– И к тому же богатые, занимающиеся физкультурой и ведущие беззаботную жизнь. – Ну да, кто знает! Возможно, лучшая гарантия долголетия – солидный банковский счет. Тоби пробежала глазами статью и отложила ее на кофейный столик. Она еще раз посмотрела на дату публикации. – Он делает эти инъекции с девяностого года и не разу не столкнулся с БКЯ? – Этот протокол четыре года обкатывался в Институте Росслин. Затем Валленберг перебрался в Казаркин Холм и возобновил исследования. – Почему он ушел из Росслина? Брэйс рассмеялся: – А вы как думаете? – Деньги. – Ха, это я из-за них пришел в Казаркин Холм. Хорошая оплата, никаких сложностей со страховыми компаниями. И пациенты, которые действительно прислушиваются к моим советам. – Он немного помолчал. – В случае с Валленбергом, я слышал, причины другие. На одной из последних конференций по гериатрии, где я был, ходили кое-какие слухи. Насчет Валленберга и одной его сотрудницы из Института Росслин. – Ой! Если причина не в деньгах, то уж наверняка в сексе. – Ну да, что же еще? Она вспомнила Карла Валленберга в смокинге, молодого льва с янтарными глазами – нетрудно представить, что он сводит женщин с ума. – Значит, у него был роман с коллегой, – сказала она. – Ничего такого в этом нет. – А вот и есть, если замешаны трое. – Валленберг, эта женщина, а еще кто? – Еще один доктор из Института Росслин, мужчина. Я так понимаю, что отношения между ними изрядно накалились, и все трое уволились. Валленберг перешел в Казаркин Холм и продолжил исследования. В любом случае он уже лет шесть колет гормоны и без всяких катастрофических последствий. – И случаев БКЯ. – Ничего такого не зарегистрировано. Придется еще подумать, доктор Харпер. – Ладно, рассмотрим другие способы, как эти двое могли заразиться. Хирургическое вмешательство. Что-то не слишком значительное, вроде операции на роговице. Вы могли бы посмотреть, есть ли какие-то упоминания об этом в их амбулаторных картах? Брэйс застонал: – Что же вы зациклились на этом? Мои пациенты постоянно умирают, но я же не схожу с ума от этого. Она со вздохом откинулась на спинку дивана. – Я знаю, что это ничего не меняет. Знаю, что Гарри, скорее всего, мертв. Но если у него действительно был Крейцфельд-Якоб, он уже умирал, когда я осматривала его. И что бы я ни сделала, все равно не смогла бы спасти его. – Она посмотрела на Брэйса. – Но, возможно, не ощущала бы ответственности за его смерть. – Значит, это чувство вины, так? Она кивнула. – И некоторый собственный интерес. Адвокат, представляющий сына Гарри, уже берет показания у персонала нашего отделения. Я не знаю, есть ли хоть какой-нибудь способ избежать суда. Но если бы я могла доказать, что Гарри уже был смертельно болен, когда я осматривала его… – Тогда в суде с вас взыскали бы не очень много. Она кивнула. И устыдилась. «Ваш отец все равно уже умирал, господин Слоткин, так в чем же дело?». – Неизвестно, мертв ли Гарри, – заметил Брэйс. – Он пропал месяц назад. Что с ним еще могло произойти? Осталось только найти тело. Крики наверху прекратились, битва была выиграна. Тишина лишь подчеркнула тревожную паузу в их разговоре. Послышались скрип лестницы и звук шагов, и в комнату вошла женщина. Рыжая, с такой бледной кожей, что ее лицо в сиянии лампы казалось полупрозрачным. – Моя жена Грета, – представил Брэйс. – А это доктор Тоби Харпер. Тоби зашла поговорить по работе. – Извините за вопли, – сказала Грета. – Это наша ежедневная пытка. Скажи мне еще раз, Роби, зачем мы завели ребенка? – Чтобы передать ему наши превосходные ДНК. Беда в том, детка, что она унаследовала твой норов. Грета присела на ручку кресла рядом с мужем. – Это называется решимость, а не норов. – Ну, как бы это ни называлось, а уши вянут. – Он погладил жену по коленке. – Тоби работает в клинике Спрингер. Это она зашивала мне физиономию. – Ой! – Грета благодарно кивнула. – Вы хорошо потрудились. Наверняка даже шрама не останется. – Она взглянула на кофейный столик и нахмурилась. – Роби, я надеюсь, ты предложил что-нибудь нашей гостье? Хотите чаю? – Нет, детка, все в порядке, – возразил Роби. – Мы уже закончили. «Похоже, это сигнал, что пора восвояси», – подумала Тоби и неохотно поднялась. Встал и Роби. Чмокнув жену, он сказал: – Я ненадолго, только заеду в клинику. – Затем он повернулся к Тоби, которая с удивлением смотрела на него. – Вы хотели видеть карты амбулаторных пациентов, верно? – уточнил он. – Да, конечно. – Тогда встречаемся там, в Казаркином Холме. 11 – Я так и знал, что вы не отвяжетесь от меня, – сказал Роби, отпирая входную дверь клиники Казаркин Холм. – «Проверьте это, проверьте то». Черт побери, я решил, что покажу вам эти записи, чтобы вы не думали, будто я специально их от вас скрываю. Они вошли в здание; входная дверь захлопнулась, отчего в пустынном вестибюле заметалось эхо. Роби свернул направо и отпер дверь, на которой значилось: «Медицинская документация». Тоби щелкнула выключателем и удивленно заморгала при виде шести рядов картотечных шкафов. – По алфавиту? – спросила она. – Да. Начало с этой стороны, конец – с той. Я поищу карту Слоткина, вы найдете Парментера. Тоби направилась к букве «П». – С ума сойти, сколько тут папок. Неужели в Казаркином Холме действительно так много пациентов? – Нет. Это центральный архив всех домов престарелых компании «Оркутт». – Это какой-то конгломерат? – Да. Мы их крупнейшее учреждение. – И сколько же домов престарелых в него входит? – Около десятка. У нас общая бухгалтерия и справочная служба. Тоби нашла нужный шкаф и просмотрела карты пациентов с фамилиями на «п». – Ее здесь нет, – сообщила она. – Я нашел Слоткина. – А где же тогда Парментер? Брэйс приблизился к Тоби. – А, я забыл. Он скончался, так что его карту могли переместить в архив. – Он пошел к шкафу в глубине помещения. Через минуту он закрыл ящик, в котором рылся. – Должно быть, ее куда-то выложили. Не могу найти. Почему бы нам не остановиться на карте Гарри? Просмотреть ее еще раз, чтобы успокоиться и убедиться, что я ничего не упустил. Тоби села за голый стол и открыла карту. Сведения в ней были проблемно ориентированы, раздел «Текущие заболевания» помещался на первой странице. Ничего интересного Тоби не увидела. Доброкачественная гипертрофия простаты. Хроническая боль в спине. Незначительная потеря слуха вследствие отосклероза. Обычные изменения для пожилого возраста. Она заглянула в перечень предшествующих заболеваний. И снова стандартный список. Аппендэктомия в 35 лет. Трансуретральная резекция простаты в 68 лет. Удаление катаракты в 70. Гарри Слоткин был в общем-то человеком здоровым.