11 июня Гесслиц трижды проехал мимо «Адлерхофа», но окно в кабинете Хартмана оставалось открытым. Тем не менее он выставил на соседней улице потрепанный «БМВ» из гаража крипо с водителем по имени Андреас Бах, снабженным поддельными документами ведомства и пропуском до Магдебурга: чудом уцелевший после разгрома «Капеллы», парень надолго залег на дно, и Гесслиц не трогал его до этой минуты. Оценивая сложившуюся ситуацию, он не видел иного выхода, кроме немедленной эвакуации Хартмана, но тот упорно молчал, не выказывая никаких знаков согласия с таким решением. Сидя за рулем, Гесслиц безошибочно вычислил гестаповских шпиков: двое перед отелем и один со стороны служебного входа. Через двести метров он свернул в переулок, вышел на параллельную улицу и заехал во двор выселенного дома, в арке которого стоял «Опель» Дундерса. Выскочив из своего «Хорьха», Гесслиц подбежал к нему и нагнулся к окну водителя. — Господи, Вилли, — удивился Оле, отбросив сигарету, — на тебе лица нет. Никогда не видел тебя таким. — Выезжай на улицу и остановись на противоположной стороне. — Голос Гесслица дрогнул от волнения. — На Бэкергассе ждет Андреас в криповском «Опеле». Прикроешь его, если что. — Ты с ума сошел! Взять машину крипо — это же дикий риск. Что ты делаешь? — Надо вывозить Франса, — отмахнулся Гесслиц. — Сменим номера, потом объявим в розыск. Мое решение — вывозить. — Ты ставишь себя под удар, Вилли. Это неправильно. — А Франс? Это как, правильно? У него же нет никакого выхода… Ровно в час дня в холл «Адлерхофа» спустился Хартман, одетый в серую униформу СС с петлицей оберштурмбаннфюрера и двумя рядами аллюминиевой нити на погоне. Он подошел к зеркалу, одернул мундир, пригладил волосы и надел фуражку. Мало кто видел его в таком виде, поэтому среди персонала возникло некоторое замешательство. — Я вернусь либо вечером, около пяти, либо уже завтра, — сообщил он предусмотрительно подскочившему к нему администратору. — Да, господин Хартман. Но у вас сегодня две встречи. — Отмените. Выбивая шаг каблуками неразношенных сапог, Хартман пересек холл и вышел на улицу. Солнце брызнуло ему в глаза. Он сразу заметил машину Оле, приткнувшуюся на обочине, остановился и посмотрел наверх, туда, где на третьем этаже, по-прежнему приоткрытое, темнело окно его кабинета. Затем он подошел к своему «Опелю», поднял верх, сел в него, включил газ и сорвался с места. За ним устремились сразу две машины наблюдения. Выждав несколько секунд, в хвост к ним пристроился озадаченный Оле. От «Адлерхофа» до здания бывшего Дома престарелых еврейской общины Берлина на Беркаерштрассе в Шмаргендорфе, где разместился VI отдел РСХА — СД (политическая разведка за рубежом), ехать минут двадцать. Хартман преодолел этот путь за тринадцать. Остановив машину перед входом, на котором не было вывески, он неспешно поднялся по ступеням и предъявил удостоверение. На втором пункте пропуска у него спросили, куда он направляется, и, узнав, что Хартман идет к штандартенфюреру Шелленбергу, причем без предварительной записи, связались с приемной. Машины гестапо встали на противоположной стороне Беркаерштрассе. Из второй выскочил мужчина в серой шляпе и подбежал к первой. — Надо сообщить Шольцу, — сказал он водителю. — Гони в берлогу. Скажи, что объект зашел в СД. Дежурный офицер проводил Хартмана в приемную Шелленберга, где его встретил секретарь начальника СД унтерштурмфюрер Краузе. — Штандартенфюрера сейчас нет на месте. Могу я узнать причину вашего визита? — Причина безотлагательная. Чрезвычайной важности, — сказал Хартман. — Может кто-то из заместителей или других сотрудников заняться вашим делом? — Это исключено. Я могу говорить только со штандартенфюрером. — В таком случае вам придется подождать. Когда штандартенфюрер появится, я доложу о вашем визите. Ему сказочно повезло — Шелленберг был в Берлине. Хартман сел возле окна, положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и прикрыл глаза. Следом пришли еще трое посетителей и заняли места вдоль стены напротив большого фотопортрета Гитлера из фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли»: молодой, энергичный фюрер выступает на