Женщина смутилась. – О, я не должна… мне еще нужно проводить мальчиков. Ну ладно. Полстаканчика. Только не говорите никому. – Не скажу. А где они сейчас? – Они пораньше отправились на причал. Чарли устроил для них футбольный матч на лужайке. – В день своей свадьбы? – покачала головой Флора. – Он добрый человек. – Да, – согласилась Флора. – По-настоящему добрый. Они уселись за стол на кухне. – Могу я кое о чем вас спросить? – осторожно поинтересовалась Флора. – Конечно. – Эти дети… они ведь все под опекой? – Некоторые из них… Другие время от времени возвращаются к родителям. Частенько наилучшим вариантом становится передача их бабушкам и дедушкам. – Но почему опекуны отказываются от них? – Обычно из-за агрессии. Если в семье есть другие дети и опекаемый ребенок не справляется с тем, чтобы разделять с ними внимание… иногда они начинают драться, потому что ничего другого не знают. Флора нахмурилась. Это совсем не походило на Джоэла. Он мог быть отстраненным, но она и вообразить бы не могла, чтобы он проявлял жестокость или впадал в бесконтрольную ярость. Если уж на то пошло, Джоэл был для этого слишком организованным. – А другие причины? Социальный работник сделала еще глоточек из своего бокала. – Ну, – начала она, – иногда дети просто не подходят, не вписываются. И это не их вина. Полученная дома травма делает их неуравновешенными, но вообще они немножко необычные. Синдром Аспергера, нечто вроде легкого аутизма, который трудно выявить. Или, как ни странно, как раз противоположное. Многие из семей, что приходят к нам, имеют не слишком высокие доходы. Однажды у нас был ребенок, практически гениальный: он был невероятно умен, по-настоящему талантлив в математике, вообще необыкновенный. Но мы так и не смогли найти ему опекунов. Либо они считали его слишком надменным, либо просто не понимали, как с ним обращаться. – И что с ним теперь? – затаив дыхание, спросила Флора. Это уже было более или менее похоже на Джоэла. – Ему повезло. Мы добыли для него стипендию и вывели из системы опеки. В школу-пансион. – Но разве там он не был слишком одинок? Женщина погрустнела. – В этом и сложность моей работы, – тихо сказала она. – Они все одиноки, дорогая. Так одиноки… Иной раз ребенок просто не понимает, как ему жить дальше. – Она встала и вылила в раковину остатки вина из своего бокала. – Еще один вопрос! – остановила ее Флора. – У меня есть друг. Друг, который… И она вкратце рассказала ей, в какой ситуации оказался Сайф. – Думаю, все будет в порядке, – предположила социальный работник. Она протянула Флоре свою визитную карточку. Флора увидела, что зовут ее Индирой. – Но если возникнут какие-то проблемы, позвоните мне, ладно? Я не забуду, как вы сегодня накормили пять тысяч человек. И кое-чем вам обязана. Глава 27 Сайф совсем не хотел кричать. Он вообще был не из тех, кто склонен выражать эмоции криком. Но Лорна, как всегда, была полна энтузиазма, будто речь шла о каком-то школьном проекте, а не обо всей его жизни. Лорна вообще уже не могла думать ни о чем другом, ее переполняли идеи насчет того, как вообще все это будет и как надо поприветствовать мальчиков. Но им же поначалу будет трудно… не станут ли они проявлять агрессию? Может, на родине им промыли мозги? Может, они настолько травмированы, что это повредит другим детям, расстроит их? Лорна думала, что должна разработать правильную стратегию, чтобы наладить их отношения с другими детьми… Возможно, ей даже придется обратиться за помощью к общине беженцев, что означало приезд каких-то людей с материка… И черт побери, как все это волновало, но и как все это запутано… В общем, Лорна бурлила планами и мыслями, когда в то утро шла на встречу с Сайфом для ранней утренней прогулки. День был ветреный, Лорне было весело, потому что ветер подгонял ее вперед по Бесконечному пляжу, – хотя возвращаться, конечно, будет труднее… Но тут она увидела, что Сайф стоит на берегу, глядя на море, и лицо его окаменело. Он медленно повернулся, и лишь тогда Лорна поняла, что его глаза полны гнева. – У вас все в порядке? – Я вам доверял! – яростно закричал Сайф. Он размахивал каким-то листком и явно ждал Лорну. – Я вам доверил величайшее… я доверил вам саму свою жизнь! Мою и жизнь