Я подбросила на руке два браслета — тонкий белый с одной полосой, и черный, пошире, с тремя — провоцировать или нет? Третий этаж — странное место, место, где коридор устелен мирийскими коврами, и где много дверей по обе стороны. Каждый зал защищен несколькими куполами тишины, так что никаких звуков не просачивается вовне. Иссихар был в третьем малом зале — именно так сообщили алларийцы. Я бросила браслеты обратно в корзину, выбрав черный, и, подняв три пальца для служки — номер зала, двинулась вперед, закатывая рукава кафтана — так будет сразу видно запястья. — Сир! Браслет! — Тс-с-с, — я крутанулась мягко, приложив палец к губам — молчи, малыш, или будем играть вместе. Служка сглотнул и поспешно отступил назад — тут все быстро учатся чтить правила. Или умирают. Сапожки ступали бесшумно, шаги были плавными, ворс ковра — мягким. Неосознанно я начала двигаться так, как учили — почти боевым шагом. Первая дверь, вторая дверь, третья. Арка двери светилась мягким ровным светом по периметру, приглашая зайти. Первое правило игр третьего яруса — зайти в любую комнату может каждый, а выйти сможет только тот, кому разрешит Хозяин зала. Или… тот, кто сам станет Хозяином. Я медлила, прикрыв глаза — время стремительно бежало, я восстанавливала в голове карту Хали — бада — поместье Данов с северной стороны, им придется пройти через первые кварталы, потом выйти на улицу, ведущую на восточную — и сейчас они должны двигаться по внешней кольцевой. По моим подсчетам, примерно через тридцать мгновений вассалы Данов должны быть тут. Эта самая крупная ставка из всех, которые я делала за последнее время. Потому что совершенно новая и непредсказуемая. Потому что я понятия не имею, как удержать в узде того, кто сейчас развлекается за этой дверью. И это самая мелкая ставка из всех, потому что если я не смогу поймать Иссихара — тогда бессмысленно и начинать игру с другими — я не справлюсь, просто не потяну против. Дан всегда был умнее. Сейчас я — старше, но это не давало уверенности — я до сих пор была той, кто постоянно проигрывала Дану — будь то словесные баталии или алхимия. Честность — именно это он ценит. Я не хочу быть умнее и переиграть его — я хочу, чтобы его ум работал на благо Блау, а не второго Феникса. Разве я так много хочу, Великий? Я выдохнула, погладила ножны ритуального кинжала на поясе — шанс, который стоит использовать последним; щелкнула пальцами, разминая суставы, и приложила черный браслет к входной арке. Дверь вспыхнула по периметру и гостеприимно открылась. * * * Служанка плакала. Мяла передник и явно робела — Наследник был не в духе. — Ещё раз. Внятно! — Леди просила чаю, так же как привыкла пить дома, на ночь, — она шмыгнула носом. — По-северному, из трав, но у нас не было взвара и пришлось бежать в лавку. Просила подать ровно, когда первые звезды появятся на небе… — Кто-то пьет чай ночью? — Наследник Тиров старался говорить мягко, но служанка вздрогнула всем телом и резво отступила назад. — Северные леди … все очень странные, — шмыгнула она носом. — Чего только уже не просили с утра, кухня сбилась с ног! Кантор пробормотал ругательство под нос. — Взломали! — отрапортовал старший из охраны. — Комнаты леди пусты… уходили через сад, и… из охраны — тройка аларийцев, их нет на месте. — Блау! — Кантор выругался вслух, помянув Мару, Немеса и Ниму. — Молчать! Леди в комнате, всем ясно? Слуги и охрана дружно закивали, переглянувшись — через десять мгновений весь дом будет знать, чья комната пустует. — Молчать — это приказ, — сила полыхнула золотом на родовом перстне и слуги скисли — южный дом распечатали только декаду как, и свежие сплетни все любили страсть, как, а тут и повод такой — юная госпожа сбежала, может к полюбовнику, может просто… И Хозяин лютует страсть, сразу видно — карточки в Имперском вестнике не на пустом месте деланы. Но чего уж там — теперь и не поговорить всласть. — Собирай две тройки, и тихо. Опроси уличных — в каком направлении двигались и… быстрее! Сила опять полыхнула золотом, ослепив на миг — Наследник был раздражен, и это понимали все. Поэтому сегодня ночью все приказы будут исполняться молниеносно. * * * Райдо — ржал. Тихо. Почти икая от смеха, получая откровенное и почти извращенное удовольствие от того, какую проблему устроила им девчонка Блау. Если бы не болели пальцы — он бы потер руки по привычке, Ашту выглядел так смешно, что удержаться было сложно. — Ошибка?! — блеющий голос Каро дал петуха, и Райдо снова захихикал, прикусив губу. Девчонка — хороша! — В той стороне только несколько… несколько…. — … борделей! — припечатал Райдо и всё-таки заржал. — Я представляю заголовки завтрашних газет — Вторая Наследница найдена в борделе, или…, — он снова подавился смехом, — … Вторая Наследница исследуя Южные предел, решила начать с борделей… ахахаха…. — Помолчи, — голос Шахрейна звучал так ласково, что Райдо заткнулся