съезде партии в Нюрнберге — все еще впереди. Спустя сорок пять минут распахнулась входная дверь, и, коротко поздоровавшись со всеми, через приемную в свой кабинет пронесся Шелленберг. На три часа Гиммлер назначил срочное совещание в связи с донесениями разведки о военно-техническом маневре русских накануне операции «Цитадель» под Курском, и Шелленберг очень спешил. Все, кто был в приемной, вскочили со своих мест, а Краузе последовал за начальником, прихватив с собой увесистую папку. — Здесь то, что вы просили подобрать к совещанию у рейхсфюрера. — Спасибо, Краузе. — Шелленберг принялся пролистывать подготовленные секретарем документы. Не отрываясь, спросил: — Кто там? — Гюнтер из отдела снабжения, у него вопросы по отчету. Глезер из управления по Латинской Америке, вы просили его зайти. Сонин из переводов, вы также хотели его видеть. И вот еще оберштурмбаннфюрер Хартман. Он без записи. По личной инициативе. — Хартман? Кто это? — Управляющий отеля «Адлерхоф». — Хартман… Хартман… — Шелленберг на секунду задумался. — Ну, да, припоминаю. А что ему надо? — Говорит, дело чрезвычайной важности. Обсуждать желает только с вами. — Чрезвычайной?.. — Шелленберг поморщился. — Ну, хорошо, зовите его. Но предупредите, что у него семь минут, не больше. Лучше меньше. Хартман зашел в кабинет Шелленберга, плотно закрыл за собой дверь, повернулся и вскинул руку в приветствии: — Хайль Гитлер. — Хайль, — кивнул Шелленберг и отодвинул документы. — Что привело вас ко мне, уважаемый Хартман? Мы, помнится, виделись с вами этой зимой, когда в «Адлерхофе» я встречался с итальянскими коллегами. Да-да, вы были в пиджаке из английского твида, и угостили меня отличной кубинской сигарой. Вот видите, я все помню. — Нет, штандартенфюрер, это была американская сигара, — возразил Хартман. — Надеюсь, трофейная? — улыбнулся Шелленберг. — Мне их привез один испанский коммивояжер, оказавшийся антифранкистом. — Гарсия… м-м… Гарсия Морено. Мы выслали его обратно. — Да, там его и казнили. — Увы, война. — У вас отличная память, штандартенфюрер. — Ну, хорошо, Хартман, оставим воспоминания. С чем пожаловали? Имейте в виду, у меня совсем нет времени. Я уеду через пятнадцать минут. — Я уложусь в одну. — Замечательно. Итак? Хартман подошел к столу и, не спросив разрешения, сел в кресло напротив. Уставив на Шелленберга прямой взгляд, он тихо, отчетливо произнес: — Хочу вам сообщить, штандартенфюрер, вам и только вам, что я, управляющий отеля «Адлерхоф» Франсиско Хартман, являюсь не только сотрудником Службы безопасности, о чем вам, конечно, известно, но также — агентом «Интеллидженс Сервис», и это со мной на Рыночной площади в Панкове должен был встретиться английский связной. Шелленберг медленно отвалился на спинку кресла, не отводя глаз от Хартмана, который достал сигарету и вопросительно посмотрел на него. Спохватившись, Шелленберг великодушным жестом позволил ему закурить. Потом встал, каким-то неуверенным, мягким шагом обошел гостя и остановился у него за спиной. От бровей лоб его пересекли две напряженные складки. — Вот как?.. — Если бы в окно влетела граната, то и тогда он не был бы ошарашен так, как от прозвучавшего здесь признания. Ему потребовалась минута, чтобы собраться с мыслями. Тем временем Хартман затянулся и выпустил через ноздри дым. — Как давно вы работаете на СИС? — спросил наконец Шелленберг, продолжая оставаться за спиной у Хартмана. — С конца сорокового, — ответил тот, не поворачиваясь. — Состав группы? — Несколько человек. Я всех не знаю. — Источники? — В основном люди из вермахта, абвера. Я думаю, вам хорошо известны их имена. — Какого рода информацию вы передавали? — По большей части политического характера. — Связь? — Ничего оригинального: рация, личные встречи, почта. — Кем инициировано создание группы? — Вы имеете в виду — Сопротивлением или англичанами? — Хартман развернулся к Шелленбергу, что вынудило того вернуться в свое кресло. — Инициировано самой СИС. Это стопроцентно английский продукт. Шелленберг помолчал, анализируя сказанное Хартманом. — Кто-нибудь знает о вашем визите сюда? — Нет. Это мое личное решение. — А что побудило вас раскрыться?