочила в дом и хлопнула дверью. Тишина. Элен нет. Никто не бродит по саду, никто не смотрит мультфильмы. Тоби села на диван и закрыла лицо руками. 15 – У меня будет девочка, – сказала Анни, нежно поглаживая одеяло на животе. – Я хочу, чтобы это была девочка. Понятия не имею, что делать с мальчиком. Не знаю, как его правильно воспитать. В наше время так трудно встретить мужчину, которого правильно воспитали. Они лежали рядышком в темноте на кровати Анни. Комната освещалась лишь светом уличного фонаря. Время от времени к нему добавлялся движущийся косой свет фар проезжавших мимо автомобилей, и Молли удавалось мельком разглядеть лицо Анни, которая лежала на подушке, невозмутимо глядя в потолок. В постели рядом с Анни было тепло. Они сегодня постелили свежее белье; а до этого вместе сидели в прачечной самообслуживания, хихикая и листая старые журналы, пока все стиралось и сушилось. Теперь, когда Молли поворачивалась, она чувствовала запах стирального порошка. И запах Анни. – Откуда ты знаешь, что будет девочка? – удивилась Молли. – Ну, врач может сказать наверняка. – Ты была у врача? – Я не хотела возвращаться к тому. Мне там не понравилось. – Так откуда тогда ты знаешь, что это девочка? Анни снова принялась поглаживать живот. – Просто знаю. Та медсестра, с которой я познакомилась, сказала: когда у матери такое чувство, по-настоящему сильное, она никогда не ошибается. Значит, это девочка. – А я ничего про своего не чувствую. – Может, для твоего еще слишком рано, Молли. – Я вообще к нему ничего не чувствую. Знаешь, он пока, наверное, просто не кажется мне человеком. Как будто просто жир выпирает. Разве я не должна чувствовать любовь или что-то в этом духе? Ну, то есть, разве так не полагается? Молли повернулась и посмотрела в лицо Анни, чей профиль выделялся на фоне тусклого уличного света. – Что-то все-таки ты должна к нему чувствовать, – мягко возразила Анни. – Иначе зачем ты его оставила? – Не знаю. Молли почувствовала, как под одеялом Анни взяла ее за руку. Они лежали, сплетя пальцы и синхронно дыша. – Я не знаю, что я делаю и зачем, – проговорила Молли. – Я что-то совсем запуталась. А потом, когда Роми избил меня, я так на него обиделась, что не стала выполнять его приказ. Поэтому я туда и не пошла. – Она помедлила и снова посмотрела на Анни. – А как это делают? – Что делают? – Ну, избавляются от ребенка? Анни пожала плечами.