мгновенно — прикусил язык, и втянул голову в плечи, пытаясь стать меньше ростом, как только Таджо с отчетливым раздражением расстегнул несколько пуговиц у стойки кафтана, как будто ворот мешал ему дышать. — Я проверю, — безапелляционно заявил Ашту. — Это мой город. Шахрейн кивнул и указал на Сяо, пошевелив пальцами — взять с собой. Райдо проследил, как Бутч, прихватив совершенно ошеломленного Малыша уходят в ночной рейд… по борделям. Заржать он себе не позволил — Таджо сверлил его взглядом, но он прикрыл глаза от удовольствия и прицокнул языком… если эту выскочку Блау прикроют там, он не отказался бы лично поучаствовать воспитании строптивой сиры. * * * В третьей комнате было сумрачно и холодно — руки сразу покрылись мурашками — тонкая ткань не грела. Защита на двери вспыхнула, пропуская — я шагнула внутрь и украдкой выдохнула, чтобы проверить— пойдет ли пар изо рта. Помощники всегда жаловались, что и в лабораториях псаков Дан всегда выкручивал артефакты тепла на минимум. Дым с запахом южных фруктов висел неподвижной пеленой над потолком — пара точечных светляков давали мало света, кружась над центром зала — где точно посередине очерченного по периметру комнаты на полу круга — стояла большая, и даже на вид удобная тахта, пара низких столиков и перевернутые стулья, с разлетевшимися веером подушками. Исси расслабленно полулежал на тахте. Хорошенький гибкий, как ивовый прут мальчишка, смуглый до черноты в свете светляков, сидел на нем сверху и активно трудился. Серая форма Корпуса была небрежно распахнута на груди — виднелась нижняя рубашка, а на белой коже тускло переливалась старым золотом родовая толстая цепь Данов. Прическа была почти безупречной, только несколько темных прядей падали на лоб, выбившись из высокого хвоста, стянутого по-южному. Длинные нескладные руки, небрежно заброшенные на спинку, жилистые узловатые пальцы — без перстней. О, я помнила, сколько в этих руках силы! Другой бордельный мальчишка, ростом почти с меня, босой, одетый только в подобие шаровар — кусок почти прозрачной тряпки и пара браслетов на щиколотках, подносил трубку к губам Иссихара, и тот медленно втягивал сладковатый дым, лениво щуря глаза. Мое появление вряд ли прошло незамеченным — защита всегда предупреждает о гостях, но Исси не шевельнулся, и даже не повернул головы, продолжая неторопливо выпускать клубы пара в потолок. Первый мальчишка — активно ерзал на коленях, второй — подносил трубку к губам. Я успела сделать два шага вдоль внешнего круга — к столику, тщательно следя, чтобы не нарушить границу, как тонкая рука взметнулась, трубка кальяна ударилась о столик с глухим стуком, яростно вспыхнули кольца — мальчик оказался неуклюжим, и сразу рухнул на колени, складывая ладони в жесте подчинения. Звяк-звяк-звяк. Я стягивала кольца одно за другим, и они звонко падали в чашу на небольшом столике слева от входа, где в точно такой же чаше уже сияли артефакты Дана. Второе правило игр третьего яруса — никаких колец внутри комнаты. Звяк-звяк-звяк. Пальцам стало непривычно легко — осталось только родовое кольцо. Легкость — признак беззащитности. Иссихар слушал, прикрыв глаза — считал. Я знала, что он считал кольца, он всегда считает. Когда последний артефакт упал в чашу — он шевельнул рукой, давая команду мальчишке — подняться, кальян, немедленно. Исси размял пальцы, покрутив запястьем из стороны в сторону — вправо — влево, вправо — влево. Трубка от кальяна дрожала так сильно — почти прыгая из стороны в сторону — второго мальчишку била дрожь, но Дан шевельнул бровью — и тот отступил на шаг. — Иди сюда, — он поманил меня рукой, небрежно стряхнув второго мальчика с коленей — на пол, как кусок ненужного мусора. — Новенький…, — позвал Иссихар равнодушно. Темные, обычно очень ясные глаза подернуты тусклой пеленой — накурился! Как же он накурился, Великий! Или пьян? Только на безумном Юге до сих пор применяли наркотики для концентрации ума и сосредоточения на медитациях. Отсталые южане! Я подняла вверх запястье — демонстрируя выбранный браслет, и дальше неторопливо начала обходить круг по периметру — мне нужно было к дальней части зала, где за ширмой и портьерами хранилось то, что и делало этот этаж таким притягательным. Исси прищурился сильнее. — Новенький и … черный, — выдал он так же равнодушно. — Значит, согласен играть. Ещё пара шагов вдоль круга — и тщательно следить, чтобы не пересечь границу. — Играть, — повторил Исси настойчиво. — Вы уже вошли… даже если перепутали зал. Вы не выйдете отсюда. Ещё пара шагов. — Черный браслет вы надели сами, это значит, я могу убить вас, — он длинно выдохнул дым прямо в мою сторону, — вы дали такое право. — Можете, — я перевернула носком сапога упавший стул и подтащила к себе, тщательно следя, чтобы не заступить за линию. — Попробовать. Если я пересеку границу. Перевернула и села — даже стулья в борделе были очень удобными.