моей семьи, все отдал в ваши руки! А вы… Лорне показалось, что ее сердце провалилось вниз, как бывает в те ужасные моменты, когда вы подозреваете, что совершили страшную, непоправимую ошибку. – Что такое? – спросила она, пытаясь говорить спокойно, но слыша при этом, как дрожит ее голос. – Вы всем рассказали! Вы рассказали всем на этом острове, теперь все они знают! – Я не рассказывала! – в панике возразила Лорна. Ну да, она сказала Флоре, но та ведь поклялась хранить секрет… – Я не рассказывала! – Джоэл! Он знает! Сайф сунул ей распечатку электронного письма. Лорна в молчании прочитала его. – Флора сама догадалась! – сказала она наконец. – Я ей не говорила! – А теперь она рассказывает всем подряд! – Это может быть только Джоэл… Конечно же, только он, подумала Лорна. Но она вполне могла понять подругу, понять ее порыв, – всегда ведь радостно поделиться хорошей вестью, и такое желание бывает очень сильным. Конечно, Флоре захотелось поделиться этим… ведь это было прекрасно для Сайфа, для острова, для всего мира… – Здесь не существует никакого «только»! – возразил Сайф Он давно уже понял, что маленькая местная община очень похожа на тот мирок, который он оставил в Дамаске, где самым удивительным образом сочетались одновременно и восхитительное, и раздражающее явления: все знали о каждом шаге вашей жизни еще до того, как вы его совершили. – Все это появится в газетах, об этом будут болтать в бакалейной лавке, перешептываться перед моим кабинетом. Вы превратите моих детей в зверьков из зоопарка еще до того, как они приедут, не дадите мне шанса подготовиться, нас просто захлестнет… – Вас будут окружать люди, которые желают вам добра, – с легкой колкостью возразила Лорна. – Люди, которые готовы сделать все для вас и вашей семьи. Почему вам это кажется проблемой? Джоэл предлагает вам бесплатную юридическую помощь! Я хочу как можно лучше подготовить школу к приезду ваших детей. Все захотят помочь! – Нет, – покачал головой Сайф. – Всем захочется посплетничать, сунуть нос, куда не следует, увидеть, как выглядят мои темнокожие мальчики… Они будут их фотографировать и болтать о них. – Он отвернулся и стал смотреть на пляж. И лишь после долгого молчания продолжил: – А что, если они пострадали, Лоренах? Что, если один из них потерял руку?.. Вы все равно хотите, чтобы все таращились и расспрашивали? Лорна умолкла. – Простите, – произнесла она наконец. – Я уверена, никому больше Флора не говорила. – Уверены?! – Сайф сердито взмахнул листком. – А я… я – нет! Он развернулся и пошел по пляжу, а Лорна в полном смятении провожала его взглядом. Ей хотелось обругать Флору, но в глубине души она понимала, что виновата только она сама. Это было странно. Сайф запомнил каждую секунду следующих двух недель точно так же, как он помнил ту ночь, когда появился на свет его старший сын Ибрагим: тогда в их доме каждая секунда давила на него тяжестью осознания того, как бесконечно и навсегда изменился его мир, и он смотрел на крошечное существо, а Амина спала в задней комнате, измученная и бесконечно уставшая. Та первая ночь была тихой. Сайф помнил, как во дворе пели цикады, дальний шум движения в Дамаске почти не доносился до их чудесного пригорода, Сайф осторожно держал в руках маленький сверток, из которого виднелись яркие красные щечки, крошечные кулачки, черный пушок на голове… Ибрагим не плакал по-настоящему, он просто сопел и раздраженно ворочался. Сайф уже достаточно долго был врачом, чтобы понимать: ему, конечно же, следует оставить младенца в покое и что нет абсолютно никакого смысла что-то ему показывать. Он поднял сына вверх. В этом крошечном и в то же время огромном мире в начале нового дня он вышел с Ибрагимом в благословенную прохладу двора, где витал густой аромат гибискуса, открывавшегося к ночи, чтобы напитаться росой, – и этот аромат смешивался с пыльным запахом городских улиц и следами запахов ужина, что оставался еще в воздухе. Они ходили взад-вперед, Сайф и его малыш, и Сайф показывал ему на луну и звезды над головой и говорил о том, как любит его, а крошечное существо вертелось в его руках и тыкалось в него носиком, а потом заснуло на его плече, и Сайф тогда поклялся защищать его даже ценой собственной жизни.